Просто не забывай дышать (ЛП) - Шиэн-Майлса Чарльза (книги онлайн .txt) 📗

– Что?

– Задай другой вопрос, солдатик.

– Я получу ответ, так или иначе. Ты не можешь сказать мне, что ты была год в Нью-Йорке, и все еще не придумала, что любишь делать.

– Я могу сказать тебе то, что хочу.

– Ты установила правила этой игры, Алекс. Не разрушай все ложью.

– Ничто не свидетельствует о том, что я должна отвечать.

Он качает головой и смеется.

– Я буду одержим этим.

– Почему?

– За все время, что я знаю тебя, ты ни разу не изменила правила посреди игры. Это просто умопомрачительно.

Я хотела зарычать на него, но вместо этого откусила кусочек от яичницы.

– Если я отвечу, ты должен пообещать, что просто забудешь то, что я скажу.

Он полностью наслаждался этим. Боже.

– Хорошо, – сказал он. – Моя короткая память сыграет свое.

Я давлюсь смехом, затем говорю.

– Ладно. По правде говоря, время, которое мы проводим вместе, работая на доктора Форрестера. Это ответ.

Он моргает, улыбка появляется на его лице. Я не могу сказать, что означает выражение его лица, потому что если бы я увидела такое, сказала бы, что это страх. Но это длится всего мгновение и затем он говорит:

– Я не помню ни вопроса, ни ответа, так что я задаю еще один, верно?

– Дилан! Это нечестно!

Теперь он действительно улыбается.

– Хорошо, – сказала я, стараясь не рассмеяться. Он выглядит таким счастливым.

– Хорошо, – говорит он. – Наконец, я достигну чего-то.

Я усмехаюсь. Ничего не могу с собой поделать.

– Дай подумать... Келли все еще твоя соседка по комнате. Расскажи мне, как вы двое проводите время. Я хочу знать о твоей жизни здесь. Что вы делаете вдвоем?

Боже всевышний. У него был нюх на трудные вопросы, не так ли? Но я рассказала ему историю. О том, как мы пошли гулять, как Рэнди схватил меня за руку, как она брызнула в него перцем из баллончика. Конечно же, я умолчала обо всех обсуждениях, которые мы вели про Дилана. Я также не стала вдаваться в то, что произошло еще раньше между мной и Рэнди, включая тот факт, что я знала его со средней школы, а, особенно, то, что он пытался изнасиловать меня.

– Хорошо, подожди минуту. Я не понимаю. Я понял, что парень был слишком назойлив, но почему она использовала перцовый баллончик?

Внезапно я смаргиваю слезы.

– Дерьмо, – говорит он. – Прости. В любом случае, если ты не хочешь говорить об этом, то не говори.

Я закусываю нижнюю губу, затем шепотом говорю:

– Он пытался изнасиловать меня прошлой весной.

Все в поведении Дилана изменилось в одно мгновение. Он был расслабленным, довольным собой, но затем на слове «изнасиловал» он выпрямился на стуле в боевой готовности. В его глазах полыхала ярость, которую я никогда не видела прежде. Он весь дрожал.

– Как говоришь его имя? – спросил он очень низким голосом.

– Это неважно, – говорю я.

– Нет. Важно.

– Почему?

– Потому что если я когда-нибудь увижу его, то отправлю в гребанную больницу. Надолго.

Он серьезно. Действительно серьезно. Я не сомневалась, если бы Рэнди Брюер был перед ним прямо сейчас, Рэнди был бы в больнице. А Дилан был бы в тюрьме.

– Ты действительно сильно изменился, – шепчу я.

– Что? – спрашивает он.

– Я знаю тебя…разного тебя. Но единственное, что я не могла о тебе подумать, что ты можешь быть опасен. Для меня.

Он моргает.

– Алекс. Послушай, какой бы не была наша история, это не изменит того, как я к тебе отношусь. Что я чувствую к тебе. Я сделаю все, чтобы…

Он остановился. Пытался ли он вспомнить слова? Или сдерживал? И была ли разница? И он ничего не сказал на то, что я сказала, что он опасен для меня. Потому что на самом деле, он знал это, ведь так? Мы были опасны друг для друга. Было ли то, что я сказала сюрпризом? Я повернулась к нему.

– Сделаешь все для чего?

Он почти рычит от разочарования.

– Чтобы… вернуться… вернуться и оградить тебя от всего, что бы с тобой не случилось. Чтобы защитить тебя.

Было ли это то, что он говорил, вернуться и изменить положение вещей? Вернуться и не бросать меня той ночью? Не исчезать так, как сделал это он?

– Послушай меня, Дилан. Это важно.

Он все еще смотрел на меня, в глазах безумие. Он кивает.

– Хорошо.

– Забудь об этом. Это в прошлом. Хорошо? Мы не должны... нам не нужно... это. Завтракай. Ладно? Пора изменить положение вещей.

Он посмотрел на меня спокойным, холодным взглядом. Концентрация. Я почувствовала на лбу капельки пота и сделала глубокий вдох.

– Ладно, – сказал он. Его голос превратился в низкое рычание, которое сводило меня с ума. – Твоя очередь.

– Моя очередь для чего?

– Твоя игра.

Я закрыла глаза. Четыре года назад это была веселая игра. Теперь… была страшной. Время настроиться на что-то повеселее.

– Я не уверена, что хочу играть.

Он практически падает на свой стул, глядя в никуда. Закрывает глаза, делает глубокий вдох и говорит.

– Прости, Боже, прости, Алекс, у меня иногда… проблемы с гневом.

– Вижу, – говорю я, пытаясь вернуть нашей беседе непринужденный тон.

– Задай мне вопрос, – говорит он. – Но постарайся избегать напряженных моментов, и я буду их избегать.

Я качаю головой, затем говорю.

– Хорошо. Твое любимое воспоминание.

Он грустно улыбается.

– Я не могу ответить на этот вопрос. Это против правил.

– Ох, нарушь правила. Скажи мне.

Он глубоко и судорожно вздохнул.

– Мое любимое воспоминание, когда мы вместе спали, и я держал тебя в своих объятиях в общежитии в Тель-Авиве перед нашим отъездом. Это было грустно и замечательно. Я не спал той ночью. Просто смотрел на тебя. Всю ту ночь и весь полет на самолете. У нас было всего несколько часов перед расставанием, и я не хотел потратить последние секунды на сон. Я бодрствовал около сорока восьми часов, когда, наконец, вырубился по пути из Атланты в Нью-Йорк.

Я наградила его небольшой, неуверенной улыбкой.

– Моё – когда мы впервые поцеловались.

– Недалеко от Мертвого моря, – отвечает он.

– Было темно, дул ветер, – говорю я, – и это было здорово, мы были одни.

– Ты сказала: «это все усложнит».

Я громко смеюсь, в то же время пытаюсь сдержать слезы. Я помню, что сказала это. Никогда я не была так права.

– Это была правда.

– Да, – говорит он. – Была.

– Где мы ошиблись?

Он пожимает плечами.

– Мы слишком сильно пытались забыть, может быть? Я не знаю.

Я качаю головой.

– Как и я.

Он смотрит на стол и не отвечает.

Наконец, я почти шепотом говорю:

– Дилан, ты когда-нибудь думал... – я не могу закончить вопрос.

Он продолжает смотреть на стол, а потом отвечает, так тихо, что я едва ли могу услышать его.

– Всегда, – говорит он.

Я сглатываю.

– Мы должны идти.

– Да, – отвечает он.

Убегай быстрей

(Дилан)

Хорошо. Я первым признался, что мы пересекли границы, и не знал, как к ним вернуться. Мы оба более или менее признали, что по-прежнему любим друг друга. Мы оба так сильно облажались, что я не знаю, что думать или говорить.

Я прихожу в кабинет как в тумане. По вторникам в девять утра я занимаюсь алгеброй. Я уже пытался бороться с ней, если честно. Это сводит меня с ума, потому что я должен знать ее на пять. В средней школе она мне давалась легко, особенно если учесть, что я был новичком, и тогда я был действительно хорош в математике. Теперь иногда я смотрю на задачи и ощущаю боль сзади глаз, формулы и цифры плывут у меня перед глазами, словно в проклятой горячей ванне.

Три недели спустя я завалил курс. Проблема была в том, что я пользовался льготами для военнослужащих. Я провалился, поэтому подошел в конце дня к профессору Уилеру и сказал:

– Профессор Уилер, мы можем поговорить минутку?

Он поднял взгляд от бумаг и сказал:

– Я принимаю по четвергам с десяти.