Жизнь, какая она есть (СИ) - Шошина Юлия (список книг .TXT) 📗
И это убивало меня похлеще всяких наркотиков. Я одержима.
Полил дождь. Только этого мне не хватало!
Плотнее запахнув кожаную куртку, я ускорила шаг. Противная ледяная вода заливалась под свитер, мочила волосы, капала на лицо.
Я мгновенно замерзла и волна дрожи прошла по всему телу. Что происходит? Почему именно сейчас?!
Мне хотелось остановиться и закричать во всю глотку. Кричать о том, как все плохо. Как все отвратительно!
Мой шаг постепенно перерос в бег. Я бежала, бежала от воды, льющейся на меня мощным потоком, бежала от всех чувств, и бежала от себя.
Ботинки промокли, и комья грязи заляпали мои джинсы. Мне было плевать – ничего я не хотела больше, чем просто придти домой и укутаться в одеяло, включить папин любимый сериал и просто плакать.
Но слезы не шли. Сколько еще должно было произойти, чтобы я наконец дала волю эмоциям, и просто по-человечески расплакалась?
Расстояние до дома сокращалось, и я остановилась. Нельзя, чтобы мама увидела меня такой растрепанной и взмыленной. Сделав глубокий вдох, я распрямила плечи и пошагала так уверенно, как только могла.
Как только я вывернула на дорогу к дому, то увидела, что на газоне опять куча журналистов. Черт бы их побрал!
Меня тут же заметили. Не иначе, как судьба-сука смеется надо мной!
Я сглотнула и крепче сжала пакет, шага не сбавила. Я иду домой. И они меня не остановят.
Я абстрагировалась от шквала голосов, хлынувшего на меня, словно ушат воды. Все кричали и совали мне под нос микрофоны, кто-то щелкал фотоаппаратом. Их не смущал лютый холод, ледяной дождь. Охотники, злые гладиаторы сплетен.
Я не сомневалась – скоро моя неприглядная фотография окажется на первой полосе желтых газетенок.
И, честно говоря, впервые мне было плевать.
Как я мог так облажаться?!
Она была передо мною – впервые за три года, и все, что я так отчаянно сочинял все это время – вылетело из моей никчемной головы. Все извинения и слова, все, абсолютно, потеряло смысл. Я видел, как горят ее глаза – решительные и немного испуганные. Она не ожидала меня увидеть так скоро. Конечно, она знала, что я приехал. Мама с самого утра перебралась в дом напротив, и я не сомневался – обе наши родительницы наплакались от души. Сыновья чуткость заставила меня проверить их. Ладно, каюсь, не только она, а еще маниакальное желание увидеть Юлю.
Я увидел ее и еще раз убедился – я буду любить ее всегда. Сколько бы времени не прошло, я буду любить ее.
Черт бы побрал, я и вернулся сюда из-за нее! Стоило мне увидеть этот поганый номер с нею и ее мудаком на обложке, как я сорвался и набил морду особо противному вратарю на решающей университетской игре.
Гребаный тренер отправил меня «остыть», а я собрал вещи и свалил домой.
Да, я трус. Я бегу от последствий своих решений и, черт бы их побрал, они сами не решаются.
Я должен найти способ объясниться с ней. Пусть это будет стоить мне жизни – но я должен объяснить ей все. Все: мой неправильный выбор, точнее, мою слабохарактерность и подчиненность отцу, мой страх перед тем, что если я не отпущу ее сейчас – не отпущу никогда. Что ж, только он и сбылся.
Я понимаю, что она – моя идея фикс. Она прочно в моей голове, от нее ни спрятаться, ни скрыться.
Вечно во мне.
И я должен с этим разобраться. Она будет моей, несмотря ни на что.
11.
Весь следующий день прошел в круговерти траурных платьев и сочувственных объятий. Проводить папу в последний путь собралась целая куча людей, которых я никогда в жизни не видела.
Может, это было из-за меня, а может, у отца действительно было столько поклонников, что мне и не снилось.
Мама плакала все время. Как можно вынести то, что любовь всей твоей жизни умерла?
Я стояла рядом и держала ее за руку, но, к совершенному моему потрясению, не проронила ни слезинки. Их не было – я молчала и принимала соболезнования.
Я понимала – теперь ничего не будет так, как прежде, и это больше всего меня пугало. Теперь я не имела права оставить маму одну – она нуждалась в ком-то, кто будет ей помогать и оберегать ее от бед.
И теперь этим «кто-то» была я.
Я посмотрела через плечо на ряд за рядом людей в маленькой церквушке, которые пришли отдать дань уважения отцу. И мои глаза тут же остановились на нем. А он, словно бы ожидая, смотрел на меня.
Мне пришлось отвернуться. Сердце слишком разбухло в груди, так что я попыталась сфокусироваться на остальной церемонии. Прежде, чем я поняла, она закончилась, и мама взялась за мою руку в поисках поддержки.
–Как ты, держишься? – шепотом спросила я, чуть сжав ее руку.
Она покачала головой и тихо шмыгнула носом. Слезы снова полились из ее глаз.
И потом мы поехали на кладбище, где гроб моего отца положили в сырую землю. Мама ничего не говорила – ее правую руку держала я, а левую – тетя Нина. Ее семья стояла поодаль, но даже сейчас я могла чувствовать взгляд Руслана на своей спине.
И когда все закончилось, мама потерялась в своем собственном мирке.
А я никогда не чувствовала себя более одинокой, чем сейчас.
Смерть была бесчувственной сукой. Я никогда раньше не сталкивалась с этим, но сейчас это как нож – разрезало мне сердце.
Я не заметила, как осталась у свежей могилы одна. Полностью погрузившись в свои мысли, я обняла себя руками и позволила одной-единственной слезинке выкатиться из моего глаза.
И тут я услышала:
–Прими мои соболезнования, Юля, – голос погрубел, стал более глубоким. Я повернула голову вбок и увидела его, стоявшего в тени дерева – в темном костюме и пальто он выглядел очень солидно.
Я кивнула и вновь посмотрела на могилу отца. Они выбрали замечательную фотографию – он улыбался, и милая щербинка меж зубами, которая всегда меня забавила, заставила сейчас выдавить улыбку.
–Ты как, держишься? – он шагнул ближе, и я чуть сильнее сжала себя руками.
–Держусь, – коротко ответила я, не глядя на него.
–Посмотри на меня, пожалуйста, – в его тихом голосе была мольба.
Я отвернулась и вышла с кладбища, не осознавая, что он идет следом до тех пор, пока ветер не донес до меня едва слышный шепот:
–Посмотри на меня, пожалуйста. Котенок.
Стайка мыслей в моей голове улетела в неизвестном направлении.
Я медленно повернула голову. Столкнулась с ним глазами. Я разбилась.
Я просто смотрела в его глаза и понимала – это он разбил меня. Он все сломал. И я ненавижу его.
–Я так сожалею, котенок, – я не знаю, о чем именно он говорил. Здесь можно понять это двусмысленно, но я не желала понимать. – Вы были с ним близки.
А, уточнение. Что же, спасибо.
–Это тяжело, – судорожно выдавила я, опуская глаза и теребя кожу вокруг пальца.
–Мама держится? – Боже, да ты и сам видел, как она держится!
–Она едва справляется. Бывают моменты, когда она отпускает это, и ей лучше. Я боюсь оставлять ее.
–Мои родители присмотрят за ней, когда ты уедешь, – услышала я его голос вновь и медленно кивнула.
–Спасибо за это.
Подняв глаза, я увидела в его взгляде раскаяние. Я встречала этот взгляд миллион раз, и сейчас, в дальних уголках моей памяти, что-то шевельнулось.
–Ты такая другая, – быстро проговорил он и вдруг захлопнул рот, словно бы эта фраза никогда не должна была прозвучать.
–Разве? – я не удержалась от сарказма.
–Теперь я многого о тебе не знаю, – пожал плечами он. О, здесь ты прав.
–Как и я о тебе, – вяло ответила я, желая поскорее убраться отсюда.
–Нет никого, кто знал бы меня лучше, – возразил он, и это убило меня.
–Правда? А как же твоя стипендия и мечта о футболе? Хм? Это я тоже знала?
Руслан прикрыл глаза, а когда открыл, я увидела в них слезы. Сердце начало гулко биться в моей груди. Пора уходить. Нет, пора бежать!
Я резво кинулась в сторону дороги, но его рука – такая теплая по сравнению с моей, мгновенно перехватила меня и – секунда – я уже оказалась прижатой к его телу.
