Ангел для кактуса (СИ) - Евсеева Мария (лучшие бесплатные книги txt) 📗
— А мне нет!
— Хорошо, — он спокойно соглашается и предлагает мне сесть в машину, но я не намерена делать это.
— Посмотри вниз!
— Зачем?
— Смотри, говорю!
Он покорно опускает голову.
От нетерпения я начинаю покачиваться.
— Ну? И что ты видишь?
— Твои кеды.
— Ты смотришь на мои кеды?
— Я смотрю на твои кеды.
Я легонько бью его в бок:
— Смотри на свои ноги!
Он снова слушается.
— Что ты видишь?
— Ноги.
Мы оба смеемся.
Я даже готова потрепать его по макушке, как треплют волосы маленьким несмышленышам, сделавшим свое первое открытие, но для этого мне нужно будет взобраться на капот "Рейндж-Ровера".
Нет, я не боюсь поцарапать его поганую тачку, просто… Просто это того не стоит! Поэтому я, оставаясь на месте, продолжаю:
— Что делают ногами?
Он поднимает голову и ловит мой взгляд:
— Ты хочешь, чтобы мы отправились на поиски пешком, а не… — кивает через плечо.
— Именно!
Не знаю, что он пытается прочитать на моем лице, когда так на меня смотрит, но мне становится некомфортно, и я срываюсь с места первая, будто это не он, а я страстно желала упиться кофе. Аллея вдалеке пышет зеленью, и единственное, что мне хочется — убраться поскорее с солнцепека в прохладную тень.
— Так что ты желала у меня узнать? — он нагоняет и пристраивается рядом.
Я прищуриваю один глаз и разглядываю стайку птиц в небе:
— Ты спрашиваешь это так, будто ты справочник Розенталя или Википедия.
— Тогда можно спрошу я?
— Валяй! Но только после того, как ответишь на пять моих вопросов.
Я смотрю строго вперед, но чувствую, как он улыбается.
— Всего пять?
— Это и был твой вопрос?
— Нет.
Теперь он точно улыбается. Знаю это, потому что не удержалась, и взглянула на него. Но из-за того, что приказала себе быть более аккуратной, не успела рассмотреть, какую из своих коронных улыбочек он использовал.
— Отвечай, не раздумывая.
— Я готов.
Его настрой уж слишком серьезен.
Я мысленно хихикаю и обрушиваю на него свою импровизацию из только что пришедшего на ум бессодержательного абсурда.
— Что лучше: бензопила или зубы бобра? Какой по счету круг делает та старушка? Цвет краба-йети? Как называют тебя твои друзья? Кто будет следующим?
— Э-э… что? — он смеется. — Цвет краба-йети?
— Тебя смутил только краб?
— Нет.
— Тогда отвечай!
— Хорошо. Пусть будет так: зубы бобра, сто двадцать третий круг, фиолетовый, по-разному… Следующий… Следующий, в чем?
— Не раздумывай.
— Ладно, — он снова смеется. — Как насчет тебя?
— Ты предлагаешь мне быть следующей?
— Да. Хочу, чтобы ты повторила мой подвиг.
Вдалеке я вижу нечто похожее на летнее кафе, где, возможно, есть то, что мы ищем, но в данный момент кофе волнует меня меньше всего.
— Подвиг? Ты называешь свои заторможенные ответы подвигом?
— По-моему, моя реакция была адекватна задаваемым вопросам.
— Чем тебе не нравятся мои вопросы?
— Твои вопросы, они… — он мягко усмехается, отчего его слова не кажутся мне язвительными, — … слишком неординарные.
— Это плохо?
— Нет.
— Так что тебя смущает?
Он старается заглянуть мне в глаза:
— Ты всех тестируешь подобным образом?
Я смеюсь:
— Нет. Вообще-то меня интересовал только один вопрос, на который ты толком не ответил.
— Про краба-йети?
— Краб-йети меня мало волнует, я знаю про него почти все.
— Звучит, впечатляюще! Надеюсь, я не ошибся с цветом?
— Надеяться бесполезно. Ты ничего не смыслишь в крабах. Впрочем, как и в омарах.
Его локоть случайно касается моего и будто обжигает кожу, отчего я съеживаюсь внутренне. Хорошо, что он не замечает создавшегося напряжения.
— Тогда внеси в этот список еще и женщин.
Смело.
— Они уже там!
— Отлично.
Алексей отвлекается на свой зудящий айфон, и я приказываю себе соблюдать дистанцию, чтобы подобный конфуз впредь не повторился, но ветви кустарника, опасно торчащие из-за забора и норовящие выколоть мне левый глаз, вынуждают вернуться на исходную. Я прокручиваю в голове произошедшее и не могу понять, с чем связана моя реакция на то случайное прикосновение, ведь я сама уже несколько раз безо всяких заморочек прикасалась к нему.
— Прости, на чем мы остановились? — Он вытягивает руку с айфоном вдоль туловища, не собираясь отвечать на телефонный звонок или входящее сообщение, и игриво ведет бровью: — Кажется, ты хотела поговорить со мной обо мне?
Что-о-о?
— Нет!
— Да.
Он снова улыбается заискивающе, и мне это жутко не нравится.
— Нет! — Я не хочу, чтобы он думал, будто я им интересуюсь.
— Но ты спросила…
Я намеренно перебиваю его:
— Я всего лишь спросила, как называют тебя твои друзья?
И это ничего не значит!
Но он шокирует меня своей проницательностью:
— Может, ты все-таки расскажешь, чем тебе не нравится мое имя?
И я готова провалиться сквозь землю.
Зачем затронула эту тему? Сейчас мне придется либо сознаваться в том, что я была к нему слишком придирчива, либо глупо, безнадежно глупо, оправдываться. Но он вдруг делает пару огромных шагов вперед и резко разворачивается, продолжая идти, а точнее — пятиться. С сумасшедшей искоркой в глазах. Как простой, обыкновенный мальчишка из соседнего двора, которому нравится весь этот мир, а не как заносчивый супчик с идеально проработанными планами на жизнь.
Бо-оже, его улыбка просто обворожительна! И я теряюсь.
— Мне… я…
Он срывает с куста маленькую веточку с четырьмя липкими листочками и прячет ее за спиной.
— Или лучше давай наконец-то нормально познакомимся?
Глава 8. Алексей
Шушин звонок врывается в мое сумасбродное утро, и возвращает с небес на землю. Ольга всегда с точностью до секунды знает, когда именно стоит напомнить о себе. Но я в курсе, что ее глупые просьбы и «проблемки» не несут в себе ничего важного и не требуют экстренного вмешательства. Я бросаю взгляд на свою «помощницу», которая по каким-то необъяснимым причинам предпочла пешую прогулку комфортному передвижению на колесах, что так несвойственно всем знакомым мне девушкам, и решаю не выпадать обратно в реальность.
Стебелек чего-то зеленого — сирени? акации? да какая разница! — липнет к ладони, пока я вращаю его между пальцев, спрятав за спиной. Я жду от Лины ответа, но она смотрит на меня так, будто я самый последний придурок на планете.
Не могу реагировать на нее спокойно: покусываю губу, чтобы не рассмеяться, и разжимаю пальцы. Воображаемый букет «из миллиона алых роз» падает на тротуар.
— Вот! — фыркает она. — Ты даже познакомиться нормально не можешь! — Но все-таки улыбается.
Теперь я знаю наверняка, что она одобрила мое предложение. Поэтому останавливаюсь, делаю несколько шагов в обратном направлении, подбираю с асфальта потерю, сдуваю с нее невидимую пыль, возвращаюсь и…
Нет, так я еще никогда не знакомился!
— Алексей, — протягиваю Лине «букет».
Она смеется:
— Алексей? — и ее светлые брови снова становятся домиками. Они как бы спрашивают: «Ну и что изменилось?», но я игнорирую их посыл.
— Да, это я, — не свожу с нее глаз. — А как насчет тебя?
Сейчас Лина такая милая. Ей идет все это: кеды, джинсовый комбинезон с потертостями, футболка оверсайз, красная тесемка на запястье, тихая захолустная улочка, майский ветер, играющий с прядями ее волос, и молодые листики на ножке, которые она прячет в карман.
— Лина.
— Просто Лина?
— Просто Лина.
— Окей. Тогда и ты можешь обращаться ко мне как-нибудь проще, — улыбаюсь в ответ.
— И как, например?
— Например, Алексей Владимирович.
— Алексей Владимирович? — она смеется еще звонче.
Мне нравится, как она это делает: легко и без заминки на какое-либо размышление. Ее смех искрится на солнце и отражается в небе радугой. Так смеются только дети.
