Чёрный лёд, белые лилии (СИ) - "Missandea" (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗

И да — еды они всё-таки достали. Исключительно благодаря Машке. Таня с Валерой рыскали бы часами по опустевшим домам и ничего бы не нашли. А Машка, только оглянувшись вокруг, решительно направилась к самому древнему и глухому домику. Тихонько разбили стекло, влезли по одной внутрь, включили Валерин фонарик. Пока Таня безуспешно шарила по шкафчикам, Машка куда-то исчезла, а потом появилась, сияя улыбкой, с двумя грязными мешками.

— Картошка, — тряхнула она ими, — мёрзлая, правда, ну да ничего.

Оказалось, что она сразу же безошибочно нашла погреб, начала спускаться, грохнулась с лестницы, ударилась больно, но всё-таки откопала еды.

Из-за пазухи Машка вытащила несколько длинных, испачканных землёй морковок, одна из которых была уже надгрызена.

— В самом углу лежали, — гордо пояснила она. — Но я, конечно, нашла.

Потом Машка снова спустилась в погреб, на этот раз при помощи Тани и Валеры, и передала им наверх две тяжеленные пятилитровые банки солёных огурцов и одну маленькую каких-то маринованных грибов.

У Тани слюнки потекли. Она сглотнула.

Через десять минут они втроём сидели на полу, за обе щеки уплетая морковь. Земля хрустела на зубах, но, господи, такой вкусной еды Таня в жизни не пробовала.

Валерины наручные часы показывали половину первого, когда они засобирались домой. Снова зарядил дождь, но обратно им шлось куда веселей. Должно быть, оттого, что руки оттягивали тяжеленные мешки с картошкой.

Ни Валеру, ни Машку Таня не видела: очень уж ельник был густым. Но слышала Широкову она очень хорошо. Сквозь плотные еловые ветки до Тани отчётливо доносился весёлый голос:

— Рос на опушке рощи клен,

В березку был тот клен влюблен,

Березка к другу на плечо

Не раз склонялась горячо.

Сначала голос её звучал приглушённо, но с каждой минутой креп (если можно было так сказать о довольно странной манере пения Машки: она просто голосила). Сначала Таня беспокоилась, нервничала, хотела даже догнать Широкову, шикнуть на неё, но самый густой ельник они прошли, полк должен был быть совсем скоро, и Таня, покачав головой, усмехнулась. Пела всё-таки Маша замечательно: пусть местами и не попадала в ноты, пусть и окала странно и слова иногда путала, слышалась в её песнях дивная, отрытая нараспашку русская душа.

Сама не заметив как, Таня начала тихонько мурлыкать себе под нос, вторя Маше:

— Березку часто в летний зной

Клен укрывал своей листвой,

Над ними пели до звезды

Весной веселые дрозды.

И вдруг Машка замолкла. Замолкла резко, разом, захлебнувшись воздухом.

Люди, бывает, замолкают от полноты чувств, замолкают, когда заканчивается дыхание; но так замолкают те, кто увидел что-то страшное.

Таня бесшумно опустила мешки на землю, высвободила винтовку. Почувствовала, как знакомо холодеют пальцы, как всё внутри холодеет. Ничего с Машкой не случится. Она не позволит.

Шаг, другой — и она поблагодарила Бога за дождь: он шуршал по лапнику, заглушая её шаги. Тихонько щёлкнул предохранитель винтовки. Свободной рукой Таня раздвинула тяжёлые, набухшие ветки. Уже знала: она кого угодно убьёт. Если нужно, просто поднимет с земли первую попавшуюся корягу и до смерти забьёт человека.

Чуть дальше, у большой разлапистой ели, стояла Машка. Банки выпали у неё из рук, одна валялась рядом, другая разбилась, растеклась. Она замерла изваянием, прижимая руки к груди, и в её серых глазах плескался ужас.

Прямо перед Таней спиной к ней стоял высокий человек. Она не могла разглядеть ни его формы, ни лица, видела только одно: у него в руках снайперская винтовка, и направлена она на Машку. Только отчего-то он не стрелял. Сказал вдруг что-то, сказал хрипло, отрывисто, не по-русски, и Таня не сомневалась больше ни секунды.

Выстрелила ему прямо в затылок, благо попасть было несложно. Человек пошатнулся и упал, выронив из рук винтовку, лицом вниз.

Несколько секунд Таня и Машка стояли, замерев, глядя друг на друга в немом ужасе. Сзади послышались быстрые шаги, Таня быстро обернулась, привычным движением приложила к плечу винтовку, зная: выстрелит и глазом не поведёт. Но из-за ветвей появилась до смерти напуганная Валера. Винтовку Таня быстро опустила и будто бы пришла в себя.

Быстро опустилась на корточки, попробовала перевернуть тяжёлое тело. Не получилось.

— Да помогите вы мне, что встали, — прошипела она. Девочки тут сорвались с места, упёрлись ногами в скользкую землю, общими усилиями перевернули. На Таню посмотрели мёртвые стеклянные глаза.

Красивый был. Мокрые каштановые волосы облепили мужественное, нестарое ещё лицо. Таня вздохнула, нахмурилась.

— Надо уходить, — сказала, зашарила по карманам. — Машка, ты как? Помоги, Валера, документы должны же быть.

— Он… Это он, — прошептала Маша, заикаясь.

— Кто?

— Он. Он думал, что я — это ты. У меня же пятёрка по английскому была, я поняла, что он сказал…

— Да кто, что? Вот, нашла, кажется, — пробормотала Таня, нащупывая в нагрудном кармане корочки и извлекая их на свет. — Валера, посвети, ну?

На ладонь лёг тяжёлый жетон и твёрдая обложка документов. Таня хотела сунуть их в карман, не глядя, но всё-таки открыла. Первой выпала маленькая фотография девочки с длинными красивыми косами. Смотрела она с картона как будто бы укоризненно.

Таня быстро отложила её. Не хватало тут сопли распускать. У Маши вон тоже младшие сестрёнка и братишка есть, и, если бы она не успела, этот американец сейчас бы точно так же разглядывал их фотографии.

Таня убила его — ей просто повезло.

Она поднесла к глазам заламинированное удостоверение, тихо ахнула, неверяще перевела глаза на Валеру, протянула ей: может, глаза её обманывают?

Валера точно так же ахнула, раскрыла от удивления рот, потому что на тонкой бумаге чёрным по белому было написано: «Captain J. Cart. Gonzalez, US army».

Таня снова посмотрела на твёрдое лицо. Покачала головой, вздохнула, потому что поверить в такое могла с трудом.

— Бред какой-то, — прошептала она.

— Да не бред, — испуганно оборвала её Машка. — Я шла, а он… Он вдруг как встанет из травы, винтовку на меня, и смотрит так, улыбается чему-то, не стреляет, и сказал… Ну, сказал: уэл, зэтс дейвлз брайд… Ну, вроде того, что вот и хвалёная Дьявольская Невеста. Ну, я, конечно, не сильна в переводе, но он же думал, что я — это ты, и поэтому хотел убить! Таня, пойдём, а? Пойдём, пожалуйста. Давай возьмём всё это и пойдём.

Таня кивнула, быстро собрала документы, вытащила из-под Гонсалеса винтовку, отдала бледной Валере, они пошли, на этот раз все вместе и очень, очень быстро. Машка тащила с собой уцелевшую банку огурцов.

С каждым шагом всё больше было в Тане недоверия и радости. Ну, что же, правда, что ли? Неужели она, всего лишь какая-то сержант Соловьёва, убила легендарного американского снайпера? Да, и пусть, что ей повезло, ужасно повезло, так вообще никому никогда не везёт, но ведь убила же?..

А что теперь скажет Колдун? Да ведь они придут сейчас к нему. Он, конечно, ругаться начнёт, а она как скажет ему! Она ведь отомстила за его Розу. Она ведь правда смогла. И на его губах наверняка расцветёт такая замечательная улыбка, он её по плечу похлопает, обрадуется. Скорей бы дойти только!..

Только в их землянке Колдуна не было, как и Рутаковой. Наверное, ушёл к себе. Таня, жестом показав девчонкам идти за ней, почти бегом направилась в другой конец полка.

Но дотуда она не добежала. У артиллерийских землянок собралась небольшая толпа. Таня хотела было посмотреть, в чём дело, но люди стояли плотно, и она решила пойти дальше. Из-за деревьев появилась Рут. Она тащила в руках таз с водой.

— Рут! — Таня окликнула её, подошла, не смогла сдержать улыбку. — Рут, смотри, смотри, это Гонсалес! Ты представляешь? Вот, смотри, это его документы! Мы пошли… Ну, неважно, но он мёртв. Где Колдун? Я так хочу ему рассказать!..

Тёмно-серые глаза Рут, всегда обжигавшие холодом и безразличием, вдруг остановились на Тане с нежностью, в их уголках собралась влага, а сухие губы Рутаковой дёрнулись и сжались.