Моя до конца (СИ) - Шантье Рошаль (книги хорошего качества .txt, .fb2) 📗
«— Моей любви хватит на нас двоих, Арина,» — сказал он тогда. И я доверилась ему, открылась настолько, насколько могла. В какой-то момент я посмотрела на него совершенно другими глазами. Не глазами студентки Арины Тумановой, первой красавицы курса, мир которой в одночасье рухнул, а взрослой состоявшейся девушки, женщины. Той, кто открестился от минимальной возможности что-то ощущать.
Появилась привязанность, я привыкла к частоте наших встреч и свиданий. Нет, это не была искра, страсть или помутнение рассудка от чувств, но я считала, что это что-то более глубокое, взрослое, цельное, будто отражение меня самой. Потому мое. И я согласилась жить вместе, чтобы наконец смотреть вперед без оглядки на того, кто и не подумал приехать. Потому что даже спустя огромный шмат времени, я думала-думала-думала и представляла не того, оставаясь наедине с собой после тяжелого дня. Сначала работа в офисе, затем полтора часа в спорт зале и по идее я должна была засыпать, едва коснувшись подушки. Нет.
И вот тогда я решилась. Решила выбрать того, кто столько лет меня любил, того, кто знал правду, того, кого я не смогу полюбить сама. Делая выбор, я выбрала себя, свою целостность, а затем уже его. Артема Лукашина. Того, кто клялся любить за двоих, ведь сделать шаг назад стало невозможным, и я разрушила для себя дорогу, по которой могла бы вернуться окончательно. Раз и навсегда, однажды собрав свои вещи и перевезя их на съемную квартиру, арендованную Артемом.
Тая меня не понимала, говорила, что советовала отвлечься, а не это все; родители смотрели с откровенным неодобрением, а Влад не помню в Швеции он еще был или на какой-то конференции за границей, однако грозился приехать, а вместо него, доверенным лицом приехал Аланьев.
Я сказала преподу как есть и он, желавший, — а я знаю, что это так, — назвать меня дурой, но не сделавший этого из уважения, сказал лишь, что однажды я очнусь, а я ответила, что давно не спящая красавица. Марк хмыкнул, но ничего больше не добавил. И я была за это признательна. Больше меня не донимала даже Тая.
Я сделала все, чтобы забыть. И забыла. Честно-честно забыла.
Ну и что, что сейчас не ладится, это просто период такой. Вся жизнь — зебра. Полоса белая, полоса черная. Надеюсь, к вечеру мы с Темой придем в себя и снова станем прежней влюбленной парой. Может, даже выберем фильм или приготовим ужин…
Поскольку минуса эмоциональности мы обсудили, то вот пара плюсов в копилку справедливости ради: я отходчива. Если обида не до гробовой доски, разумеется, то достаточно получаса, чтобы я уже придумывала план к действию о перемирии. Вот как сейчас.
Дорогу мне преградил черный спорт кар и только после того, как машину паркуют и оттуда вылазит Ветров, я вспоминаю, что именно зад этой пташки был примят по моей вине совсем недавно. А еще через мгновение с досадой отмечаю, как битые тридцать минут буду тыкаться по парковке, пытаясь поставить-таки на свободное место свой белый жук. Еще и времени впритык…
Не знаю, кому когда продала душу и за что мне сей джек-пот, потому что я вижу, как Кирилл, оперившись задом о свою ауди машет мне рукой и ждет. Класс! Надо будет ему презентовать кофе в зернах. Все знают, что он ценитель.
— Чувствую, останусь в должницах, — шучу, когда, оказавшись на улице, передаю ему ключи.
— Ох, не рассчитаешься, Арина, — подмигивает и сменяет меня в водительском кресле, чтобы припарковать машину.
— Не подумайте, я тренируюсь, — забираю связку назад, пикая сигнализацией, проходя в стеклянную карусельную дверь. Сейчас я не моргая лгу, потому что ничего я не тренируюсь. С таким водоворотом событий времени на тренировки не остается в принципе!
— Давай уже на ты, — смеется начальство. Мне неловко, но отказаться — значит показаться невеждой.
Хоть среди компаний уже давно практикуют френдли-компани, наша продолжает жить по-старинке. Никаких «ты» начальству и обращений по имени. Особенно сложно приходится айтишникам, они-то, в основном, не парятся ни в плане общения, ни дрес-кода. Бытует мнение, что в конце концов они нас дожмут. Офис уже ставит ставки и лично я на стороне программистов, у них есть печеньки.
Заглядываю к своим аналитикам, но поздороваться удается только с Федей, надо ли говорить почему? Воеводин только плечами пожимает на пустующее Ликино кресло, а я иду к своему новому кабинету, однако, когда толкаю дверь та не поддается. Дергаю за ручку еще раз.
— Закрыто, — звучит сзади.
Отхожу немного в сторону, чтобы Ветров смог наконец сунуть свой ключ в замочную скважину.
— Проблемы со входом? — комментирую, потому что просто не умею молчать.
Он приподнимает бровь и оставив без ответа, отворяет дверь, пропуская меня вперед.
Первая половина дня пролетает довольно быстро. Я назначаю несколько встреч уже на следующую неделю, потому что сегодня пятница, а затем погружаюсь в расчеты. Люблю свою работу, за ней даже Ветровского присутствия не замечаю.
— Идешь на обед? — подает голос инспекция. Наступает моя очередь приподымать бровь.
— Спасибо, я не голодна, — сдержанно говорю и снова погружаюсь в рабочий процесс.
Выписываю цифры на лист, вношу их в таблицу, перепроверяю. Не сходится. Снова. Оказывается, пропустила тридцатку на уборку здания. Ни на что не отвлекалась, а благодаря ошибке минус сорок минут. Нужно быть внимательнее, Арина!
Прерываюсь только когда дверь кабинета хлопает. Он что, уже с обеда вернулся? Ветров опускается в кресло за столом напротив и погружается в бумаги. Не знаю, чего я опасалась, но работать с ним более чем комфортно. Да и если подумать, что нам делить? У каждого своя жизнь, все закончилось пять лет назад.
Задумавшись, вытаскиваю из-под вязаного ворота кулон в форме сердечка на тонкой ажурной цепочке. Мне его подарили родители на один из праздников. Там наше семейное фото. И еще одно. О котором никто не знает. И не узнает, потому что это мой кулон.
Я часто тереблю его. Когда нервничаю, когда задумалась, когда пытаюсь успокоиться, когда погружаюсь в мысли. Когда хочу, тогда верчу.
— До сих пор его носишь? — звучит в тишине и от знакомой хрипотцы в голосе я вздрагиваю.
— Всегда было интересно, что за фото в кулоне?
Я машинально касаюсь рукой сердечка, висящего на моей шее и расстегнув цепочку, открываю украшение, передав его Макару.
— Конечно. Я люблю этот кулон, — это чистая правда.
— Очень красивый. Как ты. — И его глаза, как мои цветом, устремляют в меня взгляд. Особенный взгляд. Его я тоже помню.
Макар откинулся в кресле, немного отъехав от рабочего стола. Левая его рука лежит на столе, тогда как правая локтем упирается в подлокотник, поддерживая точеный подбородок хозяина. Он стал мужественнее, черты лица еще острее и правильнее. Тогда он был красивым молодым человеком, сегодня он красивый мужчина.
Но сейчас мой взгляд обжигается о его левое запястье. Мимолетно мазнув по нему взглядом сначала я думала, что мне привиделось, показалось… Вовсе нет… Часы. Те самые.
— Это от родителей, — передаю ему пакет, который поставила на соседний стул, — Папа просил передать, что у каждого мужчины должны быть первые часы и они с мамой будут рады, если эти часы тебе понравятся.
— Ого! — его брови удивленно приподымаются, когда Макар достает подарок из коробки.
Я обхожу стол, и оказавшись рядом помогаю застегнуть ремешок на левой руке.
— Спасибо, — выныриваю из омута и отвожу наконец взгляд от циферблата, — Носишь? — просто не могу не спросить.
— Конечно. Я люблю эти часы, — вторит он, но говорит будто совсем не о часах.
— Хочешь кофе? — решение смотаться на кухню за напитком стало спонтанным, но таким необходимым для того, чтобы наконец прервать наш зрительный контакт и этот разговор.
— Арина, тебе не кажется, что нам нужно поговорить? — вдруг говорит Ветров, а я от услышанного замираю. Внимательно смотрю на него. Шутка что ли? Однако обнаруживаю, что он абсолютно серьезен.
