Сладкая песнь Каэтаны - Пиньон Нелида (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗

– Вы никогда не состаритесь, – сказал он в дверях. В тот вечер, несмотря на затишье, вызванное тем, что Грации устали, Джоконде казалось, будто ей грозит неведомая опасность. Она боялась, что ворвутся какие-то незнакомцы, позатыкают им рты и поранят сердца без определенной цели. Она не успокоилась и с наступлением ночи. Спать не хотелось, и она устроилась в гостиной. В груди хрипело, словно от простуды. Чтобы успокоиться, поглядела в окно на темную улицу и вдруг увидела мужчину: он стоял, прислонившись к дереву. При свете фонаря лица было не разглядеть. Ей стало страшно, она вздохнула и учуяла доносившийся с кухни запах свежесваренного кофе. На часах было три, а сна все не было.

Мужчина на улице то поворачивался, чтобы уйти, то устремлял взгляд на кирпичные стены Станции, согретые теплом проституток. Джоконда, усталая, вернулась в кресло. Поставив ноги на скамеечку, с беспокойством подумала о мужчине перед домом, потом отогнала от себя мысль о нем и стала думать о других вещах. Ей случалось и раньше страдать бессонницей и сидеть в этом кресле: ее донимали призраки, являвшиеся специально для того, чтобы разрушить иллюзии, отнять надежду, упрямо хотели укутать ее саваном презрения или безразличия. Джоконда опасалась, как бы во время такого нашествия ей не привиделась собственная смерть, и в смятении гнала подобные предчувствия, ругаясь вслух.

Озябнув, она закуталась в пеньюар, оставив неприкрытыми только ноги: лень было сходить в соседнюю комнату за одеялом. И тут в дверь постучали: наверное, тот самый мужчина. Его тяжелое дыхание слышалось сквозь планки двери и как будто взывало о помощи. Кто его знает, может, у него прохудились подметки, а от голода живот подвело, но все равно он способен увезти Джоконду далеко-далеко, где ее никто не знает, и обеспечить ей сытую жизнь.

Утешившись этой мыслью, Джоконда отперла дверь. Вошел Полидоро; глаза его были широко открыты, от него пахло спиртным.

– Вам не повезло. Все ушли спать. Одна я торчу тут как сова.

Полидоро, привыкший к зловещему оттенку, создаваемому красными обоями и обивкой мебели, вдохнул запах пота и духов, исходивший от разбросанных по стульям вещичек.

– Это цвет страсти, – объясняла Джоконда чувствительным клиентам любовь к красному, когда те чуть не падали в обморок и приходилось похлопывать их по рукам.

Полидоро сел в кресло. Хозяйка уступила ему скамеечку для ног. Она всегда обращалась с ним особо уважительно: это был верный клиент, заходивший два раза в неделю. Из-за него Джоконда велела Трем Грациям менять прическу и макияж, чтобы создать у него, а заодно и у остальных клиентов иллюзию, будто они попадают то в Японию, то в Италию. Иначе, получив удовлетворение, они возвращаются на супружеское ложе, забыв о наслаждениях, которые ждут их в этом доме.

Несмотря на такие меры, Полидоро давно начал проявлять раздражение: долго выбирал, с кем отправиться в постель. По пятницам, встречаясь здесь с Эрнесто, просил, чтобы тот разжег ему аппетит непристойными жестами, которых за пределами Станции они никогда не повторяли.

Однажды Полидоро горестно признался: «Как трудно быть мужчиной! Ведь, если я не появлюсь здесь два раза в неделю, по всему городу пойдет слух, что я скис».

Джоконда не нарушала его молчание. Он наморщил лоб, отчего лицо стало казаться темней; пошевелил рукой – вид у него был усталый.

– Как дела, Джоконда?

Она налила себе рюмочку ликера из жабутикабы [13], потом знаком пригласила его к маленькому бару.

– Все мы стареем, Полидоро. Нас уже не зовут, как прежде, девочками со Станции. Из прежних остались мы одни, и заменить нас здесь некому. Молоденькие оседлают мотоцикл, и – фьюить! – только их и видели. А мы остаемся.

Полидоро старался поддержать разговор:

– Да ведь и мы тоже так и не уезжали из Триндаде.

– У вас были причины оставаться.

– Для меня весь мир умещается в нашей округе, – сказал Полидоро, устремив взгляд на невидимый горизонт. – Вот уже двадцать лет никуда не езжу, никаких путешествий.

– Ждете Каэтану, которая может явиться в любую минуту. – И Джоконда сердито отошла к окну. В разрезе пеньюара мелькали ее ноги.

Полидоро посмотрел на них без вожделения: белые и студенистые – одно воспоминание о былой красоте. Впрочем, грусть этой женщины тоже вызвана трагедией.

– А ты? Разве ты ее не ждала?

Джоконда, стоявшая около окна, как будто не слышала вопроса. Казалось, она обращается к какому-то невидимому собеседнику.

– А вы помните, бывало, к нам то и дело приезжал цирк? Как мы смеялись каждой выходке клоуна, даже если он был не ахти какой ловкий? – Она подошла к Полидоро поближе. – Куда теперь подевались все цирки?

Полидоро отодвинул скамеечку, попросил разрешения снять ботинки: за столько часов ноги в них устали.

– Хотите бутерброд?

Полидоро успел поесть в кафе перед самым закрытием. Дома его ждало в духовке целое пиршество: До-до всегда держала для него ужин горячим, хотя знала, что он не придет. Ради удовольствия назавтра обвинить его в том, что он вводит ее в расход без всякой пользы для себя.

– Ты нас разоришь, Полидоро, попомни мое слово. Холодильник набит едой, к которой ты даже не притронулся. Где это ты был, что пришел такой невеселый?

Слова Додо всегда были рассчитаны на то, что он на них ответит, больше ей нечем было обратить на себя его внимание.

– Так не готовь для меня ужин. К тому же у меня хватит денег, чтобы накормить всех жителей Триндаде, не будь скупердяйкой.

– А ты не забывай, что часть денег – моя. – И Додо вызывающе нацеливала на него веер, несколько пластин в котором были сломаны.

– Думаешь, я забыл? Зачем напоминать об этом каждую неделю?

Полидоро подошел к бару. С бутылками он управлялся, точно хозяин дома, выдвигая и задвигая ящики.

– В такой холод я предпочитаю кашасу [14]. Тебе налить? – Теперь он натянуто улыбался.

– Для меня она слишком крепкая. К тому же я все еще на работе, – с усмешкой ответила Джоконда.

– По мне, так твои труды на сегодня закончены. Полидоро с удовольствием выпил кашасу. С первого глотка понял, что она из отличного перегонного куба, который он сам раздобыл для Джоконды.

Она скрывала свои чувства, не хотела показывать, что у нее на душе, но голос выдавал ее, ибо в нем звучала горечь.

– Что привело вас сюда, после того как вы исчезли? Мы тут могли бы все умереть, а вы об этом так ничего бы и не знали.

Стоящий рядом Полидоро обдал ее парами кашасы.

– Ты так мне этого и не простила, да? – Он тоже почувствовал заглохшую было жажду мести; оба со злостью уставились друг на друга. Полидоро искал на лице Джоконды самое уязвимое место, которое выдавало бы боль, наконец небрежно бросил: – Ты никогда не называла мне свое имя, данное при крещении.

Джоконда снесла удар, как будто прошлое не могло ее уязвить. Гордо выпрямилась, позабыв о пеньюаре, который распахнулся до колен.

– Я уже и не помню. У меня осталось только имя, которым окрестила меня Каэтана, с ним я и хочу лечь в могилу.

– А зачем Каэтане понадобилось менять твое имя? Забыв о вражде, он просто хотел выяснить для себя то, чего не знал. Может, это было одно из звеньев в цепи поступков Каэтаны, которые привели ее к отъезду без всякого предупреждения. Обладая порывистым нравом, Каэтана терпеть не могла затрепанных имен.

– У Каэтаны была привычка поправлять все, что казалось ей безобразным. Как артистка она не соглашалась с реальностью. Помнится, как-то она сказала, что новое имя может изменить судьбу человека. Вот тогда-то я и спросила, а какое имя нужно мне. Она улыбнулась и ответила – Джоконда. Я постеснялась спросить, а кто это такая. Что я могла знать о мире, в котором жила Каэтана? Мое имя она всегда произносила низким голосом. Таким голосом, что мне хотелось плакать и смеяться. И однажды она спросила: ты счастлива, Джоконда? Когда я сказала «да», она открыла обитую внутри бархатом шкатулку, полную безделушек. И выбрала для меня это кольцо.