Серебряная корона (ЛП) - Джонсон Джули (электронная книга .txt, .fb2) 📗
Женщина опускает чашку с блюдцем без малейшего стука, прежде чем снова поднять глаза на Картера.
— И ты не счел нужным сопровождать их?
— Чтобы сидеть там и смотреть, как он умирает? Нет. Я думаю, что и так достаточно людей, которые этим занимаются.
— Ты довольно драматичен.
— А ты предсказуемо равнодушна. — В голосе Картер звучит рычание отвращения. — Боже, Октавия, ты могла бы хотя бы притвориться, что хоть немного скорбишь по Генри. Но зачем притворяться, верно? Ты попала именно туда, где всегда хотела быть. Полагаю, ты будешь выделывать кульбиты по коридорам замка, как только рассеется дым.
— Опять ты драматизируешь. — Ее губы кривятся от презрения. — Кто-то должен вмешаться в это смутное время, чтобы взять на себя командование, прежде чем ситуация начнет выходить из-под контроля. Хотя, видя, как ты живешь, воинственно мечась между одной партией и другой, я и не ждала, что ты поймешь, о чем я говорю.
— Нажива на горе? — с горечью предположил он.
— Долг. — Ее голубые глаза вспыхивают. — Я войду в ту роль, которая была возложена на меня, и сделаю то, что должна, ради моей семьи, моего мужа и моей страны.
Наступает заметная пауза, прежде чем руки Картера начинают хлопать вместе в медленных, насмешливых аплодисментах. Я вздрагиваю от каждого резкого хлопка в тихой комнате. В углу я вижу, как Симмс делает то же самое.
— Ух ты! — Картер присвистывает. — Это была хорошая маленькая речь. Прозвучала почти как отрепетированная. Похоже, что ты репетировала неделями.
— Репетировала? — Голос рыжеволосой понижается. — Не говори ерунды. Это был ужасный несчастный случай.
— Если это был несчастный случай, то почему нас поместили в изоляции под полной охраной? — Он качает головой. — Мы оба знаем, что это было нечто большее. Покушение.
— Это еще предстоит выяснить. Возможно, Хлоя предоставит больше информации, когда прибудет. — Ее глаза изучают его с ног до головы. — По крайней мере, от одного из вас есть какая-то польза.
— О, мама, прекрати — ты поражаешь меня.
Мама?!
Она продолжает холодно смотреть на Картера.
— Ты ждешь от меня похвалы? Ты выглядишь так, будто только что выскочил из борделя.
— Может, и так, — прорычал он, крепко сжав челюсти. — Но это не должно быть для тебя сюрпризом. Цыплята всегда возвращаются домой на насест — не так ли, Октавия?
Я не уверена, что именно он имеет в виду, но очевидно, что это так. Эти слова — неоспоримый удар. Она бледнеет, а ее наманикюренные пальцы сжимаются так крепко, что даже отсюда я вижу белизну ее костяшек. Судя по тому, как она смотрит на своего сына, ей явно хочется просто пересечь комнату и ударить его по лицу. Но вместо этого, демонстрируя жуткое самообладание, она лишь безмятежно улыбается.
Кто, черт возьми, эти люди?
Чувствуя себя крайне неуютно, я переминаюсь с ноги на ногу, желая телепортироваться буквально в любую точку мира, чтобы спастись от удушающей злобы этой комнаты. Мгновенно я осознаю свою ошибку — это небольшое движение привлекает ко мне лазерное внимание Октавии. Ее глаза мерцают вверх-вниз, практически капая слюной, когда она рассматривает мою скудную одежду, мои всклокоченные локоны, размазанный макияж глаз.
— А я то думала, что ты шутишь насчет борделя. — Она качает головой. — Ты действительно считаешь разумным взять с собой одну из бордельных девок?
Погодите, что?!
— Разве эта семья недостаточно натерпелась за одну ночь? — шипит Октавия. — Почему ты всегда настаиваешь на том, чтобы устраивать сцены?
Низкий, сердитый звук раздается в горле Картера.
— Октавия…
— Честно говоря, я очень устала от этих трюков с привлечением внимания! Твой отчим будет…
— Извините, — оборвала я ее, шагнув вперед, прежде чем она успела выплеснуть еще одно ядовитое слово. Она выглядит совершенно ошарашенной тем, что я — обычная бордельная девка! — посмела прервать ее диатрибу. — Вы только что назвала меня проституткой?
Она принюхивается, как будто чует что — то нечистое, и не решается ответить.
— Отлично! — Я срываюсь с места, мои руки разлетаются в порыве сдерживаемых эмоций. — Просто чертовски идеально. Это чертова вишенка на вершине чертова торта!
Симмс и Октавия одновременно вздохнули из-за моего грубого выражения, но я слишком взволнована, чтобы остановить себя, не говоря уже об извинениях.
— Позвольте мне уточнить, правильно ли я все поняла. Вы, люди, посылаете за мной вооруженную охрану, бьете моего лучшего друга по голове, бросаете меня на заднее сиденье внедорожника без всяких объяснений, везете меня в центр какой-то местности… — Мой голос становится все громче с каждым словом. — И теперь у вас хватает наглости сидеть здесь и НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ШЛЮХОЙ?!
Словно не слыша ни слова, Октавия протягивает руку и снова берет свою чашку. Ее глаза еще раз сканируют меня вдоль и поперек — быстрый подъем и опускание моей груди, мои руки, положенные на бедра, мой яростный взгляд — и, деликатно фыркнув, она делает еще один раздражающе медленный глоток чая.
Ух!
Я делаю угрожающий шаг в ее сторону, но резко останавливаюсь, когда теплая мужская рука опускается мне на плечо. Картер. Его пальцы прижимаются к моей обнаженной коже, но я не уверена, хочет ли он утешить меня после моей вспышки или предостеречь от ее продолжения.
— Вы двое — довольно мелодраматичная пара, не так ли? — Октавия надменно наклоняет голову. — Не стесняйся, расскажите нам, кто ты и почему ты здесь. — Когда я не отвечаю, она переводит взгляд на пресс — секретаря. — Джеральд! Кто эта девушка? Почему она здесь, посвящена в наши личные семейные дела?
Двойной подбородок Симмса нервно подрагивает.
— Ваша Светлость… Она… Ну…
— Выкладывай, Джеральд.
Симмс стал свекольно-красным.
— Она… она…
— Она моя дочь, — раздается глубокий, хриплый голос из дверного проема. Чашка Октавии с грохотом разбивается о ковер.
Рука Картера исчезает с моего плеча.
Симмс испускает смешок чистого страдания.
А я — ну, я ни черта не делаю. Я не могу. Я застыла от ужаса и страха, и ярости.
Не сейчас.
Не он.
Я не готова к этому.
Я никогда не буду готова к этому.
Я хочу бежать. Спрятаться. Убежать в ночь. Но… разве я только что не сказала Картеру, что я не из тех девушек, которые убегают? Разве я не настаивала на том, что не сбегу, когда станет трудно?
Кроме того, даже если бы я была такой девушкой… в глубине души я знаю, что бежать нельзя.
Не от этого.
Ты не можешь убежать от крови в своих венах.
Сердце заколотилось в горле, и я заставила себя повернуть ноги в сторону арки. Мой трепетный взгляд поднимается к стоящему в ней человеку. Его густые волосы цвета соли с перцем имеют лишь малейший намек на волну. Его кожа обветрена солнцем и возрастом. Его глаза, самого глубокого зеленого оттенка, не выражают ни тепла, ни узнавания.
Да и с чего бы?
Мы никогда не встречались. Мы никто друг для друга.
Он не хотел нас, Эмилия, — шепчет мамина память. Он не хотел тебя.
На целую минуту в гостиной воцаряется полная тишина. Не думаю, что кто-то осмеливается дышать — ни Картер, ни его мать, ни Симмс, ни трое охранников в костюмах, стоящих по бокам от человека, с которым у меня общие нити ДНК. И меньше всего я.
Лайнус делает два шага в комнату, его оценивающий взгляд непоколебим, пока он рассматривает меня — фиолетовые волосы, открытая грудь, обнаженные бедра, наглое выражение лица.
Если он и шокирован моим внешним видом, то не показывает этого. Не то чтобы мне было не до того, если бы он нашел во мне недостаток. Я перестала ждать его одобрения примерно тогда же, когда перестала играть в куклы и наряжаться.
Мой подбородок вздергивается, чтобы он знал, что я не напугана. Может быть, я должна склонить голову в мольбе, может быть, я должна играть вежливо — в конце концов, он новый король, — но я не могу заставить себя проявить хотя бы каплю уважения к человеку, который выбросил меня и маму, как презерватив, который он должен был надеть в ночь, когда я была зачата.
