Луна над заливом - Дашкевич Ольга (книги без регистрации полные версии .TXT, .FB2) 📗
«Раз, два, три!» — скомандовала себе Татьяна, глубоко вздохнула и устремилась по коридору направо, как ей объяснила Ирина.
Ковровая дорожка скрадывала шаги, Татьяне казалось, что она неслышно летит или бредет во сне, не оставляя следов. При этом каждый мускул ее тела дрожал от напряжения, и она почувствовала, как по спине между лопатками скатилась холодная капля пота.
«Соберись, истеричка!.. — подумала она, чувствуя, как дрожат колени. — Осталось совсем чуть-чуть!.. Тебя Георгий ждет, дура трусливая!» Видимо, упоминание имени Георгия подстегнуло ее натянутые нервы, и Татьяна решительно сделала два оставшихся шага до двери, выпрямилась, непринужденно оглянулась, делая вид, что поправляет волосы, и, никого не увидев, вставила ключ в замочную скважину. Дверь отворилась, она вошла, напрягая зрение после яркого света в коридоре, и сразу поняла, что предчувствия ее не обманули.
В номере кто-то был.
Глава 13
Свет в номере не горел, но тишина была угрожающей.
Татьяна замерла в темноте, не зная, что делать. Прикинуться «рум-сервис»?.. Да, наверное, это единственное правильное решение. Кто бы ни находился сейчас в номере, полиция или бандиты, они не смогут сразу узнать ее в этом вульгарном наряде, с этими волосами и макияжем. Значит, ей следует держаться уверенно, естественно и, по возможности, нахально, — может, кривая вывезет.
Она чуть кашлянула и уже открыла рот, чтобы игриво позвать хозяина, когда в темноте рядом с нею возникло некое почти неощутимое движение, и сильная ладонь закрыла ее лицо.
От неожиданности Татьяна резко дернулась, не устояла на высокой неудобной платформе босоножек и подвернула щиколотку. Боль была такой острой, что она застонала. Ладонь, зажимающая ее рот, приглушила стон, и знакомый голос прошептал прямо в ухо:
— Тихо, это я!
Рука еще секунду задержалась на ее лице, а потом медленно соскользнула.
— Георгий!.. — прошептала Татьяна задыхающимся голосом. — Черти бы тебя взяли!.. Что ты здесь делаешь? С ума сошел? А если тебя увидели?
Георгий молча увлек ее в глубину комнаты, где из окна пробивался свет вечернего Манхэттена. Он стоял перед ней и усмехался, и эта усмешка ее разозлила окончательно.
— Балбес, — сказала она. — Безответственный тип. Со мной чуть инфаркт не случился… Ты вообще соображаешь, что ты делаешь?
— Очень хорошо соображаю, — кивнул он. — Если тебя раскусили, одной тебе ни за что не выбраться. А ты мне нужна. Поэтому я здесь.
— Да, но как…
— В окно, — перебил Георгий. — Это просто, если умеючи.
— На третий этаж? — недоверчиво спросила Татьяна и поморщилась от боли в лодыжке.
Это не укрылось от Георгия. Его лицо стало встревоженным.
— Ты что? Сердце?
— Да ну тебя, — она сердито нагнулась и начала растирать щиколотку. — Ногу подвернула на этих копытах. Из-за тебя. Как, интересно, ты собираешься отсюда выходить?
— Босиком, — ответил он серьезно, и присел, озабоченно разглядывая ее ногу. — Болит? Дай-ка, я посмотрю.
Он быстро ощупал ее лодыжку и с облегчением поднялся.
— Ничего страшного. Ни вывиха, ни растяжения. Пройдет. Прости, что я тебя напугал. Я не хотел, чтобы ты зажигала свет в этом номере.
— А почему ты решил, что меня раскусили? По-моему, я прошла совершенно спокойно, никто не догадался…
— Я не решил. Я предположил, что это может случиться. К тому же, тебя могли ждать в номере. И вообще. Есть одна вещь…
Он сунул руку под свитер и вытащил из-за пояса джинсов маленький, тускло блеснувший пистолет.
— Видишь? Он мне был нужен, а ты бы его не нашла.
— Если бы ты объяснил, где — нашла бы, — огрызнулась Татьяна, со страхом глядя на пистолет. — Ты что, собираешься из него стрелять?
Георгий молча посмотрел на нее и убрал пистолет назад за пояс. Татьяне стало стыдно. Что она, в самом деле, ребенок?.. Давно уже понятно, что история, в которую она угодила, вовсе не игрушки, и появление пистолета вполне закономерно.
Георгий подхватил с пола изящный кожаный кейс и снял с вешалки плащ.
— Я взял все, что мне было нужно, — тихо сказал он, нагнувшись к ее уху. — Теперь постараемся выйти отсюда без потерь.
Они подошли к окну. Татьяна почему-то оглянулась. В щель между неплотно задернутыми шторами просачивались цветные блики. По противоположной стене скользили тени, и комната вдруг показалась Татьяне похожей на внутренность волшебного фонаря.
— Ты видел этих, у входа? — спросила она тихо. — Двое. Не знаю, кто — полиция или твои знакомые… скорее, второе. Потому что еще один стоит на черной лестнице и разговаривает по-русски. Я не думаю, что полиция в Нью-Йорке внезапно перешла на русский язык.
— Как ты прошла мимо этого третьего? — голос Георгия звучал напряженно. — И тогда должен быть еще четвертый, здесь, на этаже, у лифта.
— Не знаю, я четвертого не видела… может, он отходил куда-нибудь. А как прошла… ну, очень просто. Он ко мне — по-русски, а я к нему — по-английски, как из пулемета, да с итальянской жестикуляцией. Он-то караулил не слишком молоденькую русскую дамочку, — Татьяна усмехнулась в темноте. — А тут итальянская шлюха…
— Молодец, — Георгий сжал ее руку. — Теперь так. Здесь в номерах нет ванной, но зато на каждом этаже общая душевая и общая кухня. Окно в номере выходит на балкон, который тянется вдоль всего этажа. Это для нас удобно, но, с другой стороны, нас могут засечь с улицы и из других номеров. Поэтому нам придется быть предельно осторожными. В общем, я открываю окно, вылезаем на балкон и тихо-тихо идем до конца коридора — в кухню. Я очень надеюсь, что в кухне они никого не поставили. У них просто народу не хватит на это — не забывай, что основные силы поехали брать нас в мотель. Их от силы четверо, а это лучше, чем десять… Таня, — он взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза. В его глазах отражались огоньки с улицы. — Я хочу, чтобы ты разулась, двигалась тихо, как кошка, и ни при каких обстоятельствах не теряла головы. Еще вот что. Давай твою сумку…
Он раскрыл свой кейс. Таня приглушенно ахнула: в кейсе были плотно уложенные пачки денег. Георгий очень быстро переложил часть пачек в ее сумочку, застегнул замок, ремешок сумочки перебросил через ее плечо и голову наподобие того, как носили когда-то почтальоны. Теперь сумка никак не могла свалиться с плеча и потеряться. Покончив с этой операцией, он ободряюще улыбнулся Татьяне и сказал:
— Ну, вот, порядок. И еще. Даже если со мной что-нибудь случится… В общем, Таня, я по пути сюда оставил в скверике возле Публички под первой скамейкой справа, если смотреть от входа, смятую банку из-под кока-колы. В этой банке листок бумаги, на котором написано, как ты сможешь отыскать клад, если меня не будет. Замолчи! И слушай. Единственное, что ты должна мне пообещать, это ни при каких обстоятельствах не вывозить сокровища из России. Поняла?
И, поскольку Татьяна молчала, он настойчиво повторил:
— Поняла?
Она кивнула. Ей неожиданно стало так холодно, что предплечья покрылись гусиной кожей. Георгий заметил ее состояние и легонько привлек ее к себе.
— Танька, — шепнул он ей в самое ухо. — Прорвемся. Не бойся. Это я так… на всякий случай. Ну, пошли. Хватит лирики, иначе нам обоим не поздоровится.
Он надел плащ, застегнул его на верхние пуговицы, а полы завязал на животе, так что получилась куртка. Татьяна сняла свои босоножки, он сцепил их ремешками и прицепил к поясу. Вид получился смешной и немного пугающий — как у сумасшедшего спецназовца с гранатами на животе. Потом он отодвинул штору, открыл окно и осторожно выглянул, стремительно и бесшумно перебросил ноги через подоконник и сразу исчез. Татьяна набрала в грудь побольше воздуха, резко выдохнула и выбралась за ним.
Балкон был таким, как и большинство здешних балконов — железное переплетение, вариант пожарной лестницы. Красться по нему, пригибаясь, было неудобно. Татьяна согнулась, насколько могла низко, и тщилась скользить так же бесшумно, как Георгий, двигавшийся впереди, будто тень. Ей очень мешала узкая кожаная юбка, и она, недолго думая, подтянула ее повыше, обнажив бедра так, что стали видны трусики. «Снизу, должно быть, неплохой видик», — подумала она, и от этой мысли ей стало так смешно, что она чуть не расхохоталась вслух. Она понимала, что это — нервное, и, пытаясь удержаться от смеха, чуть не пропустила момент, когда Георгий остановился и замер, прижавшись к стене. Татьяна моментально перестала давиться хохотом и с колотящимся сердцем прильнула к каменной кладке вплотную к нему. Она чувствовала своим плечом, прикрытым только прозрачным капроном блузки, его предплечье, горячее даже сквозь рукав плаща.
