Не было бы счастья... - Биварли (Беверли) Элизабет (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗
— А что такого, если женщине нравится мужчина моложе ее? — Зои уперлась спиной в дверь. Джонас про себя отметил, что она словно приготовилась к бою. — Никому и в голову не приходит обвинять мужчину, если рядом с ним молоденькая девушка.
— Как правило — нет, — согласился Джонас, не замедляя шагов, пока не оказался чуть ли не нос к носу с ней. — Разве что этот мужчина предпочитает молоденьких девушек потому, что боится женщин, подходящих ему по возрасту.
Зои изогнула левую бровь. Эту ее манеру Джонас находил все более и более соблазнительной.
— Намекаешь, что я боюсь мужчин моего возраста? — поинтересовалась она. Он покачал головой.
— В больнице ходят слухи, что ты боишься мужчин любого-возраста.
Зои окаменела, а потом решительно прошагала мимо него и выключила телевизор.
— Советую вам не верить досужим слухам, доктор Тейт, — снова повернувшись к выходу, сказала она. — Я считала, что вы не опускаетесь до сплетен.
— Подожди, Зои. — Поставив бокал на край журнального столика, он догнал ее как раз вовремя, чтобы преградить ей путь. — Прости. Это было неуместное замечание.
Зеленые глаза вспыхнули.
— Да уж. Черт, я пытаюсь тебе помочь, а ты… ты дразнишь меня.
— Я не дразню.
— Дразнишь.
— Нет.
В который раз они стояли лицом к лицу, сверлили друг друга взглядами и ссорились. В такую тихую снежную ночь Джонасу меньше всего хотелось сражаться с Зои. И он, не дав себе труда подумать, сделал то, чего его инстинкт мужчины требовал давно… со дня их знакомства. Джонас притянул ее к себе и поцеловал.
И почти сразу же понял, что совершил катастрофическую ошибку. Почти — потому что на один краткий, восхитительный миг губы Зои приоткрылись под его губами, ее грудь прижалась к его груди, а пальцы беспомощно вцепились в лацканы халата.
Но уже в следующую секунду ее колено стремительно взлетело вверх, заставив его пожалеть о своем необдуманном поступке.
Он ретировался. Быстро. И тут же решил, что ему не стоило целовать ее. Во всяком случае, не так… внезапно, без предупреждения.
— О Боже, почему? — выдохнул он, отпрыгнув от нее. Лишь твердое убеждение, что она ни за что не увидит его слабости, помешало Джонасу закрыться от ее возможного очередного удара.
— Твое счастье, что ты остался на ногах, — выпалила в ответ Зои. Она поднесла ладонь к губам, как будто хотела стереть след его поцелуя. — Чуть сильнее удар — и баритоном ты бы уже никогда не запел.
— Но почему? — повторил Джонас. Он распрямил плечи, возвратив себе достойное мужчины самообладание, и шагнул к ней.
— Нет, — предупредила она, готовая дать отпор. — Не приближайся ко мне.
— Почему, Зои? — Он проигнорировал ее предупреждение и сделал еще два шага вперед. — Откуда такая реакция? Зачем ты это сделала?
Она заколебалась, пристально глядя на Джонаса.
— А ты… ты зачем? — наконец выдавила она. В ее голосе был тот же панический страх, который он видел в ее глазах. — Зачем ты… поцеловал меня?
Только этот полный ужаса взгляд остановил Джонаса. Она в самом деле боится. Боится его. Он задохнулся, как будто ее колено попало ему не в пах, а в солнечное сплетение. При всем желании он не вспомнил бы случая, когда напугал женщину до смерти. И уж меньше всего — поцелуем.
— Тебе нечего бояться, Зои, — постарался произнести Джонас как можно убедительнее.
— Я не боюсь.
— Черта с два ты не боишься.
— Ничего я не боюсь! — с жаром повторила она.
— Ладно. Не боишься, — уклончиво согласился он. — Тогда почему ты едва не кастрировала меня?
Напряжение вроде бы отпустило ее — совсем чуть-чуть. И Зои выдохнула:
— Извини. Ты застал меня врасплох. Теперь твоя очередь ответить: почему ты поцеловал меня?
Он открыл было рот для такого же небрежного ответа, но правда сама по себе слетела с его губ:
— Потому что мне этого хотелось с тех самых пор, как мы с тобой познакомились.
В мгновение ока воинственность Зои испарилась. Руки упали вдоль тела, плечи поникли.
— Ч-что?
Джонас нахмурился.
— Ты слышала. Я сказал, что хотел поцеловать тебя с тех пор, как мы познакомились. Она негодующе фыркнула.
— Да ты был готов меня в порошок стереть в первую же нашу встречу!
— Это защитная реакция. Мне хотелось тебя поцеловать — вот я и вел себя так агрессивно. Честное слово. Послушай, Зои, я сегодня никак не мог уснуть: ты не выходила у меня из головы. Я думал о том, что ты спишь в моем доме, что… — Он оборвал себя, решив: пожалуй, не в его интересах выкладывать ей все свои фантазии.
Зои медленно покачала головой — нет-нет, она этого не слышала. А ведь признание Джонаса было почти дословным отражением ее собственных мыслей о нем! Она и про Кину Ривза забыла потому, что слишком увлеклась фантазиями о Джонасе Тейте. К собственному ужасу, она задремала, представляя, каково было бы прижаться к нему под одеялом, вместо того чтобы согревать свою постель в одиночку. А очнувшись, решила, что будет лучше, пожалуй, отвлечься и посмотреть передачу Кину Ривза.
— Не… говори таких вещей, — неуверенно и тихо произнесла она.
К ее вящему ужасу, Джонас сделал еще два шага и остановился совсем рядом. Очень медленно, словно оставляя ей время для возражений, он поднес руку к ее лицу и нежно потер костяшками пальцев ее щеку. Зои прикрыла глаза. Она твердила себе, что должна оттолкнуть его, должна отстраниться. Но его прикосновение было исполнено такой неги, такой теплой любовной ласки, что она могла лишь замереть и наслаждаться им.
— Кто это был? — Его голос, низкий и ровный, прозвучал как будто за несколько сотен миль от нее.
Она в растерянности открыла глаза.
— О ком ты?
Его ладонь накрыла ее щеку полностью, пальцы скользнули в волосы у виска. Сквозь Зои словно электрический разряд прошел, и она инстинктивно съежилась и отпрянула.
Джонас так и остался стоять с поднятой рукой. Но пальцы его сжались в кулак, когда он спросил:
— Кто был тот сукин сын, научивший тебя… бояться мужчин? Кто он, этот негодяй, из-за которого тебя пугает самое невинное прикосновение?
Зои молча покачала головой, отказываясь отвечать. Джонас вернулся к журнальному столику, снова взял бокал и несколько минут задумчиво потягивал напиток, не спуская глаз с Зои. Она продолжала упорно молчать. Он покрутил бокал в ладонях и опустил взгляд на янтарную жидкость, всматриваясь в золотистую глубину бокала с таким вниманием, словно в жизни не видел ничего более интересного. Но Зои была уверена, что он далеко не так беззаботен, как хочет казаться.
Джонас заговорил через несколько секунд:
— Ты сказала Джулиане, что знаешь — каково быть обузой и каково чувствовать себя лишней. Твой отказ от любого общения с мужской половиной человечества объясняется этим опытом?
Она покачала головой.
— Нет.
— Тогда в чем дело? Почему ты не позволяешь мне хотя бы просто прикоснуться к тебе?
Зои тяжко вздохнула, смахнув упавшие на лоб пряди. Похоже, он не успокоится, пока не вытянет из нее все что можно о ее личной жизни. Что ж — значит, сегодня ему заснуть не удастся. Потому что Джонас Тейт — последний человек на свете, которому она намерена выкладывать подробности своего прошлого. Однако после такого удара в пах — пусть даже Джонас сам напросился — он, наверное, заслуживает объяснения с ее стороны. И все же Зои никак не могла решить, до какой степени она может быть с ним откровенна.
Но Джонас своим следующим вопросом сам дал ей возможность увильнуть от прямого ответа:
— Твое поведение никак не связано с воспитывавшими тебя тетками? Я все думал: может, они не зря были одинокими?
Зои улыбнулась.
— Мужененавистницами они не были, если тебя это интересует.
— Именно это.
— Нет, ничего подобного, — заверила она. — Мои родители погибли во время кораблекрушения, когда мне было три года. Тетки моего отца — одна была бездетной вдовой, а вторая вообще не выходила замуж — взяли меня к себе. Ни одна из них не испытывала особого восторга по поводу перспективы растить ребенка. И ни одна понятия не имела о том, как воспитывать девочку. Несмотря на гигантский рывок, который общество сделало в шестидесятые годы, тетя Селест и тетя Милли так и не смогли изменить дорогим своему сердцу сороковым, что касалось манер и правил хорошего тона. И когда я подросла, тетки только разводили руками. Они были в ужасе от меня. — Зои невольно хмыкнула. — Интересно, что, несмотря ни на что, я безумно люблю их. Понимаешь, сами они сохранили образ мыслей послевоенной Америки, но учитывали, что я вижу мир немножко другими глазами. И я люблю своих теток именно за их упрямый отказ поддаваться современному ритму жизни.
