Перешагнув пропасть - Брукс Хелен (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
— А зачем же еще нужны старшие сестры? — Сэнди говорила нарочито бодрым голосом и держалась невозмутимо. Слишком уж напряжены были нервы у всех в этот вечер, а для Энн сейчас самым главным было хорошо поесть и крепко уснуть. Для ее старшей сестры, кстати, тоже, подумала Сэнди.
Энн удалилась в ванную, а Сэнди поглядела в зеркало и поморщилась. Никогда еще она не была такой уставшей и измотанной — с тех самых пор, как… Но она отмахнулась от мыслей об Айане и решительно прошла в спальню, чтобы распаковать остальные вещи, свои и сестры. И не успела Энн выйти из просторной, богато отделанной ванной комнаты, как на пороге гостиной возникла хорошенькая Шарлетта. Она везла сервировочный столик, на котором стояло столько еды, что можно было накормить целый взвод.
Через несколько часов, глубокой ночью, Сэнди лежала без сна, несмотря на усталость, от которой болели все кости. В мозгу ее снова и снова прокручивалась последняя сцена с Жаком. Все помнилось настолько отчетливо, что Сэнди была готова кричать от отчаяния.
Когда часы показывали два, Сэнди бесшумно поднялась со своей кровати и, убедившись в том, что Энн крепко спит, босиком прошла на балкончик. Прохладный ночной воздух освежил ее пылавшее лицо, она вдыхала его полной грудью, а потом свернулась калачиком в одном из больших плетеных кресел здесь же, на балконе. Вскоре она почувствовала, как нервы ее успокаиваются под воздействием мирной майской ночи.
Сэнди отдала бы полжизни за стакан теплого молока, но она не знала, где расположены кухни, а мысль, что ей, гостье, придется разгуливать по замку в самое глухое время ночи, — эта мысль заглушила всякое желание пить молоко. Хорошо бы достать из маленького холодильника хотя бы минеральную воду, устало подумала Сэнди, или налить себе апельсинового сока… Она поплотнее завернулась в теплое одеяло, которое догадалась принести из спальни. Мысль о соке была последней, после чего, окутанная благодатным теплом, она погрузилась в крепкий сон.
— Сэнди? — Нежный женский голос вызвал ее из глубокого забытья. Открыв затуманенные глаза, Сэнди увидела рядом с собой озабоченное лицо Арианны Шалье, матери Жака. — Как вы себя чувствуете?
— Я? — Сэнди секунду беспомощно озиралась вокруг, пытаясь понять, где она, и наконец осознала, что заснула в кресле на балконе. — Меня мучила бессонница. Я вышла сюда, чтобы немного подышать, и…
— Только и всего? — Облегчение отразилось в бархатных глазах пожилой женщины. Сейчас, в утреннем свете, Сэнди разглядела морщины, разбегавшиеся лучиками от глаз и — вниз — от рта Арианны. Очень милое лицо, сразу подумала Сэнди, еще не вполне проснувшись. Лицо со следами былой красоты и в то же время такое живое и доброе.
— Извините меня. — Сэнди попыталась сесть прямо, но невольно поморщилась, когда заныли затекшие мускулы. — Я веду себя неприлично…
— Да нет, это я должна извиниться, — с готовностью произнесла мать Жака, садясь в кресло напротив. — Дело в том, что сегодня утром я решила заменить горничную, обычно подающую завтрак. И забеспокоилась, увидев, что ваша кровать пуста. А потом заметила, что занавески на балконной двери шевелятся, значит, дверь открыта…
Они поговорили еще несколько минут о том о сем, после чего Сэнди отметила в себе странное чувство. Она «оттаивала» по отношению к Арианне Шалье, о чем даже помыслить не могла бы еще вчера утром, сутки тому назад. Испугавшись этого чувства, Сэнди попыталась его преодолеть.
Я не хочу врастать в эту семью, думала Сэнди, поддаваться обаянию Арианны Шалье или наглого красавца, ее сына. Сэнди хотела придерживаться тактики, выработанной ею для себя за последние три года: быть замкнутой, никому не открывать душу, не поддаваться чувствам, не принимать ничьей теплоты, рассчитывать только на свои силы. Не пропускать никого сквозь воздвигнутую ею стену отчуждения. Но эти люди, видимо, умели находить щели в любой стене.
Сэнди вскочила с кресла, потом улыбнулась, смягчая свою резкость.
— Вы, кажется, говорили про завтрак?
— О да, конечно. — Арианна тоже порывисто поднялась с тревогой на лице. — Я оставила сервировочный столик в вашей гостиной, у двери. Как будет жаль, если все остыло… Можно, конечно, подогреть, но…
— Ничего не остыло, я уверена. — Теперь Сэнди успокаивала эту женщину, они словно поменялись ролями. Все получилось само собой: мать Жака обладала таким обаянием, что Сэнди стало понятно, почему он за нее постоянно заступался. — Может быть, я взгляну, не проснулась ли Энн?
В результате три женщины завтракали вместе, на залитом утренним солнцем балконе. Солнце уже немного прогрело воздух. И хотя однажды возник неловкий момент и все замолчали, завтрак в общем прошел хорошо. Женщины допивали кофе, когда раздался стук в дверь.
— Это, видимо, Клэр, пришла забрать посуду, — сказала Арианна и ответила:
— Войдите!
Однако через минуту, когда дверные шторы раздвинулись, вошла совсем не пухленькая, смазливая Клэр — вошел Жак собственной персоной. Он выглядел потрясающе в черных джинсах и серой шелковой рубашке, расстегнутой на несколько пуговиц и приоткрывавшей широкую, поросшую волосами грудь. Сэнди чуть не поперхнулась своим кофе.
— Доброе утро, дамы. — Черные глаза насмешливо остановились на ее вспыхнувшем лице. — Я сказал Клэр, что уберу посуду сам, — обратился он к матери, — и еще должен сообщить, что тебя ждут на кухне по поводу меню на весь сегодняшний день.
— Да, да. — Арианна коснулась лица сына и ласково спросила:
— Спал хорошо? Жак кивнул, потом оглядел стол.
— А мне кофе не оставили?
— Нет, — ответила Сэнди слишком быстро, но оправдала себя тем, что не могла сидеть под этим насмешливым взглядом неодетая и непричесанная, завернувшись в одеяло, из-под которого высунулась ночная рубашка. Что касается Жака, он был холодно-спокоен — зачесанные назад волосы, мокрые после утреннего душа, свежевыбритое лицо. Он был похож на… Она не смогла подобрать сравнение. Но какого черта он здесь? У него же отдельный дом, он сам рассказывал.
— Ничего, не страшно. — Его ироническая улыбка говорила о том, что он читает ее мысли, и ей нестерпимо захотелось сделать что-нибудь… стукнуть его, чтобы поколебать эту его невозмутимость.
— Мне кажется, тебе следует уйти, чтобы Энн и Сэнди могли одеться, — сказала ему мать, за что Сэнди мысленно ее поблагодарила. — Жак ночевал у нас, — добавила Арианна, хотя это было и так понятно. — Вчера я решила, что он провел слишком много времени за рулем и что слишком опасно отпускать его на ночь глядя. Он иногда бывает… неосторожен.
— Ты ошибаешься. — Сын обнял мать быстрым движением, и Сэнди увидела, что глаза Арианны погрустнели. Мысль о брате, погибшем за рулем, сразу погасила глаза Жака и прогнала улыбку с его губ. — Пойдем, мама, ты приготовишь мне кофе сама. Пойло, которое приносила вчера Клэр, заставило меня пожалеть о том, что я остался. Я вообще не понимаю, зачем ты держишь экономку, которая приходит после завтрака и уходит в восемь вечера.
— Ты же знаешь, мадам Жене проработала у нас столько лет, а теперь ее дочь… — заговорила Арианна умиротворяюще, кивнув на прощание двум англичанкам. — Я тебе разве не рассказывала?..
Когда за ними закрылась дверь и голоса затихли, Энн посмотрела на сестру с улыбкой.
— Как он ловко манипулирует матерью!
— Да, но он ее очень любит. — Сэнди, конечно же, не могла не заметить, как быстро Жаку удалось отвлечь мать от мыслей об Эмиле. Ей, однако, не понравилось, что она в результате, почувствовала симпатию к Жаку. В его характере столько разных граней, подумала она, он так смело меняет маски, что я начинаю теряться. И это ей тем более не понравилось.
Принимая душ и одеваясь, Сэнди размышляла о том, что скоро покинет этот дом. Она не видела своего отражения в зеркале — лица с широко открытыми глазами, белокурых волос до плеч, которые расчесывала щеткой до тех пор, пока они стали будто жидкое золото. Сэнди скрепила волосы на макушке, и они упали каскадом завитков. Сестра будет здесь в полном порядке, думала Сэнди, это ясно уже сейчас. Уеду, наверное, дня через два-три, когда Энн вполне освоится.
