Староста моей мечты или Я не буду тебя целовать! (СИ) - Волконская Оксана (читать книги полностью TXT) 📗
Ровно до того момента, как мне на ухо серьезным тоном, с завидной уверенностью не ляпнули:
- Видимо, влипать в неприятности твоя суперспособность, Чайка. И теперь ты и шагу не сделаешь без моего ведома. Во избежание, так сказать.
Сначала мне показалось, что я ослышалась. Серьезно, я даже ущипнула себя за запястье, пытаясь убедиться, что мне это не снится. А этот идиот не придумал ничего лучше, чем схватить меня за плечи и, глядя в глаза, уточнить:
- Ты меня поняла, Белоярцева?
- Хованский, - громко шмыгнув носом, я растерянно переминалась с ноги на ногу. А потом не выдержала, и приложила ладонь к его лбу. - Тебя по голове ударили, да?
От моего невинного, в принципе, вопроса у Хомяка почему-то по щекам заходили желваки. Точно ударили, не иначе! Может, не в клубе, может, раньше, на гонках. В конце концов, такие места не для приличных старост. Пусть и надоедливых.
- Слушай, может, в аптеку? Или лед приложить? - обеспокоенно спросила я. Ну, а что? Вдруг он реально именно из-за меня пострадал. Надо хотя бы ради приличия поддержать.
- Чайка! - цапнул меня за каким-то лешим за руку мой спаситель. - Никто меня по голове не бил, все нормально.
Да? То есть не так, совсем с другими интонациями: “ДА?!”
- А что тогда за рабовладельческие замашки? - сердито переспросила вслух. - Хованский, у нас рабства в принципе никогда не было. Крепостное право - чуть другая вещь. Да не суть. Его тоже в 1861 году отменили. И напоследок. Я не согласна быть твоей холопкой, хоть ты меня и спас. Усек?
- Это был не вопрос, - невозмутимо откликнулся чертов камикадзе. И улыбнулся так многообещающе, что мне стало чуточку страшно. Самую малость, но блин!
Его точно никто не бил, не кусал, а?!
Видимо, этот вопрос читался большими такими буквами у меня на лице. Потому что Хованский фыркнул и любезно уточнил:
- Нет, не кусал. И нет, по голове меня тоже не били. И вообще, Чайка, чем ты недовольна, м?
Вопрос был интересный. Я бы даже сказала с подвохом. И честно над ним размышляла, где-то с минуту, не больше. А потом, так ничего путного и не надумав, вздохнула, тихо попросив:
- Отвези меня домой, а?
Задумчивый взгляд старосты я проигнорировала. Как и осторожные объятия из которых меня не выпускали ни до приезда такси, ни по пути домой, ни провожая до подъезда. И только у домофонной двери соизволили выпустить. Чтобы невинно поцеловать в щёку и безапелляционно заявить:
- Я заеду за тобой в восемь.
- Эй, у меня нет первой пары, - мою вялую попытку достучаться до чужой совести благородно не заметили.
- В восемь, Чайка, - твёрдо повторил Хованский. И хмыкнул, скрестив руки на груди. - И не вздумай сбежать или не прийти.
- А не то что?
- А не то приду и заберу сам, и мне будет абсолютно наплевать в каком виде.
- Слушай, Хомяк, а если я тебе скажу, что ни в каком виде тебя лицезреть не желаю, не прокатит, нет? - как-то обреченно вздохнула я. Меньше всего мне хотелось находиться под хомячковым надзором.
- После того, как ты добровольно мне позвонила? - Илья насмешливо хмыкнул и покачал головой. - Не выйдет, Арин. Так что, до завтра.
И вот это “до завтра” прозвучало как самая натуральная угроза. Так внушительно, что я невольно подумала о том, что надо поставить еще как минимум три будильника. Чтоб уж точно не проспать это рандеву. А когда поняла, о чем думаю, зло фыркнула, открывая дверь подъезда:
- Я еще только всяким властным пластелинам не подчинялась, ага. Напугал ежа голой попой… Хомяк, блин!
Я ворчала пока поднималась до квартиры. Бурчала себе под нос, пока грабила холодильник и еще минут так пять пялилась в потолок, переваривая весь этот чертов день. А потом вытащила телефон и, открыв мессенджер, написала Лизке короткое сообщение о том, что встретила друга и уже дома. И вообще, что я жива, здорова и относительно цела.
Подруга в ответ пообещала допросить меня с пристрастием и выпороть, чтоб больше так не пугала. После чего отправила меня спать и я, в кои-то веки, послушалась чужого совета, вырубившись до того, как успела придумать, как сбежать от самого лучшего старосты университета.
Звонок будильника прозвучал как кара божья, оборвав мой крепкий сон ровно на середине. И назойливо ввинчивался в мой мозг, заставив раз десять пожалеть о том, что на мелодии стоит саундтрек из фильма “Великий шоумен”. В русской версии.
В русской версии, исполненной группой актеров мюзиклов на дне рождении театрального фотографа. Одного из них, который солировал в данном трэке, я бы честно прибила за эти задушевные завывания, от которых встать хотелось хотя бы для того, чтобы оборвать страдания. Свои так точно.
Впрочем, не в обиду его фанатам, с ним всегда так было. Зато просыпаться под него можно быстро. Очень и очень быстро, ага.
Разлепив глаза, я дождалась, когда коварный будильник пойдет на второй круг и с размаху хлопнула по нему ладонью, отрубая адские звуки. И со вкусом потянулась, размышляя, может, стоит все-таки заменить звонок будильника? А то это “пение” с утра как-то настроения не прибавляет. Разве что настроения стукнуть кого-нибудь лопатой. Или оглоблей.
О, точно! Хомяк! Мне ж от него сбежать надо было, а я все на свете продрыхла. Или?...
- Арин! Тут к тебе пришли! - окрик мамы прозвучал как гром среди ясного неба. И не надо быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться кто пришёл и зачем и…
Боже, ну за что мне это, а?!
Глава 12
Илья Хованский
Хованский не был перфекционистом. Да и про педантизм если что и слышал, то очень и очень давно. Но этим утром он и сам не понял, как умудрился собраться и оказаться перед подъездом Чайки за полчаса до оговоренного срока. И еще минут пять рассматривал экран собственного смартфона, всерьез раздумывая над тем, позвонить Аринке или спокойно дождаться ее в машине.
Или подняться в квартиру и понаблюдать за вредной, неугомонной Белоярцевой в естественной, так сказать, среде обитания?
Мысль была интересная и, почему-то, ну очень уж соблазнительная. У них же что ни встреча - то военные действия, что ни разговор - то попытка съесть ложкой мозги оппонента. Серьезно, порою Илья не мог отделаться от мысли, что для спокойного общения с Аринкой ее надо либо все время целовать, либо купить кляп.
И он даже не знал, какая из идей ему нравилась больше.
Деликатное покашливание выдернуло его из размышлений и, вытащив один наушник, Хованский с удивлением уставился на стоящего сбоку парня. Получив в ответ не менее офигевший взгляд. Елизаров с трудом поставил на место собственную челюсть и очень, ну просто очень вежливо брякнул:
- Ну и какого хрена, Хованский?
Удержаться и не сделать фотку было выше его сил. И Илья щелкнул камерой на телефоне, мстительно подумав о том, что такой снимок станет украшением студенческой стенгазеты. Или сайта. Или он оставит за собой право пустить такой шикарный козырь при любом удобном случае, да.
После чего, убрал телефон в карман куртки и лениво протянул:
- Как всегда, наш великий и могучий Царь блещет своим красноречием. Елизаров, скажи мне, с чего я должен перед тобой отчитываться-то, м?
- Не делай мне мозг, Илюха, - криво усмехнувшись, Костя дернул лямки рюкзака, не спуская с него подозрительного взгляда. Попутно умудряясь строчить кому-то сообщение, и Хованский даже догадывался - кому.
- А там есть что делать? - скептично отозвался парень, недовольно дернув плечом. И демонстративно покосился на часы. - Елизаров, если тебе есть что сказать по делу - говори. Нет - вперед, грызть гранит науки.
- Ладно, - неожиданно легко согласился Костян, расплывшись в широкой, насмешливой улыбке. Сократив разделяющее их расстояние, он положил руку на плечо Ильи и сжал так, что напряженные мышцы прострелило болью. - Обидишь - зарою.
Догадаться о ком идет речь труда не составило. И Хованский с удивлением обнаружил, что ему не нравится сама мысль о том, что он может чем-то навредить своей Чайке. И уж тем более ему не нравилось то, что его Царское величество сует свой слишком длинный нос туда, куда его не просили.
