Эверест (СИ) - Свирская Дарья (книга регистрации TXT) 📗
Сейчас он как никогда был близок мне, потому что искренне поделился и посвятил в тщательно оберегаемую ранее тему.
Я узнала, что, оказывается, он всегда искал наименее рискованные способы вложения денег и, помимо контракта на управление финансами, сейчас имеет несколько коммерческих помещений, сдаваемых в аренду, прибыль от которых также вложена в инвестиционный фонд.
Я как специалист не могу не восхититься его деловой хваткой. И уверенно могу уважать его за то, что все это время мой муж не сидел на месте, основательно подойдя к обеспечению будущего семьи.
Когда он встает и протягивает мне руку, я беру ее без малейших колебаний, а он, рывком подняв меня с диванчика, подхватывает на руки, и, как в лучшие времена, несет в спальню.
Из сонной неги меня вырывает звонкая трель стационарного телефона. Им мы не пользовались уже очень-очень давно, а отказаться от него почему-то никак не решались. И вот он отработал свое существование — позвонил!
Чтобы ответить, мне приходится, сонно щурясь, шагать в кабинет мужа, который уже давным-давно ушел на работу.
На том конце провода оказалась медсестра участкового терапевта, которая оповестила меня, что Леониду необходимо пройти диспансеризацию. Как я поняла из ее слов, диспансеризация — это какой-то бесплатный, но добровольно-принудительный медосмотр для того чтобы следить за здоровьем населения.
На мои пояснения, что муж постоянно занят, медсестра попросила подойти меня за необходимыми направлениями.
Положив трубку, я замечаю на столе у мужа свои справки, которые, я точно помню, положила сверху на книжную полку, чтобы не бросались в глаза. Так у нас повелось еще с тех пор, как дети, будучи маленькими, испортили несколько важных бумажек.
Значит, искал. И подробно ознакомился с материалами.
Неужели поверил мне? Неужели понял, что мне это действительно необходимо?
От этих мыслей становится немного легче, но и неприятный осадочек все же присутствует. Что все-таки проверял, а не поверил на слово.
Через пару часов я, как законопослушный исполнительный гражданин и пациент, шагаю в поликлинику.
Участковая терапевт раньше жила в нашем доме в соседнем подъезде, и мы отлично знаем друг друга, поэтому я, заглянув в кабинет, без очереди и талона получаю приглашение войти. Она передает мне Лёнины бланки для сдачи анализов и направления к профильным специалистам, которых необходимо пройти всем ее пациентам с годом рождения как у него. А, когда я стою у двери, собираясь уходить, протягивает мне две медицинские карты — мою и мужа.
— Лера, мы переходим на электронные медицинские карты, а бумажные отдаем пациентам на хранение. Карту Леонида я должна отдать ему лично, но вы же жена…
— Конечно, я передам, спасибо!
Придя домой, я пристраиваю карты на узкой полочке, а, когда оборачиваюсь, чтобы взять их и отнести в кабинет, нечаянно задеваю локтем, и все валится на пол.
По природе я не любопытна — по карманам и телефонам никогда не шарю, клещами из человека информацию не вытаскиваю, придерживаясь мнения, — захочет, сам расскажет. Но что случилось со мной в тот момент, я объяснить не могла. Как будто кто-то или что-то дернуло меня полистать карту мужа.
Не зря говорят: «любопытство сгубило кошку». Так и меня оно подтолкнуло полистать страницы внутри картонной обложки. Сидя на корточках посреди прихожей, я пролистывала их, особенно не вчитываясь в смысл. До той поры, пока в глаза не бросился листок с рекомендациями:
Консультация и обследование уролога;
Консультация и обследование кардиолога;
Сдача спермограммы;
Забор и исследование крови, мочи;
Соблюдение полового покоя.
Что это? Не поняла?
Смотрю на дату — спустя два года после свадьбы. Тогда ему вырезали аппендицит. Но при чем здесь спермограмма и уролог?
Начиная более подробно рассматривать предыдущие и последующие после этой рекомендации страницы, натыкаюсь на слово «вазэктомия».
Уже заранее предчувствуя что-то очень нехорошее, дрожащими руками забиваю слово в поисковик, который равнодушно выдает: «Вазэктомия (лат. Vas — сосуд, проток + эктомия греч. ἐκτομή — вырезание, усечение) — хирургическая операция, при которой производится перевязка или удаление фрагмента семявыносящих протоков у мужчин. Эта операция приводит к стерильности (неспособности иметь потомство) при сохранении половых функций».
Перед глазами буквально меркнет свет, и я, кажется, теряю все ориентиры, связывающие меня с действительностью, падая на пятую точку прямо у входной двери.
Не помню, сколько это продолжается, теряю счет времени, позволяя жужжащему рою вопросов в моей голове сводить с ума своими: «как же так?» «почему?» «зачем?».
Но, когда в двери шевелится ключ, непонятным образом беру себя в руки, подбираюсь, и, выпрямившись в полный рост, готовлюсь встретить мужа.
— Добрый вечер! — Здоровается Леонид, но я, нацепив непроницаемую маску, протягиваю ему медицинскую карту:
— Я бы его добрым не назвала. Ты ничего не хочешь рассказать? — Слова даются с трудом, но я очень стараюсь, чтобы голос звучал уверенно. Пристально наблюдаю за Леонидом, замечая, что лишь на мгновение в его глазах мелькает растерянность, тут же сменяясь на абсолютно неуместное негодование:
— Ты рылась в моей карте? Откуда она у тебя?
— Это уже неважно, Лёнь, она попала ко мне в руки случайно. Объясни!
По реакции мужа я вижу, что он прекрасно знает, о чем я веду речь, но, видимо, тянет время, придумывая новую ложь.
— Просто. Скажи мне. Зачем? — Цежу я из себя слова, содрогаясь от внутренней тряски, желая услышать хоть какое-то подобие объяснений. Но Лёня стоит напротив, смотрит на меня и молчит. И, судя по виду, ни в чем не раскаивается.
Наверное, именно это заставляет меня сделать то, чего я от себя не ожидала: изо всех сил наотмашь хлестануть этой увесистой папкой его по лицу, и, бросив ему под ноги, развернувшись, уйти в детскую.
Он приходит ко мне около одиннадцати, присаживается напротив и начинает:
— Лера, прости меня! Я не хотел, чтобы так вышло.
— Когда не хотел, Лёнь? Когда делал себя бесплодным? Или когда скрыл это от меня? Или когда не разубеждал в том, что проблема, возможно, во мне?
— Я не хотел, чтобы ты узнала об этом.
— Как видишь, твое желание не исполнилось, — говорю с кривой улыбкой. — Смешно, да? Тайное действительно всегда становится явным!
— Я просто не хотел детей больше.
— Но почему прямо не сказал об этом? Почему принял решение за нас двоих?
— Ну, у нас же есть дети в количестве больше одного, говорит он, прикасаясь к моей руке.
«Твои дети», — отвечаю ему про себя. Вслух же язык не поворачивается сказать такое. Я очень люблю их, не каждая мать фанатеет так от собственных детей. Но моя нереализованная мечта побыть беременной, понять, что это такое — носить в животе девять месяцев маленькую жизнь, а потом подарить человечку целый мир, не исполнилась. А я очень хотела, чтобы это случилось со мной!
— Ты не просто скрыл это, Лёнь, ты ввел меня в заблуждение. Особенно когда я ходила по врачам, думая, что бесплодна. Ты не разубеждал меня в моих страхах. Ты не остановил меня, когда я принимала прописанные ими препараты, Лёнь. Это каким словом можно назвать?
— От препаратов не было вреда, там были витамины и иммуномодуляторы. Твоему здоровью ничто не угрожало. — Строит логическую цепочку муж, а я вырываю свою руку из его, и, поднявшись с места, начинаю нервно ходить по комнате:
— Ты отнял у меня мечту. Понимаешь? Ты не дал мне шанса стать матерью, Лёнь… Почему? Какое ты имел право решать за меня???
— Лера, ты стала прекрасной матерью, лучше и пожелать нельзя, — парирует мой муж, с упертостью осла продолжая гнуть свою линию. Но я настолько опустошена, что не могу больше. Выяснять отношения, доказывать, убеждать. Поэтому устало прошу:
— Уходи, Лёнь…
Он молча смотрит на меня какое-то время, а потом поднимается, скрываясь за дверью.
