Хрупкая прочная связь (ЛП) - Калмз Мэри (первая книга .TXT) 📗

Я принялся быстро глотать, не дыша, проталкивая вязкую жидкость дальше, и после нескольких долгих мгновений понял, что в ушах слышен только собственный грохот сердца, потому что глоток воздуха из разряда обычных потребностей стал единственно важной необходимостью.

Я начал сопротивляться и вырываться. Но Ян держал меня. Он хотел, чтобы я продолжал отсасывать. Тогда я с силой его оттолкнул и, жадно глотая воздух, свалился на пол, раскинув руки на подушках дивана.

Ян скользнул следом и, усевшись мне на ноги, обхватил коленями бедра. Слюна и скользкий от спермы член оставили на моем животе мокрую дорожку, а упругая задница накрыла мой пах.

— Я знаю, почему ты не позволил мне кончить, — сказал Ян хрипло и обнял мое лицо огрубевшими ладонями.

— И почему же? — спросил я, а затем, дразнясь, облизал на губах и в уголках оставшуюся сперму.

— Потому что не хотел, чтобы я устроил бардак на этом гребаном диване, — фыркнул он.

Я кивнул и широко улыбнулся.

Ян утробно рыкнул и, запрокинув мою голову, поцеловал в шею. Я только рассмеялся.

— Чертов Миро, — зажал меня Ян. Втянув мои губы, он принялся пробовать их на вкус и вылизывать рот, засасывать язык, пока в легких не осталось воздуха, и я не начал задыхаться.

— Похоже, ты в ярости, — усмехнулся я и положил руки на его твердокаменные бедра. — Но продолжаешь меня ублажать, это сбивает с толку.

Зажав волосы в крепкой ладони, Ян удерживал мою голову, а сам, прижав меня к подушкам дивана, продолжил чувственную атаку. Он целовал медленно и глубоко, каждый следующий поцелуй длился дольше, чем предыдущий, и в какой-то момент я перестал чувствовать, где заканчивается один и начинается другой.

Я ощущал только Яна и его горячие, влажные, жадные губы. Мне нужно было многое рассказать, но в голове не осталось ни одной мысли. Потому что каждый дюйм кожи горел, будто заклейменный, помня крепкую хватку его ладоней.

Я не мог остановить Яна даже чтобы просто вдохнуть, но тут у меня громко заурчал желудок, и все чары вмиг рассеялись. Я застонал и со смехом отстранился, разрывая поцелуй.

— Хочешь, чтобы я перестал тебя целовать и покормил? — спросил тихо Ян, прикусив и немного оттянув мою нижнюю губу. Потом отпустил и, отклонившись, заглянул мне в глаза.

— Нет, — ответил я уверенно и, обняв за шею, притянул его, пока распухшие с кровоподтеками губы не оказались совсем рядом. — Лучше поцелуй еще.

Ян улыбнулся как сам дьявол-искуситель и накрыл мой рот. После этого поцелуя я планировал еще один, но в дверь позвонили, и мы оба вздрогнули.

— Миро? — завопил кто-то с той стороны. — Ты дома?

— Черт, это еще кто? — проворчал Ян.

Через секунду мой телефон на полке возле входа зазвонил и в дверь начали стучать. Возле входа же на полке лежал мой пистолет, потому что меня заботило, как бы быстрее добраться до Яна, а не то, чтобы спрятать оружие в тумбочку у кровати.

— Что за…

— Это Дрейк, — ответил я быстро.

— Дрейк? И?

Я пожал плечами.

— Не знаю. Он позвонил мне вчера и спросил, можно ли зайти. Видимо, что-то случилось.

— О черт, нет, — буркнул Ян и уронил голову мне на плечо.

Я не смог удержаться от смеха.

— Че-е-рт, да что с ними такое? — спросил Ян, когда зазвонил и его телефон.

Выяснить все можно было только одним способом.

***

— ЭТО ПОЛНЫЙ ТУПИЗМ, — в шестой раз повторил мой напарник, любовник и лучший друг.

— Ты говорил это уже пять раз, и я тебя слышал, — весело ответил я, шагая по Уобаш-авеню к «Иксчекеру», ресторану, где Кабот Дженнер — теперь уже Кабот Кинкейд — работал официантом.

Он пошел на эту работу, потому что та располагалась недалеко от его места учебы — школы Института искусств. Парню пришлось работать впервые в жизни после того, как он вместе со своим бойфрендом Дрейком, бывшим Фордом, а теперь Палмером, попал в программу защиты свидетелей.

Дрейк сейчас вышагивал впереди на расстоянии добрых двадцати футов. Он торопился, впрочем, как и всегда, когда шел на встречу со своим парнем.

Восемнадцатилетние Дрейк и Кабот, еще школьники и уроженцы маленького городка в штате Виргиния, оказались втянуты в суету деловой части Чикаго. Я считал, что у Кабота будут проблемы, но у него дела как раз шли хорошо. В отличии от Дрейка, который болтался туда-сюда.

Прошло два месяца, и вот Дрейк уверен, что Кабот ему изменяет. Но это оказалось неправдой.

Через три месяца он не знал, хочет ли дальше ходить в колледж. Я сказал, что пока раздумывает, он должен оставаться в колледже. Поскольку в этом было хоть какое-то подобие смысла, Дрейк остался.

Через четыре месяца парень решил, что Кабот хочет съехать. Кабот же на самом деле хотел только попробовать в постели новые вещи, типа разных игрушек. Ян их тогда обоих чуть не убил.

— Дыши глубже, — предупредил я в тот раз напарника, оставив его на улице, и вошел вместе с Каботом в секс-шоп.

Через пять месяцев Кабота повысили с помощника официанта до официанта, где он нашел свою нишу: общение с людьми. У парнишки были золотистые волосы и загорелая кожа, большие голубые глаза, утонченные черты лица и жизнерадостный характер. Женщины давали ему чаевые, мужчины давали чаевые, и Кабот заводил друзей в мгновение ока. Мечась между учебой и работой, Дрейк чувствовал, будто Кабот от него ускользает. Но все было не совсем так. Парни менялись, и пока Дрейк рос только в плане учебы, Кабот превращался в светского красавца. В прошлой жизни с загородными клубами, выездкой лошадей, охраной и непробиваемой стеной денег его всегда защищали родители. Теперь же проявлялся настоящий Кабот: не только «мальчик» Дрейка, но и тот, кто более чем готов стоять на собственных ногах.

И вот спустя шесть месяцев мне позвонил Дрейк и сказал: «Мне кажется, Кабот хочет пожить один». Так что пришлось идти проверять. Посредником я согласился выступить еще до того, как узнал о возвращении Яна.

— Это не наше дело. Мы не должны беседовать со свидетелем и определять, должен ли другой свидетель-засранец, блядь, оставить первого в покое.

— Нет, наше. А что, если их степень защиты будет зависеть от его ответа? — возразил я Яну и махнул Дрейку, чтобы тот не останавливался. Ян только вернулся домой, и мне хотелось побыть с ним еще хотя бы минуту.

— Не думаю, — покачал он головой.

— Но ты же не знаешь наверняка.

Он остановился и посмотрел на меня.

— Я хочу вернуться домой. Хочу обратно в постель. Хочу долго принимать с тобой душ, как было перед отъездом.

Ян Дойл обожал толкаться в мое горло членом, пока я стоял перед ним на коленях. Наблюдать за тем, как я подчиняюсь ему, для Яна уже стало зависимостью. Я полагал, что это его стремление трансформируется в желание быть сверху, но пока в наших отношениях он наслаждался позицией снизу.

— Как только мы закончим, будет по-твоему, — пообещал я и, прижав ладонь к его щеке, нежно провел большим пальцем по покрытой щетиной коже. — У тебя такой усталый вид. Тебе нужно было просто пойти домой и поспать. А я принес бы ужин.

Ян покачал головой и отстранился.

— Без тебя — нет. В течение трех недель я только и думал о том, как лягу на диван, устрою голову у тебя на коленях, буду смотреть телевизор и слушать храп Цыпы.

— Он еще периодически пердит, — напомнил я и, обняв Яна за плечи, притянул к себе.

— Ты бы тоже пердел, если бы столько ел.

Ян сказал это так буднично, что я рассмеялся.

— Что? — спросил он, лениво улыбнувшись, отчего у меня внутри все сжалось.

— Ты смешной.

— Только с тобой, — вздохнул Ян.

— Возможно, — согласился я, когда мы приблизились к месту назначения.

Снаружи «Иксчекер», даже несмотря на веселенький навес над входом, выглядел скучным, но внутри оказался просто огромным. И да, на некоторых столах были вырезаны имена, типа сам Аль Капоне ел тут миллион лет назад.

Здесь подавали отличную пиццу, и к тому же можно было заказать одновременно две: пиццу по-чикагски и любимую Яном на тонком тесте, так что нам не приходилось играть в «Камень, ножницы, бумага», чтобы выбирать, кто в этот раз останется без любимого блюда.