Подвешенный чулок (ЛП) - Сивек Тара (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗
Меня слишком сильно сжимают и, вытянув шею, я с сочувственной улыбкой смотрю на Сэма через плечо.
— Мы скоро приёдем, обещаю, — мягко говорю ему.
— Логан, прошлым вечером, когда я относил твою сумку наверх, я заметил надпись «сокс». О чём это? — обращается к нему папа, злобно таращась в зеркало заднего вида.
Дерьмо!
Сэм громко кашляет, пока я пытаюсь придумать объяснение, он продолжает кашлять и тётя Бобби обвивает его руками.
— Дыши, чёрт возьми, ДЫШИ! — кричит она и, схватив его за голову, тянет к своей груди.
Теперь Сэм по-настоящему кашляет, задыхаясь от паники, поскольку тётя Бобби прижимает его лицо к поддельному декольте [8], еле прикрытое красным свитером с глубоким вырезом.
— Я не понял про Сокс. Тебя зовут Логан Мастерс, почему на твоей сумке написано «сокс»? — снова спрашивает папа, не обращая внимания на умоляющее лицо Сэма в грудях тёти Бобби на заднем сидении.
— Господи Иисусе, Бобби, отпусти бедного мужчину, пока он не задохнулся! — недовольно сетует мама, побуждая тётю Бобби убрать руки от головы Сэма.
Отшатнувшись, он отодвигается от неё так далеко, насколько это возможно, всё ещё кашляя и сверля меня злобным взглядом.
— Парень в порядке. Теперь ответь на вопрос о «соксе», — напоминает папа.
— Ох, он любит носки, — неубедительно отвечаю я.
Николас фыркает рядом со мной, и я шлёпаю его по бедру.
— Это глупо, — говорит отец, и Сэм снова кашляет, вероятно, в знак согласия с тем, что ответ на самом деле глупый.
Сами попробуйте импровизировать, когда ваш мозг кричит о пропущенном оргазме, всё ещё ощущая большую, тёплую и очень умелую руку, поглаживающую вашу киску.
— Ага, носки. Он их коллекционирует. Оооооооочень любит носки, поэтому его прозвали Сокс, — добавляю я и, скрестив руки, свирепо смотрю на брата, пока он не подумал о чём-то глупом.
— Выбрала настоящего победителя, Леон. Коллекционер носков спит с тобой под родительской крышей, — смеётся Николас.
Мне нужно поработать над свирепым взглядом.
— НИКАКОГО МОЛОКА! — кричит папа с переднего сиденья.
Оторвав взгляд от дороги, папа разворачивается и злобно смотрит на Сэма, машина выезжает на встречную полосу, и мы все кричим.
Он быстро возвращает машину на нужную полосу и несколько минут все молчат, до тех пор, пока машина не паркуется. Двери распахиваются и все вылетают из машины.
Пока Николас помогает Кейси, своей очень беременной жене, обойти бордюр, мои родители и тётя Бобби направляются к дому, я жду Сэма, чтобы извиниться за катастрофу, которая сорвалась с моего языка.
— Не извиняйся, — прерывает он, как только я открываю рот. — Помни, за тобой должок и я возьму свою оплату тобой, голой, стонущей моё имя, как этим утром.
Вот так просто, моя вагина вспыхивает и хозяевам этого места больше не обязательно чистить дорожки от снега. Я могу просто сесть на тротуар и скользить по нему на заднице, как собака, пытающаяся почесать свой зад. Моя вагина растопила бы весь снег и лёд в считанные секунды.
Сэм берёт мою руку, переплетает наши пальцы, и мы идём по улице, чтобы присоединиться к моей семье на крыльце.
— Так, что это за место? — спрашивает он, осматривая жёлтый с зелёной отделкой двухэтажный дом в викторианском стиле. — Большая нога в окне, это лампа?
Услышав этот вопрос, моя семья замолкает, они поворачиваются и смотрят на него с широко открытыми ртами и выпучив глаза.
— Ты прикалываешься надо мной, чувак? Ээм, это лампа-нога. Ну, знаешь, та самая лампа-нога, — объявляет Николас.
Сэм пожимает плечами и трясёт головой.
— Это дом, где снимали «Рождественскую историю», — добавляю я, полагая, что это поможет ему вспомнить.
На его лице всё ещё озадаченность.
— Ну, знаешь, Ралфи, Рэнди, язык, прилипший к столбу? — спрашивает Кейси с улыбкой.
— Не-а, не знаю, — отвечает Сэм.
— Вау, какой придурок, — фыркает Николас, за что получает от меня очередной удар по руке.
— Чёрт возьми, Леон! Больно! — жалуется он, как долбаная плакса.
Все с грустью и сожалением смотрят на Сэма, как будто дело не в том, что он всего лишь никогда не слышал о «Рождественской истории», а в том, что кто-то, кого он любит, только что умер. Я понимаю это только потому, что этот фильм символизирует наше с Николасом детство и то, что дом, где этот фильм был снят, находится в часе езды от нашего дома и это очень важно. С тех пор, как одиннадцать лет назад дом открыли для экскурсий, у нас стало традицией, приезжать сюда, а вернувшись домой, пересматривать фильм. Это снова напомнило мне о том, что у Сэма нет семьи. Никогда не было и всё это абсолютно чуждо ему.
Пока папа покупает билеты у входной двери, я встаю на носочки и целую Сэма в щёку, его однодневная щетина царапает губы. Когда я опускаюсь, Сэм смотрит на меня и улыбается.
— За что это?
Я пожимаю плечами.
— Просто.
— Что ж, не стесняйся, в любое время и в любом месте, где пожелаешь, — подмигивает он.
Я в шутку ударяю его по руке, мы направляемся по коридору и входим в гостиную самого великолепного рождественского фильма из когда-либо снятых. Мои мысли переплетаются между образами Ральфи и Рэнди, открывающими подарки и моим ртом на подарочке Сэма. Мы проходим мимо работников дома, которые желают нам счастливого рождества, и каждый раз Сэм неловко улыбается и кивает им. Я знаю, он не поклонник праздников, но когда он отвечает всем, кто встречает его типичным рождественским приветствием, удивляет меня.
Прогуливаясь по дому, я рассказываю Сэму о сценах фильма из каждой комнаты — кухня, где Бампусы всей толпой ели ароматную индейку; лестница, где Ральфи стоял в розовом костюме кролика и, конечно же, переднее окно, где стоит огромная нога-лампа, высокая и величественная, а не сломанная и похороненная на заднем дворе.
Между комнатами, Николас воспользовался случаем, чтобы допросить Сэма о его жизни и, должна сказать, я горжусь тем, что он покашлял всего один раз, пытаясь вспомнить всё из быстрого рассказа о Логане, по дороге из аэропорта.
И этот кашель оправдан тем, что Николас спрашивает его, когда он собирается превратить меня в честную женщину, и сделать мне предложение. Хотя этот кашель больше от смеха, а не «Помоги мне сейчас же», за что он получает от меня очень косой взгляд.
Бедный Сэм подгорает как гамбургер на барбекю, Николас устроил ему блиц-опрос на протяжении всего тура по дому, обо всём, начиная с колледжа, в котором он учился и, заканчивая тем, со сколькими женщинами он спал. Сэм с легкостью отвечает на все вопросы, выдумывая ответы на те, которые не знает, это делает его ещё сексуальнее, чем он есть. Этот мужчина-военный только что вернулся из восемнадцатимесячного тура за границей и сразу попал в это безумие. На протяжении всего дня, он ведёт себя так, словно это его жизнь. Я когда-нибудь представляла так Логана? То есть, я всегда думала о его первом визите в мой дом и знакомстве с моей семьёй, планировала это в своей голове, но видела ли я всё таким гладким? Таким идеальным?
Ответ приходит незамедлительно: нет.
Логан из очень состоятельной семьи. На Рождество они предпочитают летать на неделю в Сент-Томас, отдыхать с первоклассным обслуживанием, загорать на пляже, а не ходить на экскурсию по дому из рождественского фильма восьмидесятых годов или мириться с дядей/тётей-трансвеститом с блудливыми руками. Поэтому, я весь год собиралась с духом, чтобы пригласить Логана ко мне домой. Я знала, что проведя пять минут с моей семьёй, он посмотрел бы на меня по-другому. Я больше не была бы сильной, независимой женщиной, которая ездит по всей стране, чтобы жить своей жизнью. Я стала бы сумасшедшей девчонкой из среднего класса, с громкой и не соответствующей семьёй. С Логаном, я стеснялась своей семьи. Когда сейчас я смотрю на них, держа Сэма за руку, шучу и цитирую фразы из фильма, я счастлива, что мы вместе, я не стесняюсь быть здесь с Сэмом. Я счастлива, впервые за долгое время, и что-то в этом меня пугает. Как может парень, с которым я только что познакомилась, заставлять меня чувствовать это? Смотреть на свою семью по-другому и ценить их, а не хотеть спрятать подальше?
