Версальская история - Стил Даниэла (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
Куп был в очень хорошем настроении, и не только потому, что сегодня никакие дети не мешали ему отдыхать у его собственного бассейна. Алекс уже заметила, что с тех пор как Тайрин переехала в «Версаль», Куп постоянно пребывает в прекрасном расположении духа. Он проводил с дочерью очень много времени и часто возил ее пообедать в «Спаго», «Купол» и в другие любимые им рестораны. Ему очень нравилось демонстрировать Тайрин друзьям и знакомым и представлять как свою дочь. (Впрочем, тот факт, что у него откуда-то взялась дочь, никого особенно не удивлял.
Люди, хорошо знавшие Купа, вполне допускали, что он мог забыть о существовании дочери.) Он перезнакомил ее буквально со всеми, и Тайрин признавалась Алекс, что в Голливуде ей очень нравится. Для нее это был совершенно новый мир, не похожий ни на что, с чем ей приходилось сталкиваться на протяжении своей предыдущей жизни, и ей хотелось познакомиться с ним поближе. В недалеком будущем Тайрин все равно нужно было решать, возвращаться в Нью-Йорк или попробовать предпринять что-то в Лос-Анджелесе, но она пока не спешила, наслаждаясь свободой и праздностью.
Алекс ясно видела, что Тайрин хорошо влияет на Купа.
Он всегда был чудесным человеком, но в последнее время Куп начал проявлять интерес и к окружающим его людям, чего раньше за ним не водилось. О себе он, впрочем, не забыл, нет, однако центр его внимания явно несколько сместился. Несколько раз он принимался расспрашивать Алекс, как у нее дела на работе и чем она там занимается, причем по его голосу чувствовалось, что ему это не все равно. Она попыталась ответить как можно понятнее, но ее объяснения все равно пропали втуне: медицинская терминология и сущность сложных биологических и физиологических методов, которые использовались в неонатологии, были выше его понимания. Впрочем, без специальной подготовки разобраться в них было очень сложно, и Алекс не могла поставить ему в вину то, что он путал ген и геном, ДНК с РНК и катар с катетером. Гораздо важнее для нее было, что в последнее время Куп казался счастливым, довольным и благодушным.
Работы у него было по-прежнему немного. Он снялся в двух рекламах и одной крошечной эпизодической роли и был ужасно возмущен тем, что ему пришлось гримироваться, чтобы сыграть шестидесятилетнего старика. Денег это почти не принесло, и Эйб по-прежнему угрожал ему разорением, банкротством и прочими ужасами.
Поговорив с Эйбом, позвонила ему и Лиз. Она, впрочем, не рискнула говорить с Купом о финансовых проблемах, боясь расстроить бывшего патрона. Вместо этого Лиз в полушутливой форме высказала ему свои опасения по поводу того, что «Версаль», дескать, стал в последнее время довольно многолюдным местом.
— Не успела я уволиться, — сказала она, — как ты уже окружил себя кучей новых людей!
Впрочем, как и Алекс, Лиз нашла, что Куп вполне доволен жизнью. Лишь когда Лиз спросила, как у него дела с Алекс, Куп ответил уклончиво. Разговаривать об этом с Лиз, да еще по телефону, ему не хотелось. Между тем все чаще и чаще ему на ум приходила мысль, что если бы только он женился на Алекс, ему уже никогда не пришлось бы работать.
В противном случае ему придется до конца дней своих сниматься в эпизодических ролях с одной-двумя репликами, а то и вовсе без слов, считать каждый цент и бояться, что уже завтра шериф и судебный пристав постучатся в ворота «Версаля»
Было чертовски соблазнительно закрыть глаза на моральную сторону вопроса, отпустить поводья и положиться на судьбу, но Куп не мог этого сделать. Он не искал легких путей, хотя кто-то как будто нашептывал ему, что в его возрасте он может себе это позволить. Куп понимал, что с практической точки зрения поступает глупо, но он не хотел обидеть Алекс. Она была порядочным, честным человеком, она трудилась, не жалея себя, и Куп не хотел использовать ее в своих целях. Он любил Алекс, но обеспеченное, безбедное существование продолжало манить его. С одной стороны, Купу хотелось раз и навсегда решить финансовые проблемы, висевшие над ним дамокловым мечом, с другой стороны, он чувствовал, что если он продастся, то попадет от Алекс в полную зависимость. Оплатив его долги, она получит моральное право указывать ему, что делать, как поступать в том или ином случае, л для Купа, всю жизнь дорожившего и гордившегося своей независимостью, это было смерти подобно.
Так или иначе, стоявшая перед ним проблема по-прежнему казалась Купу неразрешимой. Алекс же, казалось, вовсе не подозревала о том, какие сомнения терзают его. Их отношения представлялись ей почти идеальными, и она считала, что Куп тоже доволен и счастлив. Он и сам так думал, и только угрызения совести отравляли его во всех отношениях безмятежное существование. И чем дальше, тем они становились сильнее, неотступнее. Сомнение росло в нем, как злокачественная опухоль.
Раньше Куп не ведал подобных моральных мук, но Алекс внесла в его жизнь новый элемент, который, подобно лучу яркого света, высветил самые темные закоулки его души. И даже продолжительные беседы с дочерью при всей их доверительности и откровенности не могли помочь делу. Напротив, разговаривая с Тайрин, он был вынужден называть вещи своими именами, и это делало его проблемы еще более отчетливыми, почти материальными, однако отказаться от общения с дочерью Куп не мог. И она, и Алекс были поистине замечательными женщинами, оказавшими на его жизнь и на него самого огромное влияние. Он только никак не мог понять, к добру это или к худу. Раньше его жизнь была простой и понятной; Куп практически не ведал угрызений совести, а все проблемы предоставлял решать Лиз, Эйбу и личному адвокату. Но сначала появилась Алекс, затем — Тайрин, и все изменилось. И с каждым днем Купу становилось все очевиднее, что голоса, звучащие у него в голове, не собираются замолкать. К сожалению, они лишь задавали вопросы, но не предлагали никаких ответов. А Куп очень и очень нуждался в том, чтобы кто-то подсказал, что ему делать.
Ближе к вечеру Джимми поехал куда-то с Джейсоном покупать новое спортивное оборудование. Джессика с подружкой, заехавшей к ней за учебником, устроились у дальнего конца бассейна и занялись своими ногтями; Тайрин и Марк о чем-то мило беседовали, а Куп дремал в шезлонге.
