Боль и сладость твоих рук (СИ) - Люче Лина (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
Она опустилась перед ним на колени, стараясь не отключаться от постоянного контроля за происходящим. Но уже падала в этот транс нижнего — желание отдать ему то, что он хотел, пересилило. Что-то внутри щелкнуло, и она расслабилась: будь что будет. Этот парень мог причинить ей боль, но вначале будет удовольствие… море удовольствия от того, что она по-настоящему отпустит контроль, впервые за много лет.
Прикосновение холодной пряжки к шее заставило вздрогнуть, но он очень осторожно застегнул ошейник и просунул под него два пальца, проверяя натяжение:
— Нормально?
— Да, — мгновенно отозвалась она, наслаждаясь теплым прикосновением и заботой верха.
— Ладно.
Он потянул за ошейник и провел ее через спальню к своему пыточному углу и остановился у станка.
— Просто нагнись, — приказал он в ответ на ее легкий поворот головы, которым она осторожно обозначила безмолвный вопрос.
Ира помедлила с секунду, но потом позволила нагнуть себя над станком. Пока у нее не было повода сказать даже "белый". Промелькнула опасливая мысль, что вскоре ей станет некомфортно из-за наклона головы вниз, но этот наклон не был слишком резким, так что она молча подчинилась. Тимофей не спеша обошел ее, пристегнул руки. Ира напряглась всем телом, когда он коснулся ее щиколотки, но потом он не стал ее пристегивать.
— Расслабься, саба, — резким шепотом приказал он, шлепнув по ноге. — Я помню твои табу. Но твои ноги должны стоять здесь, это ясно?
— Да, мастер.
— Умница.
Он сделал пару шагов в сторону, и Ира снова напряглась. Чем он собирается пороть? Черт… она была возбуждена, и в то же время перепугана… она отвыкла от этого сильнее, чем думала, даже не представляла, что будет так трусить. Когда играешь верха, все воспринимается совсем не так. Кажется: что там, легкая порка? Напрочь забываются нервы, дергающиеся в желудке, обостренный слух, реагирующий на каждый шорох, муки ожидания.
Она осторожно повернула голову, но из-за темноты в спальне ничего не могла разглядеть. Единственный ночник, источник тусклого света, остался возле кровати.
На миг воцарилась полная тишина. Шагов было не слышно, очень хотелось тихонько захныкать — но тут его ладонь опустилась на спину, и из ее горла вырвался шумный вздох. И прежде, чем она успела о чем-то подумать, на ее ягодицы обрушился первый шлепок. Громкий, резкий и… весьма болезненный. А потом еще один. И еще.
Каждый раз она непроизвольно вскрикивала — больше от страха, чем от боли. Все тело напряглось, щеки загорелись, кровь оглушительно ревела в ушах. Она заерзала и ощутила, как ресницы намокают от слез. Унижение, возбуждение, облегчение от покидающей тело паники и одновременно нарастающее напряжение от громких звуков и непривычной боли — все смешалось и взрывалось внутри крошечными яростными пузырьками.
После трех оглушительных ударов и ее непроизвольных стонов снова настала тишина — и он провел по ее ягодицам ладонью, которая показалась горячей.
— Интересно, сколько ударов потребуется, чтобы тебя перевоспитать, недоделанная домина? — спросил он с интонацией искреннего любопытства без тени агрессии — так, словно ее не было в комнате.
Ира открыла рот, но тут же захлопнула его и молча скрипнула зубами. Важная заповедь сабы: никогда не спорь с домом во время порки. Твоя задница не скажет тебе за это спасибо.
Интересно, что у него в руке? По ощущениям походило на металл… хотя это, разумеется, была лишь какая-нибудь кожаная шлепалка. Она давно отвыкла от такого. Ее кожа не была готова. Еще пара ударов — и ей придется разочаровать его "желтым" цветом, мелькнуло в голове — ведь домы обычно начинают с того, что считают слабыми ударами, усиливая их по ходу.
Но следующий шлепок неожиданно оказался слабее. Она тихо вскрикнула и тут же поняла, что это было не так уж больно. Он спустился ниже и шлепнул еще легче. И с ее губ сорвался стон, который не имел ничего общего с дискомфортом.
— О…
— Хочешь меня, нижняя?
— Да, мастер.
— Сожалеешь о том, что выпендривалась за ужином?
Ира промолчала и тут же поплатилась — резким ударом шлепалки по нижней части ягодиц.
— Саба?
— Да, мастер, — мгновенно сдалась она.
— Насколько сильно сожалеешь?
Он коснулся краем шлепалки ее спины и провел вниз, заставляя мурашки разбегаться по телу.
— Эмм… не очень сильно.
Ира сказала это и тут же пожалела. Какой смысл вот так задираться и ломать игру? Он будет разочарован… и взбесится.
Его рука, которой он поглаживал ее плечо, замерла. Несколько секунд Тимофей молчал, затем она услышала странный стук об пол, словно что-то упало — и одновременно его пальцы на запястье, рывком распускающие узел веревки.
— Мастер, подождите, я… — отчаянно забормотала она, когда он за считанные секунды развязал ее, схватил сзади за ошейник и подтащил, как котенка к кровати, наклоняя в новом — гораздо менее удобном положении, прижимая спину коленом.
— Молчать.
Ира успела пискнуть, но больше ничего. На этот раз он воспользовался ладонью — это была короткая и довольно жесткая выволочка. Пять обжигающих шлепков, каждый из которых заставил ее жалобно стонать.
После чего он отпустил ее и наклонился, запуская ладонь в волосы, слегка поворачивая ей голову. Их взгляды встретились — ее ошеломленный и напуганный, его — почти ничего не выражающий, кроме уверенности.
— Насколько сильно ты сожалеешь?
Ира сглотнула, тревожно вздохнув. Этот сукин сын продолжал оставаться на недосягаемой высоте — и прямо сейчас не к чему было придраться: он требовал от нее то, на что имел полное право как доминант. Правду о чувствах сабы.
— Сильно. Очень, — прошептала она и с досадой ощутила, как на глаза наворачиваются слезы. Господи, нет. Она не собиралась чувствовать себя такой беспомощной этой ночью. С незнакомым мужиком. Нет.
— Тише. Тише, — с внезапной нежностью сказал он и обнял ее, крепко прижимая к себе, покачивая в объятиях. — Просто расслабься. Подчинись мне. Я знаю, что ты сожалеешь.
— Откуда вы знаете это, мастер? — пробормотала она ему в плечо, незаметно пытаясь вдохнуть его запах поглубже. Как же он сводил с ума…
— Потому что ты очень ранимая и нежная, солнышко. Даже пугливая. И очень плохо умеешь это скрывать.
Это неправда. Она отлично это скрывала — и никто бы ее в таком не заподозрил. Но это правда. Она ранима. Иногда, как сейчас. И она почему-то полностью размякла в его руках… слезы градом полились по щекам… черт.
Его запах проникал в ноздри и глубоко в ее тело, дразнил. Ира успокаивалась, всхлипывая все тише, и постепенно снова начинала чувствовать желание. Остро ощущать его близость. Тихо вздохнув, она пошевелилась, и Тимофей отпустил ее. Их взгляды снова встретились.
— Глаза, саба, — прошептал он и медленно поднялся.
Ира опустила ресницы, но готова была поклясться, что он не сводил взгляда с ее залитого слезами лица — ни на секунду, пока медленно поднимался, расстегивал и снимал рубашку, брюки. Возможно лишь на мгновение отвел глаза, когда распаковывал презерватив.
— На кровать, малыш, на живот. Живо. Я хочу тебя трахнуть немедленно, — выдохнул он таким горячим шепотом, что она вся содрогнулась внутренне. И ее вагина судорожно сжалась от ошеломляюще сильного вожделения. Последнее, что она отчетливо помнила перед тем, как мозг совсем перестал работать — это властное прикосновение его горячей ладони к шее, когда он прижал ее сзади, не позволяя даже лишний раз шевельнуться.
Она не собиралась оставаться на ночь. Она не собиралась реально спать с ним. Но когда она все это еще не планировала, Ира просто понятия не имела, насколько будет вымотана на самом деле. И насколько будет тронута, когда он заботливо отправит ее в душ, снабдив всем необходимым, от полотенец до халата и тапочек, а потом, когда она там едва не заснет — зайдет, молча выключит воду, вытрет с головы до ног и отведет в постель — совсем в другую комнату, которая гораздо больше походила на место, где люди спят.
