Галстук для моли (СИ) - Грей Стелла (чтение книг txt) 📗
– Что с ней? – подбодрил меня Малкин.
Я нервно потрогала собственный воротничок и многозначительно посмотрела на его шею.
– Не-е-ет, – протянул шеф, прикрывая глаза.
– Да, – Макс счастливо улыбнулся. – Рыбкина, ты ж моя прелесть!
– Я могу попытаться отстирать ее. – Максимально отодвинувшись к окошку, подумала и добавила: – В туалете. Когда прилетим. Если останусь жива.
Рука Малкина нырнула в карман пиджака и вернулась на свет уже с четками. Дзынь-дзынь-дзынь. Пальцы быстро перебирали звенья, очень стараясь вернуть своему обладателю покой.
– Сильно заметно? – не открывая глаз, уточнил Александр Сергеевич.
– Ну… так, – неопределенно пожала плечами я.
– Красный на белом, – поддержал разговор вездесущий Старовойтов. – Я заметил отсюда даже не приглядываясь.
О! Если бы я могла убивать взглядом!!! Клянусь, Макс погиб бы в страшных муках, горя в огне моей ненависти и моля о пощаде! Но, увы… Горели только мои щеки и шея.
Малкин переоделся в туалете аэропорта, после чего вышел и с лицом, полным невыразимой боли, сделал комплимент моей суперстойкой помаде. Трижды.
Еще были сальные шуточки от Старовойтова и его же поддержка в мой адрес по поводу того, что в современном мире мужчины стали слишком пассивны, поэтому женщинам приходится брать все в свои руки. Все это в присутствии сердитого Малкина на фоне того, что мы опаздывали на важное совещание с неким Яшей. А я мужественно терпела, каялась и плавилась. Последнее не только от стыда, но и от безумной жары.
Тель-Авив оказался невероятно красивым городом, но по погодным условиям напоминал печку, в которую нас загнали на кремирование. Солнце доставало всюду, даже в аэропорту и в такси.
Отель, в котором у нас были забронированы номера, нашелся рядом с шикарнейшей набережной, и я, увидев вид из окна фойе, на миг забыла про усталость и жару.
Море… Оно ласкало песок, медленно накатывала волна за волной, призывая и гипнотизируя.
“Уля, – доносилось из его глубин, – бросай работу и иди сюда”.
– …поезжай в Яффу, – голос Малкина сильно мешал мечтать. – Иначе опоздаешь в первый же съемочный день. Давай, порази там всех, а я позабочусь о рекламе.
– Пока, прелесть моя, – моего затылка коснулась рука Макса, растрепав остатки прически. – Жаль, мы так и не отрепетировали самую важную сцену.
Медленно обернувшись, я кивнула с блаженной улыбкой на губах, не особенно вникая в смысл сказанного. Больше не хотелось ни спорить, ни ругаться. По телу разливалась праздная нега, а в голове образовывалась приятная пустота. Вот он какой, Тель-Авив – просто волшебный сон.
– Рыбкина! Просыпаемся! – рявкнул Малкин, будто подслушав мои мысли. Он с силой ударил четками по стойке ресепшена и уже тише добавил: – Работаем!
Упав вечером в постель, я прикрыла глаза и мысленно попыталась сформулировать текст-заготовку для дневника, приехавшего со мной зайцем в Израиль. Мне бы хотелось в красках описать чудесный южный город, утопающий в зелени, его приветливых жителей, свой номер и ощущение того, как море ласкает мою бледную кожу… Но увы. Если бы я что-то такое и написала, то только призвав все свое воображение.
Потому что рассматривать город не пришлось: перемещаясь до позднего вечера на такси, мы то и дело вносили корректировки в и без того раздутое расписание шефа, перекусывая на ходу. Все это в промежутках между занудными встречами, где Малкин подписывал договоры, спорил насчет гонораров, устраивал пресс-конференции с фотосессиями на ближайшие дни и договаривался о встрече с актерами местного театра, а я носилась за ним загнанным электровеником с блокнотом наперевес и записывала, записывала, записывала…
Говорили все на английском, иногда разбавляя речь русским языком. Иврит я тоже слышала, но лишь краем уха. Ко мне лично мало кто обращался, а руки пожимать и вовсе отказались, мол, нельзя дотрагиваться до чужих женщин.
Свой номер я видела ровно две минуты: с утра, пока переодевалась в легкое серое платье и поправляла остатки прически, и вечером, уже ближе к десяти, когда приползла сюда, чтобы торопливо скинуть с себя платье, упасть на кровать и вяло подумать о вещах, томящихся в чемодане.
Перевернувшись на бок, приоткрыла один глаз и нашла им окно. Там, за стеклом, всего в паре сотен метров от отеля, все еще призывно шуршало море. Только теперь мне казалось, что в его шелесте-шепоте проскальзывает насмешка. А еще оно капало. Мерно так, испытывая остатки моего терпения. Кап-кап.
Или это не море вовсе?
Присев на кровати, я попыталась прогнать сон и сосредоточиться. Капель продолжилась, но звук ее доносился из ванной, а не от окна.
– Что за?.. – только и успела вымолвить я. А дальше дар речи пропал, уступая место шоку. Стоило потянуть на себя дверь, как на меня хлынул поток воды, охлаждая босые ступни и заставляя прыгать то на одной ноге, то на второй.
Вот вам и дорогущий отель в Израиле! А затопили сверху, как в банальной московской хрущевке.
Добежав до телефона, я набрала номер, вспомнив базу вежливых английских слов, а после арсенал из русского неприкосновенного запаса. Мастера прислать обещали, а вот номер другой предоставить – нет.
– Свободных номеров нет, – объясняла девушка на чистом английском. – Но мы непременно разберемся в сложившейся ситуации в кратчайшие сроки. Вы не почувствуете неудобства…
Я посмотрела вправо, туда, где всплыли только что мои туфли-лодочки, и снова громко основательно возмутилась. Результатов это не принесло, разве что проснулась окончательно.
Подкравшись к ванной комнате, я подняла глаза к потолку и внимательно осмотрела течь. Прямо над душевой кабиной расплылось огромное черное пятно, с которого бодро неслись вниз журчащие ручейки. Чуть дальше, над раковиной, с потолка просто капало…
Мастер, прибежавший через пару минут, сообщил, что сверху некий русский мужчина – турист – решил принять душ, открыл холодную воду вместо горячей и решил подождать, дабы она нагрелась. А сам уснул. Перебрал немного на отдыхе…
– Вам не стоит волноваться, – заверял меня мужчина, с усмешкой посматривая на меня, кутающуюся в простынь, – проблема быстро решится… Вот увидите.
Ответить не успела, потому что в номер вошли несколько горничных и некая дама в летнем деловом костюме, а еще… Александр Сергеевич c Максом. Последние выглядели надменно-недовольными.
Женщина что-то говорила, но прервалась по взмаху руки Малкина.
– Этот номер никуда не годится, – постановил шеф, ткнув ногой мои туфли, причалившие к порогу. – Деньги за него вернете. И ущерб покроете.
– Да, конечно, – обладательница делового костюма натянуто улыбнулась. – Мы приносим глубочайшие извинения за…
– Оставьте извинения при себе, – Малкин поморщился. – Не надо слов, просто исправьте ошибку. Куда переселите девушку?
– Свободных номеров нет, – с каменным лицом сообщила бесстрашная женщина, жестами направляя горничных в ванную. – Все забронировано за несколько месяцев.
– И это, по-вашему, сервис? – Начальник тон не повышал, но я ощутила: обстановка накалилась сильнее.
Старовойтов в это время нашел меня взглядом и одарил своей лучшей улыбкой, показав “класс”. Я сердито подтянула простынь к шее, стараясь скрыться за ней полностью.
– Мы сделаем все возможное, чтобы максимально быстро устранить… – гнула свое работница отеля.
– Рыбкина, – Малкин снова не дослушал собеседницу. Уставившись сначала на Макса, затем на меня, он покачал головой: – Как у тебя это получается? Даже в Тель-Авиве ты нашла пьяного русского, и он затопил твой номер.
– Судьба, – философски ответила я, подтягивая простынь выше, пытаясь прикрыться до самого подбородка.
– Это не судьба, Рыбкина, это злой рок.
– Ну, не совсем рок и не такой уж злой, – Макс подмигнул мне и протянул руку: – Пошли, золотко, спасу тебя этой ночью. Мне так не хватало партнера… сцену дорепетировать.
– Куда? – не поняла я.
– Ко мне, разумеется. Или ты, как истинная рыба, собираешься остаться в этом аквариуме?
