Всё началось с поцелуя (СИ) - "Этранжера" (читаем книги онлайн TXT) 📗
Друг вопросительно взглянул на него.
— Это означает, что ты для себя всё решил? Готовишься делать предложение?
Мужчина воздержался от ответа и отвлёк внимание Синана неожиданным сообщением.
— Сегодня утром в институт приходила Гюль.
— Как? Почему я не видел её? — он машинально оглянулся вокруг себя, словно женщина могла находиться поблизости.
— Как бы ты это сделал, если работал в кабинете. — резонно заметил Омер.
— Она могла бы заглянуть ко мне и поздороваться, по крайней мере. — Синан выглядел огорчённым.
— Брат, ты бредишь или что? После твоих неуместных откровенностей, я счёл бы странным этот её поступок.
— Ты с ней говорил?
— Мы поздоровались, но я не общался с ней. — ответил Омер, с сочувствием глядя на мужчину. — Но от дежурной слышал, что она собирается обратно в субботу вечером.
— Не знаешь, в каком отеле она остановилась? — ожидая ответа, он с нетерпением стучал согнутым пальцем по столешнице.
Друг с интересом проследил за движением его пальцев. «Уже не первый человек повторяет жест Моник, неужели привычка одного так заразительна для другого?», — подумал он и улыбнулся.
— Что смешного? — тут же отреагировал Синан. — Я не имею ввиду ничего плохого, просто хочу поздороваться с ней, пригласить на чашку кофе.
— Угу. — кивнул головой Омер. — Себя только не обманывай и меня в этом не убеждай, всё равно не поверю.
Ничего не ответив, мужчина махнул рукой.
— Думай, что хочешь… Так, где она живёт?
Омер назвал отель и предупредил:
— Не звони ей, она откажется от любых контактов с тобой, устрой случайную встречу. Если застанешь женщину врасплох, есть шанс быть выслушанным. Только никакого экспромта и случайных, глупых слов, и ради Аллаха, Ясемин больше не упоминай.
— За кого ты меня принимаешь? — уязвлённый Синан обиженно взглянул на него и вдруг улыбнулся. — Забавно получается: мы даём друг другу советы, как правильно поступать и что следует делать, когда дело не касается нас самих. А в личной жизни лепим одну ошибку за другой. — он чуть склонил голову и прищурил глаза. — А ты ведь так и не ответил на мой вопрос: собираешься делать Дефне предложение?
— Не знаю. — ответил Омер. — У нас всё непросто.
— Ну, разумеется… У тебя всегда всё непросто. Но мне непонятно, зачем в таком случае ты везешь её к себе, да ещё вместе с родными? Тебе для полноты картины не хватает только тёти и дяди, и вот тогда состоится символичное знакомство семьями накануне помолвки.
Синан уже час сидел в машине возле гостиницы, в которой остановилась Гюль, надеясь, что она куда-нибудь выйдет или наоборот вернётся откуда-то, теперь он знал, что женщина приехала по делам института, и помнил из их разговоров на юбилее, что никаких друзей или хороших знакомых у неё здесь не было. Он нашёл в поисковике номер телефона отеля и позвонил администратору, представившись сотрудником Французского института сообщил, что ему необходимо срочно передать документы коллеге из Измира и попросил напомнить номер комнаты, в которой та остановилась. Администратор оказался любезным словоохотливым молодым человеком, дав нужную информацию, он сообщил, что женщины в номере нет, так как несколько минут назад она прошла в ресторан на ужин. Синан заволновался, ему неожиданно выпадал счастливый шанс изобразить случайную встречу и попытаться сохранить хоть какие-то отношения с женщиной, которая по-прежнему очень нравилась ему. Он сожалел, что наломал дров, вручив Ясемин кольцо, а ещё раньше, непонятно зачем, упомянув её в разговоре с Гюль.
Мужчина увидел её сразу, едва вошел в зал ресторана, она сидела за столиком у колонны и беседовала с двумя женщинами, не желая ставить женщину в неловкую ситуацию своим внезапным появлением, он занял место поодаль, сев так, чтобы видеть их. Но вот её собеседницы поднялись и вместе с Гюль двинулись к выходу, время оставалось только для импровизации, которую Омер настоятельно советовал избегать.
— Гюль! Вот так встреча! — он вышел в проход, преградив ей путь. — Не знал, что вы в Стамбуле! Приехали по делу или к друзьям? — и адресовал обаятельную, широкую улыбку в адрес двух других женщин.
— Я? Я… по делу… — она казалась смущённой, а вот её коллеги с любопытством разглядывали Синана. — А вы как здесь оказались?
— Обедал с друзьями, они прилетели в Стамбул на два дня. — Гюль переступила с ноги на ногу, и ему стало понятно, что она собирается закончить разговор и уйти. — Может, присоединитесь ко мне, выпьем кофе или что-то другое, если пожелаете.
— Спасибо за приглашение, но к сожалению, нам пора уходить. — с сожалением произнесла одна из женщин.
Он отреагировал мгновенно.
— Тогда вы не возражаете, если я задержу ненадолго вашу коллегу, хотел бы воспользоваться счастливой случайностью, что прояснить пару рабочих моментов. — мужчина посторонился, пропуская вперед Гюль и рукой указывая ей путь к столику, который занимал.
Они сели друг напротив друга, выражение её глаз сказало, что она отлично поняла его маневр, но не сердится на него за этот обман.
— Что вы хотели на самом деле, Синан? — женщинасмотрела внимательно, словно изучала его лицо после долгого отсутствия.
— Побыть немного с вами, поговорить. — честно признался он, также не отводя взгляда.
Она оставалась такой, какой он её запомнил: скромная одежда, минимум косметики и никаких золотых украшений. Сегодня волосы были подняты наверх в замысловатый пучок и немного курчавились на висках и у шеи, и он, наконец, увидел, что никаких серёжек в ушах у неё тоже нет.
— О чём? — Гюль опустила глаза.
— Да всё равно о чём… Мне просто тепло возле вас.
— Мне думается эти слова неуместны, учитывая, что у вас есть невеста. Это ей вы должны говорить подобные вещи. — возразила она и начала подниматься.
— Она не любит меня. Держит как запасной вариант, а на самом деле, я ей глубоко безразличен. — быстро проговорил он и увидел, как распахнулись глаза женщины, не ожидавшей от него таких откровенных признаний.
— Почему же она согласилась стать вашей невестой? — недоверчиво спросила Гюль, опускаясь на место, что-то в голосе и лице Синана тронуло её, и уйти она не смогла.
— Не знаю, может быть, денежный интерес. — возможно, Гюль поняла бы его лучше, если бы знала всю историю, но делать этого явно не стоило, один раз он уже был невпопад откровенен и рисковать вновь желания не имел.
— Понятно… Сожалею… Но всё как-нибудь образуется…со временем… Я желаю, чтобы вы вышли из этой ситуации с наименьшими потерями. — она вновь встала, готовясь уйти.
Мужчина поднялся следом за ней, они вышли в холл и остановились, глядя друг на друга.
— Может, прогуляемся немного? — тихо произнес он, не надеясь на её согласие и испытывая лёгкую панику при мысли, что на этом всё закончится.
Она тотчас опустила глаза и затеребила ворот легкой блузки.
«Следует отказаться и сейчас же», — мелькнуло в её голове, но, вздохнув, Гюль произнесла совсем не то, что планировала. — Хорошо, только недолго.
Его лицо просияло.
— Конечно, как скажете. — облегчённо выдохнул Синан, и они, не спеша, вышли на улицу.
Гюль вернулась в свой номер около полуночи, уставшая, но непозволительно счастливая, сегодня она нарушила правила поведения, которым тщательно следовала в своей жизни после рождения сына. После тех юбилейных мероприятий женщина часто думала о Синане, с улыбкой вспоминая, как они сидели в саду за институтом, укрывшись ото всех, и он принёс целую тарелку понравившихся ей бутербродов. Мало зная друг друга, они, тем не менее, не испытывали трудности в общении, и даже длительные паузы в разговорах не тяготили. Она давно заметила, что комфортное молчание с малознакомым человеком предопределяло для неё дальнейшие тёплые, дружеские отношения и являлось безошибочным показателем их душевной совместимости.
Рождение малыша изменило женщину, испытывая вполне естественное недоверие ко всем мужчинам и комплекс неполноценности от того, что оказалась обманутой и брошенной на последних сроках беременности, Гюль поставила крест на личной жизни и сторонилась мужчин. Молодая мать подозрительно относилась к любым проявлениям внимания со стороны противоположного пола, избегая даже временных близких отношений, и уж тем более закрыла для себя вопрос с замужеством ‒ если родному отцу их общий ребёнок оказался не нужен, так чужому человеку и подавно никогда не станет близким.
