Подвешенный чулок (ЛП) - Сивек Тара (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗

Тара Сивек

Подвешенный чулок

Серия: Праздничная серия - 1

Над книгой поработали:

переводчица – Алина Соколова ,

редакторы – Арина Григорьева (1-8 главы) и Алена Михайлова (с 9-й главы).

все это вычитала – Марина Корякина

Обложка – Мария Гридина

Оформление – Наталия Павлова

Перевод группы - https://vk.com/beautiful_translation

Глава 1 

Ноэл

— Дай ему трубку, Ноэл. Я просто хочу поздороваться с моим будущим зятем.

Закатываю глаза и показываю бармену на пустой стакан, пока мама пытается надавить на моё чувство вины.

— Моя малышка застряла в аэропорту, в незнакомом и опасном городе. Разве я много прошу, просто поговорить с мужчиной, который сопровождает её, чтобы убедиться, что он о ней позаботится? — спрашивает она.

— Мам, я в Чикаго, а не в Афганистане, — со вздохом напоминаю я. Официантка мчится ко мне и наполняет мой стакан разливным пивом. Она видит моё несчастное выражение лица и знает: я в двух секундах от того, чтобы разнести весь бар, если мой организм не получит ещё выпивки. Мне следовало проигнорировать звонок матери и продолжить запивать свои проблемы, но если бы я продолжила игнорировать её после десяти пропущенных звонков, шести голосовых и четырёх текстовых сообщений, она бы позвонила в полицию.

— Как бы то ни было, — вздыхает она, — дай ему трубку.

Поморщившись, подношу вкусный, холодный напиток к губам и выпиваю половину. Вместо того чтобы врать каждый раз, когда она звонит, нужно было сказать ей правду два дня назад, когда всё полетело к чертям. Нужно сейчас всё рассказать и покончить с этим, вместо того, чтобы сделать это лично, когда я увижу разочарование на её лице.

— И только не говори мне, что он снова в ванной. Он там, каждый раз, когда я звоню, — жалуется она.

Её слова вызывают чувство вины, стремительно возвращаются страх с печалью и пиво идёт не в то горло, я задыхаюсь, мои глаза наполняются слезами, пока я кашляю и пытаюсь дышать.

— Погоди-ка, у него проблемы с недержанием? Вот почему он так много времени проводит в ванной? — беспокойно спрашивает мама, я держу трубку подальше от моего сухого кашля, чтобы она не подумала, что я умираю, и позвонила в 911. — Ты должна позвонить доктору насчёт этого. Это может быть серьёзно.

Откашлявшись, я осматриваю маленький бар аэропорта и других одиноких путешественников, застрявших в О`Хара из-за снега. Разноцветные гирлянды свисают с потолка, из динамиков льются мягкие звуки рождественских песен, которые должны делать меня счастливой, но они, напротив, заставляют меня чувствовать себя подавленным эмо. Сейчас Рождество, а я безработная, бездомная, и слишком трусливая, чтобы сказать своей матери о том, что парень, с которым я была двенадцать месяцев, встал на колено, чтобы сделать мне предложение, а я испугалась и убежала, потому что… это обязательства. Может ли всё быть ещё хуже?

— Я дам тебе номер уролога твоего отца. Его зовут доктор Уринстан, он потрясающий, — говорит моя мать, вырывая меня из моей жалости к себе.

— Уролога отца на самом деле зовут доктор Уринстан? Скажи, что это шутка, — умоляю я, пытаясь отвлечь её от разговора о моём парне, путешествующим со мной, который больше не мой парень и не путешествует со мной. Почему я просто не рассказала ей правду вчера, когда она звонила и спрашивала, что предпочитает Логан, кукурузу или зелёную фасоль?

Наверное потому, что она не дала мне слова вставить и минут пять говорила без остановки о том, как я разбила её сердце тем, что не смогу приехать на Рождество, и то, что я наконец-то смогла взять с собой мужчину — сдерживает её от рыданий и даёт спать по ночам.

Добро пожаловать в город вины, население: моя мать.

Не осуждайте меня. Попробуйте объяснить своей матери, что когда твой парень встаёт на колено с вельветовой коробочкой в руке, ты думаешь только о том, как стоишь босиком на кухне, беременная, удовлетворяешь все его потребности, вместо того, что быть сильной, независимой женщиной. Знаю, уже не 1950-е и я вполне уверена в том, что Логан не ждал, что я надену платье и жемчуга, чтобы каждый вечер в фартуке подавать ему мартини по возвращении с работы, но всё же. Это не простая задача, позвольте сказать вам.

— У меня однажды был гинеколог, которого звали доктор Пуссифут, — размышляет моя мать. — Очаровательная женщина, очень нежные руки.

Я с отвращением всплескиваю рукой, забыв, что в ней стакан пива и вся янтарная жидкость выливается куда-то за меня.

— СУКИН СЫН! — кричит злой басистый голос.

Я вздрагиваю, понимая, что облила кого-то пивом, и быстро прерываю свою мать, до того, как она поведает мне интимные подробности о её последнем анализе.

— Мам, мне нужно идти. Я позвоню тебе, когда узнаю статус полёта, — торопливо объясняю я и ставлю пустой стакан на барную стойку.

— Замечательно. Просто замечательно. Выглядит так, словно я обмочился, — восклицает мужчина позади меня.

— О Боже, — раздаётся обеспокоенный голос моей матери. — Я звоню доктору Уринстан, прямо сейчас. Поблагодаришь позже.

Она отключается прежде, чем я успеваю что-то сказать. Со вздохом, я убираю телефон в сумку, лежащую у меня на коленях, и начинаю рыться в поисках салфеток, которые остались после раннего обеда.

— Подождите, у меня где-то есть салфетки, — бормочу я, копошась в бардаке на дне сумки, слишком измотанная, чтобы понять, что прямо передо мной лежит стопка барных салфеток.

— Не беспокойтесь. Вы сделали достаточно, — бормочет глубокий, хриплый голос.

Его слова заставляют меня забыть о вине из-за вранья матери и о печали, о том, что ещё одни отношения разрушены из-за страха перед браком.

— Слушай, приятель, сейчас праздники и все несчастны, — сердито бросаю я, продолжая поиски. — Это произошло случайно. У меня самая хреновая неделя в жизни, о чём, я уверена, ты и не подозреваешь, так что, будь любезен, вытащи палку из задницы.

Я, наконец, нащупываю смятые салфетки и вытаскиваю их с победным криком, поворачиваясь на стуле, чтобы встретиться с придурком.

— Эврика! Нашла салфет… ки… — заикаюсь я, способность логически мыслить рассеивается, когда я встречаюсь лицом к лицу с мужчиной, которому принадлежит разозлённый голос. Серо-голубые глаза, обрамлённые длинными, тёмными ресницами. Точёное лицо с ямочками на обеих щеках. И… о чёрт, военная форма.

— Итак, всё это «Ты ничего не знаешь о хреновой неделе», — говорю я, с сияющей улыбкой и сую ему руку салфетки. — Могу я предположить, что вы направляетесь домой после рождественской костюмированной вечеринки?

Он выхватывает смятый комок салфеток из моих рук и начинает вытирать мокрое пятно на промежности своих военных брюк, моя надежда умирает, когда он не поднимая глаз, грубо произносит:

— Конечно, если вы считаете вечеринкой возвращение домой, после восемнадцати месяцев в Кабуле.

Только одна вещь. Разве это так много, попросить, чтобы хоть ОДНА ВЕЩЬ пошла в моей жизни правильно?

— Тогда ладно, давай просто согласимся с тем, что ты победил в раунде у кого дерьмовее неделя? Или месяц, — отвечаю я, когда он бросает использованные салфетки на барную стойку рядом со мной.

Закрыв глаза, он вздыхает и проводит одной рукой по коротким, тёмно-коричневым волосам. Я понимаю, что он закончил этот разговор с сумасшедшей женщиной, которая только что пролила полстакана пива на его штаны, поэтому разворачиваюсь обратно к бару. Краем глаза я замечаю, как он хватает камуфляжный рюкзак из-под моих ног, который должно быть уронил, когда я окатила его выпивкой. Я слышу сердитый топот его ботинок и выбрасываю короткий, печальный разговор из головы и думаю о более счастливых вещах. О том, как меня уволили с работы в маленьком издательстве из-за медленных продаж. И как по возвращению после праздников, я буду вынуждена сказать Логану тошнотворное клише, «Дело не в тебе, а во мне», в то время, пока он неловко наблюдает, как я вытаскиваю своё дерьмо из квартиры. Мне не следовало переезжать к нему, через месяц после начала отношений.