Вести приходят издалека - Ярославская Татьяна Владимировна (бесплатные полные книги txt) 📗
— Продай машину, все продай, только найми хорошего адвоката…
Юлька побывала у следователя и хорошего адвоката, узнала, что Ильдару светит никак не меньше восьми лет, продала не только машину, но и квартиру. И — перебралась к любовнику.
Но адвокат к Каримову все-таки пришел, Камо Есакян, молодой, но талантливый и знающий юрист. Судьи уже не любили его за дотошность и умение всегда повернуть дышло закона в выгодное клиенту направление. Лучшей рекомендации, чем фраза «Черт побери, опять ты!», брошенная одним из судей, нельзя было и придумать.
Когда Ильдар спросил адвоката о Юльке, тот только пожал плечами:
— Я с ней не знаком.
— А кто же вас нанял? — удивился Каримов.
— Маша Рокотова. И не наняла, а попросила. Денег у нее таких нет, чтоб меня нанять. Да не сверкай глазами, не любовник я ей, хотя и жаль. Вытащу я тебя, будешь ты мне должник.
— А если не вытащишь? — усмехнулся Ильдар.
— Обижаешь, Карим-джан.
На суде Ильдар увидел в зале Машу. Коротко стриженные темные прядки падали ей на лоб. Она не отрываясь смотрела на бывшего мужа.
Камо, ведя защиту, разыграл в суде настоящее действо. Он то сыпал ссылками на статьи законов, то взывал к совести и общечеловеческим ценностям. Завалил стол судьи выписками и копиями разнообразных документов и справок. Его большие и грустные армянские глаза то сверкали праведным огнем, то увлажнялись слезами сочувствия. Маша в ужасе зажмурила глаза, когда судья резко бросил:
— Гражданин адвокат, не превращайте суд в цирк, — и, стукнув молотком, удалился выносить приговор.
Ильдар опустил голову, предчувствуя самое худшее. И только Камо, похожий на сытого черного кота, довольно усмехался.
— Встать, суд идет…
Ильдару дали полгода колонии общего режима, но поскольку он уже отсидел весь этот срок, пока ждал суда, его тут же и освободили из-под стражи прямо в зале.
Удаляясь, судья сказала Есакяну:
— Ехали бы вы, что ли, в Москву, мой дорогой…
Маша обняла Ильдара.
— А меня? — шутливо обиделся Камо.
— Я твой должник! — Ильдар протянул адвокату руку.
Шесть месяцев, проведенные Каримовым в переполненной камере, не прошли даром. Он обзавелся первыми криминальными знакомствами. Вскоре квартиру Юлькиного любовника обчистили до голых стен. Приятеля Ильдара, сбежавшего с деньгами глупо и не далеко, нашли и оставили без этих самых денег. Теперь Каримов знал, где и с кем поделиться, советовался с Камо и встречался иногда с Машей.
Его бизнес рос и креп. Занимаясь стоматологическим оборудованием, Каримов имел мало конкурентов в России. Фишка была в том, что Ильдар его не перепродавал, он его производил.
Он мог теперь получить почти любую женщину, но только Маша была из той, прошлой жизни, из жизни до богатства. Она любила его давно, когда еще не за что было, кроме него самого. И сейчас она продолжала упорно отказываться от его денег. Брала немного на Тимку, на работу к Ильдару идти не хотела, хотя он постоянно звал: Машка стала прекрасным администратором и долго работала заместителем руководителя крупного научного учреждения, тоже имевшего отношение к медицине. Только потом она вдруг все бросила, что называется, на взлете, и ушла простым журналистом. Как она теперь жила, чем занималась, Ильдар не знал.
Оказывается, Рокотова просто растила сына. Его сына. И сын вырос потрясающим. Высокий, красивый — это все ерунда, всего лишь внешность. Но в свои семнадцать лет Тимур был уже взрослым мужчиной, спокойным, умным, рассудительным и уверенным в себе. Такими уверенными в себе бывают только те дети, которых в семье не только очень любят, но и по-настоящему уважают.
Тимур давно уже работал вечерним курьером в Машкиной газете. Карманных денег с матери не тянул. Занимался в кружке при школе милиции и собирался туда поступать.
Поговорив с сыном так мало, всего два часа, Каримов понял, что на самом деле никого у него в этом мире нет роднее. Ильдар уже потерял так много в жизни, не видя, как Тимка рос, как сделал первый шаг, какими игрушками играл, как пошел в школу, получил первую пятерку… Это было все то, чего Каримов не мог купить. Никак! Он ни за какие деньги не мог вернуть те годы, которые потратил так бездарно, не зная и не желая знать сына. И теперь он сделает все, чтобы хоть как-то изменить это, искупить эту глупую ошибку.
12
Вечером за ужином Кузя взахлеб рассказывал Маше о том, как он устраивался «фотомоделем». Вообще-то это именно Маша послала их с Тимкой к своей подруге Соне Дьячевской, хозяйке фотостудии. Соня позвонила вчера и попросила прислать пацанов, чтобы сделать пробы для рекламы газированной воды.
— Мне нужна смазливенькая рожица метр на два для стенда, — басила Соня.
— Наши рожицы помельче будут, — ответила Маша.
— Да ладно тебе цепляться. Это размер стенда. Там будет физиономия, стакан, бутылка и надписи. Дело срочное, пришли их завтра, я гляну.
И вот теперь до Маши вдруг дошло:
— Кузя! А при чем здесь трусы? Софья Константиновна же говорила только про рожицу. Там бассейн, что ли, будет с этой газировкой?
— Ну, не знаю… — протянул Кузя. — Она меня на постоянную работу берет. Завтра три часа съемки — 10 баксов. И так всю неделю в бассейне «Лазурном». А дальше по потребности.
Рокотова кинулась звонить Софье.
— Соня, ты куда моего пацана тянешь? Какой бассейн? Ему экзамены сдавать выпускные!
— Дорогуша, — протянула Соня, — ты что? Какие экзамены? Такое тело у парня! Да с таким телом никакого образования не надо, только этим крути, ну, торсом, торсом. И весь будет в шоколаде.
— Да у него нет еще никакого тела, он еще ребенок!
— Не скажи. Теперь мускулы не в моде. Теперь нужны вот именно такие мальчики-конфетки.
Маша, зная неистребимую любовь Дьячевской к молоденьким свежим юношам, зло прошипела в трубку:
— Ты там как хочешь, а Кузьку ты не получишь! Только через мой труп.
— Не зарекайся, — захохотала Софья. — Да ладно, не бойся, не трону я твоего птенчика. Прикажу ему каждый день тебе отчеты писать. Только серьезно: тело телом, но у парня ведь талант. Он любое выражение лица, любую позу с ходу берет. Да еще такого уникального оттенка блондин. Машка, клянусь, будет в целости. И ведь самому ему так хочется… Работать!
— Верю, пока верю, но — смотри у меня, — нехотя согласилась Маша и повесила трубку.
Она распахнула дверь и с размаху ударила ею Кузьму прямо по лбу. Мальчик охнул и сел на пол.
— Подслушивать вредно для здоровья, — назидательно заявила Маша, поднимая Кузю с пола за ухо, и поцеловала его в пострадавший лоб.
— Ага, вот будет теперь синяк, весь товарный вид мне испортила.
— Ничего, я сейчас у Тимки из штанов ремень вытащу и все подправлю.
Тут снова зазвонил телефон.
— Рокотова Мария Владимировна? — осведомился незнакомый женский голос.
— Да, слушаю вас.
— Следователь Боброва Марина Андреевна, Бескудниковское управление милиции. Григорьева Анна Николаевна вам кем приходится?
— Мне? Подруга. Однокурсница…
— Понятно. Вы будете заниматься похоронами?
— Ка-какими похоронами? Чьими?
— Мария Владимировна, ваша подруга умерла, вам еще не сообщали? — устало произнесла женщина.
В ушах у Маши стало так жарко, словно туда налили расплавленный свинец. И что-то там говорила в трубке эта женщина, какой-то там следователь. Сквозь свинец было плохо слышно.
— …завещание вы заберете у меня, телефончик запишите… пишите… шите…
До кухни Маша шла долго-долго, а когда наконец дошла, растерянно села за стол.
— Мам, что с тобой, мама!.. — всполошился Тимка.
Кузя быстро налил в стакан воду.
Автоматически Маша сделала глоток, тупо глядя перед собой:
— Аню Григорьеву убили.
13
Уже в середине следующего дня Маша сидела в кабинете капитана милиции Бобровой, довольно молодой приятной женщины.
— Этим делом будете заниматься вы? — спросила Рокотова.
