Дочери Лалады. (Книга 3). Навь и Явь - Инош Алана (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Владорх выпрямился, сверкнув посуровевшими глазами, и властным знаком велел дружинникам следовать за ним на улицу. В дверях он приостановился и сухо бросил через плечо:
– За масло благодарю тебя. Нынче вечером пришлю людей за ним.
Соколко, поймав умоляющий взгляд Берёзки, попытался остановить уходящего воеводу, но тот только отмахнулся. Во дворе он вскочил в седло, а девушка кусала губы, стоя на пороге. Робкая рука легла ей на локоть:
– Доченька, не надо, не ввязывайся во всё это… А то ещё погибнешь, как Первуша…
Мягко отстранив расплакавшуюся у неё на плече свекровь, Берёзка решительно бросилась следом за отъезжающим Владорхом:
– Господин! Ежели не отпустишь, я всё равно уйду, и ты не сможешь меня остановить!
Воевода круто развернул своего белого коня, пронзая Берёзку острыми молниями взора из-под сурово надвинутого шлема. Не успев ойкнуть, она очутилась в седле, обнимаемая крепкой рукой, а Владорх, сделав дружинникам знак ожидать, пустил коня по улице плавным шагом. Когда уже никто не мог их слышать, воевода заговорил совсем иным голосом, откровенно и мягко, прижимая Берёзку к себе крепко, но осторожно и ласково.
– Умница моя славная, прекрасная моя окудница! Знаю я, что мне тебя не удержать… Сам видел, на что ты способна. Уж ежели ты навиев заставила отступить, я тебе точно не указ. – Владорх усмехнулся, и теплота его голоса приятной грустью окутала сердце Берёзки. – Вот только… боюсь я. Да! Я, мужчина и воин, признаюсь в своём страхе… Но даже не за Гудок и не за наши жизни, а за тебя. Как я тебя отпущу? Кругом навии, которые берут город за городом, деревню за деревней и рыщут по дорогам, будто разбойники! Даже отправив с тобой для защиты целую сотню, я не смогу быть спокоен. Хоть и знаю, что сильна ты, да всё равно душа моя покоя не найдёт.
Его дыхание долетало до губ Берёзки, а глаза были до мурашек по коже близко – суровые и твёрдые, но совсем не такие холодные, как могло показаться издали.
– Отчего ты так волнуешься за меня, господин? – Лёгкой усмешкой и прохладой во взгляде Берёзка пыталась воздвигнуть перед собою щит, который укрыл бы её от этой обезоруживающей откровенности и непрошеной ласки.
– Сам не знаю, – хмыкнул Владорх. – Не верил я, что такое бывает, да вот увидел тебя – и будто с ума сошёл в тот же миг. Ты же колдунья – тебе лучше знать, какими чарами ты меня приворожила. Нет, милая, не хмурься, скорбь твою по мужу я уважаю, – заверил он, увидев сдвинувшиеся брови Берёзки. И поморщился с досадой: – Некстати это всё, не ко времени. Ладно, не бери в голову… Забудь. Я ничего не говорил, ты ничего не слышала.
– Нет нужды бояться за меня так, будто я – обычный человек, – улыбнулась Берёзка, отпустив своё холодное напряжение и позволив незримому крылу грустноватой бабулиной мудрости простереться над собой защитным пологом. – Я смогу постоять за себя в пути: ты сам всё видел, надо ли объяснять? Воздух над Гудком чист от хмари и останется таким ещё долго; пряжи у вас достаточно, а теперь есть и масло для вспышек. Укроти свою тревогу, господин, она преувеличена.
Конь Владорха отчего-то взволновался и взыграл, но властная рука седока натянула поводья и справилась с порывом животного. Тряска отозвалась в низу живота Берёзки колющей болью, и у неё вырвался стон.
– Тихо, тихо, Витязь! – Воевода потрепал скакуна по шее. – Осторожно ступай, береги Берёзку… Не растрясло тебя, милая?
– Ничего, терпимо… Это Витязь хочет тебе сказать: «Отпусти Берёзку в Белые горы», – усмехнулась девушка.
Брови Владорха удивлённо поползли кверху, потом нахмурились.
– Ты и со зверями разговаривать умеешь? Или шутишь?
– Не до шуток мне, господин. – Пальцы Берёзки ворошили льняную гриву красавца-коня, и тот отвечал ласковым пофыркиванием.
– Вот и мне тоже. – Воевода развернул Витязя, и тот зашагал в сторону дома.
Обратный путь прошёл в молчании, только копыта гулко цокали, да сбруя позвякивала. Воевода в тяжёлом раздумье морщил лоб: видно, непривычно ему было подчиняться слову женщины в военных вопросах. Однако, ссадив Берёзку во дворе с седла, он молвил:
– До завтрашнего утра подожди. Подумаю, как тебе помочь.
А Соколко на прощанье добавил:
– Ежели что, я сам с тобой отправлюсь, голубка.
Весь остаток вечера Берёзка пряла свою боль-волшбу и кормила сияющей нитью жадно раскрытые горлышки кувшинов. Тихо и сумрачно стало в доме, и в мастерской никто не работал, словно злой язык военной угрозы слизнул всю радость, все звуки, весь свет; из-за гнетущей темнеди, царившей днём и ночью, запасы масла и лучины для освещения таяли со стремительностью вешнего снега. Младшие сестрицы Первуши, Влунка и Доброхва, по-мышиному затаились за вязанием, украдкой утирая слезинки. Распустив по домам работников, Стоян сидел в горнице над миской с остывшей кашей, а его супруга скорбной тенью скользила по дому.
– Не ездила б ты никуда, дитятко, – в который раз вздохнула она, присаживаясь подле Берёзки и устремляя на неё налитый мольбой и слезами взгляд; голос её дрожал горько, с ломкой, как сухой стебель, усталостью. – Опасно… Вороги кругом, как волки, рыщут. Первуши не стало – только не хватало нам с отцом и тебя потерять!
– Не потеряете вы меня, матушка, – с кроткой улыбкой ободряла её Берёзка. – У врага – сила, а у меня – волшба да хитрость. Доберусь я до Белых гор невредимой, вот увидишь. Поверь, необходимость в том есть великая. – И, приподнимая со своего сердца краешек тайны, добавила: – Да и душа моя рвётся туда.
Слепая бесноватая ночь швыряла в окна снег вперемешку с дождём, в порыве сокрушительной ярости рвала с яблонь в саду осенний убор и сбивала с веток позднеспелые плоды. В дрёме привиделся Берёзке рассвет – ясный, умытый и румяный, и вздрогнула она всей душой, пробуждаясь… Увы, всё тот же густо-дымный сумрак стоял над городом, и не было ему конца и края, будто кто-то навеки заковал небо в стальной панцирь.
А у крыльца стояла золочёная колымага, запряжённая четвёркой гнедых. Дюжина вооружённых всадников, привлекая испуганное внимание соседей, ожидала на улице, а с козел Берёзке улыбался удалой возница – Соколко.
– Собирайся, родная, поедем с ветерком! Ничего лишнего не бери: всё, что понадобится в дороге, в сундуках и узлах сложено – воевода о том позаботился. Оденься только потеплее: путь неблизкий, а погода не летняя.
Всполошилась Милева, выскочил на крыльцо бледный и мятый со сна Стоян, а Берёзке оставалось только сундучок с травами в колымагу перенести. Взяла она с собой и готовый отвар от кровотечения, а также туесок мёда, мешочек орехов, веретёнце, спицы вязальные и любимую прялку, да немного чёсаной шерсти для работы.
– Ох, куда ж ты, родненькая, подалась-то?! – запричитала свекровь. – Как же мы без тебя?…
Кололи слёзы Милевы сердце Берёзки, ложились горьким грузом на плечи, только не могла она сидеть дома: строгим, светлым воином маячил впереди долг, принятый ею на себя, да далёкий зов прохладных, как горный ручей, глаз не давал покоя. Омытая горем, словно талой водой, душа зябла на ветру, но обрела крепкие крылья бабулиного дара.
