Обнаров - Троицкая Наталья (книги бесплатно без TXT) 📗
– …Так закончилась эта добрая история про щенка Тишку и его верных друзей: неугомонного поросенка Хрюся и быстрого, как ветер, жеребенка Воронка.
Обнаров закрыл книжку и посмотрел на сына. Сын улыбался каким-то своим детским мечтам. Он склонился к нему, поцеловал в щеку.
– Спи, мой родной, спокойной ночи.
– Пап, а ты Полине сегодня колесо менять помогал?
– Твоя Полина меняет колеса, как заправский автомеханик. Погоди… – Обнаров подозрительно посмотрел на сына. – Ты откуда знаешь про колесо? Полины же еще нет дома.
Сын невозмутимо пожал плечами.
– Тоже мне бином Ньютона! Я у деда Галимского железяку, похожую на шип, из гаража спер и под колесо полининого джипа подложил. У нее же «бескамерка». Галимский сказал, что спустит через километра два. Так где она остановилась? До моста-то доехала?
Обнаров растерянно смотрел на ребенка.
– Ты что творишь, маленькое чудовище?!
– Надо же вас как-то друг к другу приближать. Полина была бы мне отличной мамой.
– Я понял. Сейчас же спать! Завтра поговорим серьезно. Чувствую, без меня ты совершенно от рук отбился.
Обнаров погасил свет.
– Пап, а ты Полину поцеловал? Там, на дороге…
– Нет.
– Зря, – вздохнул Егор с сожалением. – Ей бы понравилось. Я смотрел запись на видеокассете. Вы с мамой здорово целуетесь! Она от этого такая счастливая была…
– Еще слово, и кому-то по заднице. Немедленно спать!
Обнаров пошел вниз, где на кухне еще хлопотала мать.
– Уснул? – негромко, точно боясь разбудить внука, спросила Марта Федоровна.
– Если бы! – раздраженно бросил Обнаров. – Все твое сюсюканье, мама! Растет черт-те что!
Он сунул сигарету в рот и пошел на крыльцо.
Несмотря на погожий осенний день, к ночи небо затянуло плотными облаками. Ночь была на удивление темной и холодной. Казалось, в целом мире не осталось ничего, кроме густой и сырой черноты.
Прикрывшись ладонью от ветра, он щелкнул зажигалкой, закурил. Крепкий аромат сигареты штурмом ворвался в легкие. Обнаров чуть кашлянул, поежился от ночной прохлады, прислушался. Ни крика птицы, ни стрекота кузнечиков, только жесткие пронизывающие насквозь порывы ветра.
«Пожалуй, растащит всю эту хмарь к утру. Подморозит…» – подумал он.
В кромешной темноте тихонько скрипнула калитка. До чуткого слуха Обнарова донесся шепот:
– Константин Сергеевич!
– Полина?
Обнаров зажег фонарик.
Торопливые шаги. Сдержанное:
– Извините, что так поздно.
Соседка была босиком. На ней была легенькая футболка и короткие летние шорты.
– Что случилось?
– Если б я знала… – Полина зябко поежилась. – Ощущение, точно схожу с ума. Константин Сергеевич, только не смейтесь. Это началось три дня назад. Я приехала поздно, очень устала и легла пораньше. Я уснула. Проснулась оттого, что по чердаку кто-то ходит. Мой ужас я не передам! Я не уснула до утра. Утром я почти поверила, что шаги мне почудились или приснились. А сегодня… Сейчас…. Опять эти шаги! Даже потолок под шагами скрипит! Что это может быть?!
Обнаров снял свитер, протянул Полине.
– Наденьте. На вас больно смотреть.
Осмотр жилых помещений дома и хозпостроек посторонних не выявил.
– Нужно немного подождать, – осторожно предложила Полина.
– Вход на чердак с улицы?
Полина кивнула.
– Если только… – начал Обнаров.
– Тише! Вы слышите? – Полина инстинктивно ухватилась за рукав его рубашки.
Обнаров прислушался. По доносившимся с чердака звукам было ясно, что на чердаке действительно кто-то есть. Совершенно отчетливо можно было разобрать чье-то шевеление, а потом шаг, другой…
– Константин Сергеевич, заприте дверь! – взволнованно прошептала Полина.
– Ты знаешь, никогда черта не видел. Пойду, посмотрю.
Полина схватила кочергу и с опаской ступая, пошла следом.
Не дав себе времени испугаться, Обнаров поднялся на крышу сарая и, подсвечивая себе фонариком, пошел к лазу на чердак.
– Чудище ты недоделанное! Ты кто? – спросил он, поймав в луч света обросшего, одетого в потрепанный грязный брезентовый плащ мужика.
Мужик не ответил. Он закрылся от света руками и попятился назад, к месту, оборудованному под лежак.
– Константин Сергеевич, что там? – крикнула с низу Полина.
Он не ответил. По-прежнему слепя непрошенного гостя фонарем, Обнаров подошел к нему ближе и грубо спросил:
– Ты кто такой? Отвечай быстро. Повторять не буду. Дам в ухо.
– Матвей я. Кузичев моё фамилие.
– А здесь ты что делаешь, Кузичев Матвей?
– Так… – мужик замялся. – Хозяйка ваша печку топит. От печки тепло. Труба горячая. Сплю я тутава.
– Спишь…
Обнаров зло усмехнулся.
– Точно так, хозяин.
Мужик указал на устроенный из старых книг, газетных подшивок и старого матраца лежак.
– Какого ж ты х… – Обнаров запнулся, невольно обернулся в сторону Полины. – Почему ты именно здесь решил устроить себе ночлежку?
– Так моя бывшая дом-то этот продала. Мне ж куда? Пока тепло было, я в шалаше на озере жил. А холодать стало, куда ж мне от родного дома? Я ж его этими вот руками строил!
И мужик предъявил Обнарову растопыренные пятерни.
– Ой, разжалобишь! Значит так, Матвей Кузичев, забирай вещички и вниз спускайся. Я тебя внизу жду.
– Ужель на улицу погоните, хозяин? К утру мороз будет.
– Я сказал, манатки собирай! – сквозь зубы процедил Обнаров. – В бане переночуешь. Иначе я тебя просто выкину! Усёк?
Мужик сорвал картуз с головы.
– Премного благодарен, хозяин. Я, если надо, и по плотницкой части могу, и лудить посуду могу, и лошадь подковать могу, и…
– Матвей, я не садист, но если ты еще раз в дом заберешься, – Обнаров сунул мужику под нос кулак. – Ты понял?
– Понял, хозяин. Понял. Простите. Не со зла я. Дом-то пустовал. Вот я и влез. Не хотел беспокойство чинить… – покладисто говорил тот и, собрав подмышку нехитрое имущество, пошел спускаться вниз.
Стоя уже на земле, перед домом, мужик рассыпался в извинениях уже перед Полиной, заверив, что больше не побеспокоит ее. Женщина с опаской разглядывала непрошенного гостя.
– Вот он, твой монстр… – усмехнулся Обнаров. – Совсем не страшный. Иди баню топи, чудило! До утра дотянешь. Утром будем решать, что с тобой делать. Жить-то тебе где-то надо.
С охапкой дров Кузичев Матвей проворно исчез в бане.
Полина вздохнула.
– Вот что бывает, когда мужика рядом нет…
Её легкая ирония ему понравилась. Понравились ее доверчиво распахнутые глаза, едва уловимый трепет. Обнаров лукаво прищурился, в глазах заиграли черти.
– Я слышал, что с наступлением темноты амазонки теряли свою воинственность и становились нежными и страстными.
Его поцелуй был настойчивым и чуть-чуть нахальным. Она не возражала. Потом они ушли в дом, пили коньяк, смеялись, вспоминая придуманные страхи, потом оказались в постели.
Утром Полина разбудила его, когда рассвет едва забрезжил. Она была одета и готова к отъезду.
– Привет, амазонка!
– Я уезжаю.
– Почему сейчас?
– Работа.
– Я пробуду здесь еще две недели. Я очень хотел бы, чтобы ты осталась. Возьми больничный, придумай что-нибудь! Пожалуйста, Поленька.
Обнаров привлек ее к себе, легонько поцеловал в губы.
– Ты очень красивая.
Она отстранилась.
– Дом закрой. Ключ под камень на крыльце положи. Егорке передай мое «До свидания».
– Полина, что происходит?
Он взял ее за плечи, она отвернулась.
– Так, стоп! В чем дело?
По ее щекам заструились слезы. Она сделала движение, чтобы уйти. Он поймал ее за руку.
– Мне было необыкновенно хорошо с тобой этой ночью. Мне очень важно, чтобы тебе было хорошо со мной. Но ты плачешь. Значит, я чем-то обидел тебя. Я должен понять, чем? Мне это важно.
– Отпусти меня!
Он не отпустил.
– Поленька, мы же взрослые люди. Что стряслось-то? Что я сделал не так? Я еще отъезд понять могу. Но после проведенной вместе ночи твои слезы, это же мне, мужику, как пощечина, как пинок под зад. Значит, грош цена мне. Нежная моя, милая девочка, что же я ночью сделал такого, что на утро в слезах ты бежишь от меня?
