Загадать и принять (СИ) - Баскакова Нина (список книг .txt) 📗
Я хотела ему ответить, но меня просто выключило. Когда болеешь, то сны тяжелые, противные. Они напоминают вязкий кисель. Организм устал. Ему требуется отдых, а вместо этого его мучают непонятные сны со странными ассоциациями. Вот думала я про корову, которая в хозяйстве самому нужна, так она мне и приснилась. Я пыталась ее продать, а потом она превратилась в ржущего коня. От этого ржача я и проснулась.
— Ты за какие грехи мне послан, конь ретивый? — спросила я, высовывая нос. Данко сидел у меня в ногах и ржал в голос над каким-то романом.
— Извини, не хотел разбудить. Больно тут момент смешной, — ответил он.
— Я вот дождусь, когда тебе плохо будет и также начну издеваться.
— Я не издеваюсь. Пытался телек смотреть, там ничего интересного нет. Взял книжонку. Такого бреда я еще не читал.
— Сам ты бред. Сережа пришел?
— Угу. И мы даже пообедали. Он гулять умотал. Обещал в шесть вернуться.
— А уроки?
— Говорит, что почти все сделал. Там какой-то урок отменили. Они в перерыв и решали домашку, — отмахнулся Данко. — Ты лучше послушай по поводу этого «шедевра»…
— Я читала, — допивая остывший чай, ответила я. — Неплохая книга.
— В чем неплохая? Главная героиня такого наговорила императору, что я бы на его месте самое малое, рот с мылом промыл. Он же согласился с ее мнением!
— Так она не знала, что он император.
— Какая разница? Ты подойдешь к первому встречному мужику и начнешь его оскорблять? Учитывая, что тот еще и старше тебя? По мне, должно быть уважение.
— Ага, а сам меня два часаназад оскорблял, — ответила я, обнимая подушку.
— Это разница в понимание. В разных семьях приняты разные поговорки. Оскорбить я тебя не хотел.
— Так и в книге. Она не думала его оскорбить.
— Может ты и права. Я не знаю в какой среде она росла. Может там были приняты такие слова, но когда изо рта женщины сыплются лягушки — это противно.
— А когда мужчина ругается — это норма?
— Смотря где. Если рядом женщин и детей нет, то можно и поругаться.
— Феминисток на тебя нет.
— Сама посмотри. Тут автор несколько раз сказала, что девушка была хрупкая, утонченная с милым лицом и пухлыми губами. Голубые глаза и белокурые кудряшки дополняли ее образ ангела. И это чудо открывает рот, а оттуда такая гадость летит, что ее становится не жалко. Девочка в ад попала по заслугам.
— Но если бы она была другой, то император преисподние ей не заинтересовался.
— Сама в это веришь? У него там таких грешников куча. Еще одна хабалка прошла бы мимо его внимания.
— Не знаю. Но читать было весело.
— А я таких хамок терпеть не могу. По мне, так женщина не должна пить и курить. А еще ругаться, как сапожник. Была одна подруга, чисто дружили. Я ее иначе как парня и не воспринимал. Она как-то напилась и жаловаться начала, что ей в личной жизни не везет. Как тут везти будет, если она мужика перепить может. Рядом же хочется видеть не подобие парня, а женщину. Я пытался ей это втолковать, так она меня послала. Чего спрашивается ныла? — листая книгу, сказал Данко.
— Просто хотела, чтоб ее выслушали и пожалели. Порой находит желание, чтоб кто-то обнял и по голове погладил, сказав, что все хорошо будет. И принцы будут, и деньги появятся, а с ними и дворец.
— Сказать это все можно. Но слова ничего не изменят, если их не подкрепить действиями. Ну скажу я тебе, что все у тебя будет хорошо. Только наступит завтра, а ничего не измениться, пока не изменишься ты сама.
— Вот что я точно не хочу делать, так это меняться. Не в том возрасте, чтоб под кого-то подстраиваться. К тому же, где-то читала, что человека надо принимать со всеми недостатками, а не менять его под себя. С этим и подруга согласилась. У нее первый брак так и развалился. Думала, что отец Пашки измениться. С рождением сына за ум возьмется. Все пыталась его уму-разуму научить, только верно говорят, что человек, если сам не захочет, то не поменяется. Не будет желания на работу ходить, то хоть гони метлой, так не пойдет. Не захочет сам бросить пить, то никакие доводы ему не помогут, — ответила я.
— А у тебя как было?
— В смысле?
— Почему с мужем разошлась? — спросил он, поглядывая на меня.
— Я не была замужем.
— Ты меня ведь поняла.
— Данко, а тебе это зачем знать?
— Интересно. Не хочу наступить на те же грабли.
— Это какие грабли?
— Он тебя потерял. Скорее всего, ты сама его выгнала. Мне интересно за что.
— Да мы и не жили вместе. Было бы кого выгонять, — я усмехнулась. — И чего все это вспоминать? Была связь, влюбленность, любопытство. Мне только восемнадцать исполнилось. Он у нас квартиру снимал. Мама с отчимом уехали на свадьбу, а я дома осталась, потому что сессия была в институте.
— Одна ночь и он сразу наследил?
— Как понять наследил?
— Ты залетела.
— Да. Только было две ночи, — поправила я.
— И что дальше?
— Он уехал. Потом вернулся по работе и остановился у нас.
Я была на шестом месяце. Обещал, что будет помогать. Ему нужно было решить дела дома. Больше я его не видела. Слышала от матери, что он новую машину купил. А жена у него ждала второго ребенка. Было понятно, что он больше не вернется. А я ждала какое-то время…
— Сколько лет ты его ждала? — перебил Данко. Спросил тихо, а мне стало не по себе. Тон у него был странный.
— Пять лет. Потом поняла, что не вернется. Мать не знала, что он отец ребенка. И до сих пор не знает. Иначе вмешалась бы. Только зачем? Насильно мил не будешь.
— А Сережке чего сказала?
— Что я его папу любила, а он в аварию попал. Так как мы с ним только начали встречаться, то даже фотографий не сохранилось. А сам он из детского дома был, поэтому родственников с его стороны у нас нет.
— Эль, тебе книги писать надо.
— Что только не придумаешь, чтоб унять любопытного и умного ребенка, — ответила я.
— Странно, что он даже не приехал ни разу, после того, как узнал о ребенке.
— Люди разные. Может испугался. Не знаю. В чужую голову не залезешь. А я особо и не переживаю. Насмотрелась на Светкины попытки наладить личную жизнь. Одной как-то проще.
— Спорить с тобой не буду. Но мне кажется, что одному выжить сложнее. Всегда нужна поддержка. Нужен человек, который протянет руку или даст пинка, когда ты на коленях стоять будешь. Для этого нужны друзья. Настоящие друзья, которые скажут, что ты неправ, даже если будут знать, что ты можешь в рожу дать за такие слова. Но с друзьями не пообнимаешься. Нужен человек еще и для души.
— Обнимания и душа? Ты ничего не путаешь? — спросила я.
— Отнюдь. Смотри сама, — он поставил книгу назад на полку, а затем завалился ко мне с краю кровати.
— Сейчас выгоню.
— Это эксперимент. Не всегда теория понятна. Порой ее надо доказать на практике, — подсовывая руку мне под голову, сказал он.
— Не нужны мне такие эксперименты! — Я попыталась его оттолкнуть, но Данко был каким-то каменным.
— Ты только не дерись. Я могу на рефлексе и сдачу дать. Не люблю когда кто-то на меня руку понимает, даже если это женщина. Ты потом обидишься.
— Нет, ты хорошо устроился. Я тебя в кровать к себе не приглашала.
— Уверен, что и не пригласишь. Поэтому придется ломиться без приглашения. Какие у тебя руки беспокойные, — он перехватил их одной своей. — Толкаешься еще. Безобразие.
— Данко, может хватит?
— Так, лежи спокойно. Я просто хочу показать. Целовать сопливую даму у меня желания нет. Расслабься. Вот сопли пройдут, тогда и будем думать об этом. Просто расслабься.
— Легко сказать, — пробормотала я. — И что ты хочешь мне показать?
— Иногда приятно просто вот так лежать и обниматься. Какое-то странное спокойствие приходит. Уверенность. И силы появляются, хотя кажется, что их нет. Я этому объяснение дать не могу. Может из-за того, что происходит какой-то обмен энергией?
— Не знаю. Я ничего не чувствую, — ответила я, пытаясь вытащить свои руки из его ладони.
