Размытые линии (ЛП) - "habitual_lady" (книга регистрации .txt) 📗

Я останавливаюсь и удивленно смотрю на него. Его тон не совсем раздраженный, но это… Будто Джастин чувствовал себя брошенным, когда мы с Лэнсом начали встречаться, и я водила именно его на семейные обеды.

— Ты же знаешь, всегда мог поехать с нами, — говорю я, захлопывая дверцу машины.

— Да, это было бы потрясающе. Сижу на заднем сиденье по дороге сюда. Втискиваюсь в пятое кресло за столом.

— Ты все время приходил, когда мама болела, — говорю я.

Я никогда не любила своего лучшего друга больше, чем когда он вызвался — нет, настаивал — помочь с некоторыми назначениями маминой химиотерапии.

— Конечно, потому что Лэнслота там не было, — сказал он, одарив меня дерьмовой ухмылкой.

Я щиплю его за руку, когда мы вытираем ноги о коврик, но этот жест практически ломает мне ноготь, потому что он весь мускулистый. Он знает, что я ненавижу, когда он называет его Лэнслотом.

— Мы здесь, — кричу я, сбрасывая туфли в ту же секунду, как мы входим внутрь, и направляясь на кухню.

— Милая! — говорит мама, выглядя особенно сияющей в ярко-зеленой водолазке и джинсах.

Ее объятия теплые и дружеские, как всегда, но ее объятия для Джастина — теплее и дружелюбнее.

Я закатываю глаза, пока они болтают, как давно разлученные лучшие друзья, и направляюсь в гостиную, где мой отец сидит на краешке кожаного кресла. Без сомнения, он начал вставать, когда услышал мой крик.

— Нет. Нонононо, да! Да!

Я бросаю взгляд на телевизор. Бейсбол. Я целую папу в макушку и терпеливо жду. Мой папа любит спорт. Не так, как обычно парни любят какой-то спорт, он чертовски любит всё: бейсбол, футбол, баскетбол, теннис, гольф. Он играл во все возможные виды спорта в средней школе и в бейсбол в колледже. У него сумасшедшие-хорошие спортивные навыки, ни один из которых он не передал своему единственному ребенку.

Но он любит меня больше, чем спорт, потому что он встает, чтобы крепко обнять меня и посмотреть долгим испытующим взглядом, хотя на экране позади него происходит что-то захватывающее.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает он.

— Мама тебе сказала? — я киваю.

У нас с отцом прекрасные отношения, но когда пришло время сказать родителям, что Лэнс бросил меня, я выбрала маму, которая немного лучше раздает советы по отношениям, чем дорогой старый папа.

— Расставаться тяжело, но все так, как и должно быть, — он руками гладит мои плечи.

— Я знаю, — говорю я.

Прошло уже полторы недели с тех пор, как Лэнс бросил меня, и, по правде говоря, стало только хуже, а не лучше. Я преодолела гнев и слезы… Но тоска все еще была внутри.

— Джимбо!

Мы оба поворачиваемся, когда Джастин входит в комнату, и они делают удар кулаком, которому Джастин научил моего отца несколько лет назад, затем Бибер бросается на диван и тянется к пульту, чтобы включить телевизор.

Глаза отца загораются, но в последнюю минуту он смотрит на меня. Я улыбаюсь и машу рукой, направляясь обратно на кухню.

— Делайте свое дело. Мы с мамой пойдем пить вино и пьянствовать.

— Только не обсуждайте меня! — зовет Джастин вслед. — Вспомни, кто сегодня вытащил твои отвратительные волосы из сливного отверстия душа!

Я снова заглядываю в комнату.

— А ты вспомни, кто стирает тебе белье, и моет посуду, и покупает тебе протеиновый порошок, и кто избавился от твоей последней психованной подружки-

Джастин включает телевизор на всю громкость, и я ухмыляюсь, доказав свою точку зрения. Хотя, если честно, я не так уж против домашних дел.

Когда я возвращаюсь на кухню, мама наливает нам по бокалу «Совиньон Блан».

К моему удивлению, она мотает головой в сторону гостиной в передней части дома, комнаты, которую мы, как и большинство семей, используем на Рождество и… Все. Мы обычно разговариваем на кухне, пока она готовит, а я притворяюсь, что помогаю.

— Энчилады в духовке, салат уже готов, — объясняет она. — Кроме того, я хочу, чтобы кто-нибудь оценил новые подушки, на которые я потратилась. Комплименты твоего отца были просто «Вау, они розовые…»

Я следую за ней в комнату.

— Глупый папа. Они же малиновые.

Она протягивает мне бокал.

— Вот видишь! Спасибо.

Я оглядываю ее, когда мы усаживаемся в противоположные кресла, но делаю это незаметно, зная, что она изо всех сил старается забыть о своей болезни. Как и следовало ожидать, потому что она выглядит потрясающе.

— Итак, — говорит она, как только я делаю глоток вина. — Он еще не звонил?

Я качаю головой, сразу понимая, что она спрашивает о Лэнсе.

— Ничего. С той самой ночи, когда он меня бросил, ни одного долбаного сообщения.

Мама поджимает губы.

— Полагаю, это не так уж и плохо. Чистый перерыв, вероятно, лучше, чем долгое, затянувшееся мучение.

— Я знаю! — восклицаю я, наклоняясь вперед. — Но просто… Как Лэнс может вот так запросто выкинуть из головы пять лет совместной жизни? — я щелкаю пальцами.

— Ты скучаешь по нему? — она делает глоток вина и смотрит на меня.

— Я скучаю…да, наверное, — я смотрю на свой стакан.

Но мой тон тепловат, и она поднимает брови.

— Может быть, ты скучаешь по отношениям больше, чем по Лэнсу?

— Хм, вроде того… — я кусаю ноготь.

Она озадаченно смотрит на меня, и я знаю почему. Я ей всегда все рассказываю. Но сейчас я сдерживаюсь, и она это знает.

— Я скучаю по сексу, — выпаливаю я, бросая отчаянный взгляд в сторону входа в комнату, чтобы убедиться, что отец все еще в спортивном раю с Джастином.

— А, — говорит она, откидываясь на спинку стула.

К моему облегчению, она выглядит просто понимающей, а не смущенной. Серьезно. Она самая лучшая.

— Лэнс… Он… Это было плохо? С Лэнсом, я имею в виду? — мама поджимает губы.

— Не совсем, — говорю я, зная, о чем она спрашивает. — Это стало, эм…нечасто. Что, я думаю, должно было быть предупреждающим знаком. Но в последнее время я просто думаю: я молодая, здоровая, и я просто хочу…

— Секса, — говорит она.

Я делаю глоток вина.

— Да. И пожалуйста, скажи мне, что ты не собираешься завтра обзванивать всех своих друзей и говорить им, что твоя дочь шлюха, — говорю я, в основном шутя.

Она усмехается.

— Я буду хвастаться тем, какая я потрясающая мама, что могу разговаривать на эту тему.

— Я могу подтвердить, что ты действительно потрясающая, — говорю я. — И уверена, что у тебя есть какая-то мудрость о том, что секс это не главное, и мне просто нужно охладить свои струи, пока не появится правильный парень?

— Абсолютно нет, — говорит она, качая головой. — Я слишком хладнокровна и либеральна для этого. Я не просто пережила семидесятые, я приняла их во всех отношениях.

Я не могу скрыть свою гримасу, и она одаривает меня злой усмешкой.

— Вижу, что дочь не так хладнокровна, как мать.

— Определенно нет, — бормочу я в свое вино.

— Не волнуйся. Я избавлю тебя от воспоминаний славных дней в Беркли, — говорит она. — Но я могу сказать тебе вот что, основываясь на своем опыте… Твоему сердцу не нужно быть помолвленным, чтобы веселиться. Но ты будешь наслаждаться сексом гораздо больше, если тебе нравится этот человек.

— Видишь, в чем дело, — говорю я, придвигаясь к краю стула. — Я уже неделю хожу по барам с друзьями. Не ищу случайной связи, а просто смотрю, что там. И… Я вижу симпатичного парня, но через две минуты разговора я хочу уйти.

Она кивает.

— Чем больше ты ищешь, тем труднее найти.

Я откидываюсь назад.

— И это твой совет? Что будет трудно?

— Нееет, — говорит она медленно. — Я просто хочу сказать, что, возможно, ты ищешь не то, что нужно. Ты слишком усердно пытаешься найти грубый животный магнетизм, когда на самом деле тебе нужно искать связь.

— Грубый животный магнетизм, мам? Неужели?

— Ты знаешь, что я имею в виду, — она машет стаканом. — Я хочу сказать, что… Ходи по барам, веселись. Но ты умная девушка с умной головой на плечах, а это значит, что тебе никогда не будет достаточно просто красивого тела и красивого лица.