Всё началось с поцелуя (СИ) - "Этранжера" (читаем книги онлайн TXT) 📗
Но при первом же контакте с Синаном, она почувствовала его теплоту и искренность, и хотя внешне симпатии своей никак не проявляла, втайне выделила его среди других, угадывая в нём доброго и порядочного человека. Он не проявлял той нагловатой, мужской настойчивости, которую женщина терпеть не могла, и если бы она дала понять, что его знаки внимания ей неприятны, он прекратил бы всякие попытки к сближению. Наверное, такому мужчине можно было бы довериться, жаль, что он встретился на её пути так поздно. Гюль понимала, что по многим причинам отношения между ними должны замереть на уровне обычной симпатии, но не могла помешать себе думать о нём, потому и приняла так болезненно новость о его невесте. Теперь, возвращаясь к последнему разговору, уничтожившему росток надежды на возможные отношения, она испытывала только лёгкую грусть. А на что можно было рассчитывать в её положении? Господин Каракая слыл завидным женихом, и в женщинах, желавших связать с ним свою жизнь, недостатка не имел.
Когда госпожа Дюмон отправила её в институт Стамбула с деловым поручением, Гюль чуть было не отказалась, но пока слушала директора, объяснявшего ей детали поездки, пришло отрезвление. Она не могла игнорировать приказ Одри под тем несерьёзным предлогом, что не хотела встречаться с одним из сотрудников организации, в которую ей предписывалось зайти минут на десять, тем более, что разговор с главным бухгалтером не предусматривался. Да, даже если бы он планировался, какие веские причины ей пришлось бы выдумывать, чтобы оправдать нежелание встречаться с господином Каракая? Если бы того требовало дело, молча пошла бы к нему в кабинет и общалась бы на рабочие темы, невзирая на личные мотивы. Что собственно произошло? О болезненном разочаровании, которое ей доставило его признание, мужчина, наверняка, даже не догадывался, давно позабыв и о ней, и об их общении в дни юбилея.
Во Французский институт она, действительно, зашла на короткое время, пообщалась с секретарем госпожи Селен и, оставив ей документы для отсутствующего директора, столкнулась в коридоре с Омером Ипликчи, они поздоровались и разошлись каждый в свою сторону. Гюль вернулась в гостиницу и время, оставшееся до делового разговора, провела в номере, планируя туда же и вернуться после встречи, назначенной в ресторане отеля. Но там неожиданно для себя столкнулась с Синаном…
Мысль о том, что Омер может предупредить друга о её пребывании в Стамбуле, приходила ей в голову. Но даже если он сделал это, что из этого следовало? Да, ничего, ровным счётом ничего… Смешно думать, что мужчина, бросив все свои дела, отправится на её поиски. Для чего ему искать встреч с ней? Гюль расстроилась, эти мысли, беспрестанно атаковавшие с момента приезда в Стамбул, означали только одно: тщетность попыток убедить себя в том, что встреча с Синаном, не оставила следа в сердце. Это знакомство не стало поворотным в её образе жизни, но какой-то уголок замёрзшей души оттаял. Она не влюбилась, но пробудилась почти угаснувшая надежда на встречу с порядочным человеком, с которым могла бы построить семью.
Когда в ресторане он в нескольких словах обрисовал ситуацию с невестой, или, правильнее сказать, с той женщиной, которую считал таковой, наряду с искренним сочувствием Гюль испытала облегчение и хотя быстро устыдилось его, мысль о том, что Синан ещё может быть свободен, проникла в кровь, как вирус. Очевидно, этим вирусом объяснялось то, что она приняла предложение мужчины прогуляться, хотя должна была бы ответить отказом и вернуться к себе. Выйдя из гостиницы, они, не спеша, дошли до небольшого сквера с приветливо журчащим фонтаном и присели, наслаждаясь спустившейся прохладой. Синан искал тему для разговора и счёл вопрос о семье самым нейтральным.
— Ваши родители в добром здравии? — спросил он, развернувшись к женщине, ему хотелось взять её за руку, но в нынешней ситуации этот дружеский жест совершенно исключался.
— Да, спасибо, они ещё преподают понемногу. — она искоса посмотрела на него и перевела взгляд на фонтан, металлическая конструкция которого оригинальностью он не отличалась, представляя из себя нечто абстрактное, смутно напоминающее взлохмаченную после сна голову.
— А сын?
Женщина взглянула на него с удивлением и односложно ответила:
— Спасибо, хорошо.
Синан приуныл, разговор не клеился, и появилось ощущение, что недалёк тот момент, когда она встанет и уйдет, как вдруг Гюль произнесла:
— Помните, в тот раз вы мне звонили насчет Гюпсе. — она развернулась к нему, ожидая подтверждения, когда он кивнул, продолжила говорить. — Так вот, в тот раз эта дама так легко, как обычно, не отделалась. Похоже, госпоже Дюмон надоело сидеть на пороховой бочке. Я слышала, что она вызвала её в свой кабинет и официально предупредила, что следующая выходка закончится увольнением. Говорят, даже документ заставила подписать, хотя до этого устных предупреждений насчитывалось, наверное, не менее двух десятков.
— Так много? — удивился мужчина, обрадованный тем, что женщина сама инициировала разговор, и не важно, о чём шла речь.
— Ну, да… У неё и в других местах случались проблемы с поведением, хотя, конечно, первенство держит господин Ипликчи. У нас ему все сочувствуют.
— Да уж, в последний раз она порядком напугала моего друга. — увидев любопытство на лице женщины, решился немного обрисовать ситуацию. — В его отсутствие пробралась в сад, и выпроводить её не было никакой возможности, так что он, бедняга прислал мне смску с одним словом SOS.
— Ничего себе. — пробормотала искренне удивлённая Гюль, она представляла на что способна её коллега, но этот поступок выглядел просто вызывающим. — И что вы сделали?
— Лично я ‒ ничего. Когда примчался, Омер сидел один в каком-то оцепенении от произошедшего. Она заставила его признаться в неправоте поступков, потребовала кольцо и сообщила, что они женятся через неделю.
Гюль пребывала в шоке от услышанного, а Синан виновато подумал о друге, мысленно прося прощения за то, что рассказал детали его истории, которые для посторонних ушей никак не предназначались, и делал это осознанно, пытаясь удержать внимание женщины.
— Так как же ему удалось её спровадить?
— Да, никак… Сама ушла. — он покрутил головой, вспоминая лицо друга, одиноко сидевшего в саду. — Остаётся только надеяться, что после предупреждения Одри, такого больше не случится.
— А знаете… — задумчиво произнесла его собеседница. — Мне стало казаться, что Гюпсе просто хитрая манипуляторша. Многие её жалеют, говоря, что эта нестабильность вызвана болезнью, трудным детством, проблемами в личной жизни. Конечно, диагноз я поставить не могу, на консультации ко мне она не ходила, но пару раз я беседовала с ней и могу заверить, что Гюпсе рассуждает вполне здраво. — она помолчала, и когда Синан уже хотел добавить кое-что к сказанному, неожиданно проговорила. — Думаю, её проблемы тянутся из детства. Впрочем, так бывает почти у всех.
Он чуть было не спросил, значит ли это, что его проблемы с выбором не тех женщин также тянутся из детства, но вовремя прикусил язык. Она же всё-таки не его личный психотерапевт, а женщина, которой он симпатизирует и отношения с которой хотел бы сохранить.
— Означает ли это, что ваши проблемы обусловлены тем же? — во взгляде, которым она окинула мужчину, ясно читалось: «А вас это каким боком касается?» — он тут же попытался оправдать свою бестактность, понимая, что в глазах Омера он был бы уже безнадёжен. — Простите, я задал вам слишком личный вопрос. Просто воспоминания о наших открытых разговорах в дни юбилея, не оставляло меня всё это время и, если честно, мне их очень не хватает.
Она молчала минуты две, потом, не глядя на него, произнесла.
— Да, моя когда-то излишняя доверчивость также шла из детства. Меня окружали хорошие, честные люди, которые могли хитрить по пустякам, но в отношениях с другими всегда оставались порядочными и верными данному слову.
В голосе слышалась такая грусть, что Синану захотелось утешить её, может быть, обнять или погладить по голове, как маленькую, но ни на какой дружеский жест он не решился, точно зная, что она отстранится.
