Любовь без поцелуев (СИ) - "Poluork" (читать книги без регистрации полные txt, fb2) 📗
За драку предъявлять будут вряд ли, у нас, если не поймали, то всё обходится. А вот хули Азаев нынче самый лучший директору друг? Тогда с ножиком, теперь Макс вот?
Сука, блядь, мне сейчас других дел нет, как с ними всеми разбираться. Но если Макс, и вправду, завтра уедет?.. Если уедет…
Если уедет, то я поубиваю их всех. По очереди. Просто, чтоб себе настроение поднять.
Сначала пошёл к медпункту и доебался там до одного, зелёнкой измазанного. Он ныл, сопли пускал, на Азаева всё валил. Типа, он сказал, что Макс изнасиловал пацана, тот Азаеву пожаловался, и Макса за это надо наказать. Наказать, ага.
– А пацан тот чё?
– А ничё, приходит такой, ну и ну…
– Ну, и чё?
– Ну, а мы чё? Ну, такие, короче, пошли…
Пошли они, блядь!
С Червяком, по сути, было всё понятно. Можно было разъяснить ему и сейчас, но я хотел, чтоб Макс видел, поэтому оставил на завтра. Пусть порадуется.
– Вот такая вот хуйня, – сообщил я Игорю, ложась спать.
– Да уж! Свалит Макс сейчас и облом ему с Англией, – согласился Игорь, – так что, пусть терпит. Забыл, что у нас здесь не курорт?
– Да, а ведь реально… В Англию-то он не поедет…
У меня какая-то мысль в голове крутилась, но додумать не получалось, меня вырубало страшно.
Я понял её утром, проснувшись за пять минут до звонка будильника. И подорвался сразу же, даже не разминаясь, кое-как напялив на себя одежду, и тут же рванул к Максу, даже, кажется, сбив кого-то по пути.
Макс спал, засунув руки под подушку, на меня никакого внимания не обращал. Я собирался разбудить его сразу, но почему-то затормозил. Просто стоял и разглядывал как что-то, что боишься спугнуть или нарушить – вроде как, когда необычная птица из леса залетит или выходишь после дождя, а всё в таких мелких-мелких капельках. Макс во сне тихий был такой, рот слегка приоткрыт, ресницы склеились – плакал, что ли? Вот чёрт!
Идею стянуть с него одеяло и сбросить с кровати я тут же похерил.
– Макс, Макс, вставай!
Просыпаться он не хотел, вчерашнее успокоительное давало о себе знать. Зато завернулся в одеяло наглухо.
– Стас, отъебись, дай умереть спокойно!
– Не дам, – я принялся его разворачивать, – вставай давай, подъём уже!
– Блядь, ну ты Маугли!
– Почему Маугли?
– Потому что кого угодно достанешь! – Макс сел на кровати, накинув одеяло на плечи и разминая лицо руками. Я заметил синяк у него на локте от укола. – Чего ты припёрся?
– Вставай давай!
– Нахуй, Стас, нахуй! Я сейчас ещё посплю а потом позвоню Спириту, пусть он меня заберёт.
– И хуй тебе, а не Англия твоя! Давай звони, обрадуй папашу.
– Чего?
– Того! – и я начал ему рассказывать, до чего додумался. О просьбе директора «напугать», о том, что его отец обещал «спонсорскую помощь» интернату (директору, то есть) за нужный результат…
– И тут, видно, у них зачесалось, потому что ещё чуть-чуть – и ты уедешь себе спокойно, – я говорил, смотря в стену, – и потом поедешь туда… Куда хочешь.
Об этом я тоже думал. Конечно. Это самое простое – Макс уедет сейчас, но ни в какую Англию не поедет, останется в России, в Москве. И я бы мог потом…
Никакого смысла в этом не было. Даже думать не стоило.
– Вот чёрт, вот ёханый бабай и трансцендетальное неназываемое! – Макс перестал тереть лицо и уставился на меня. – Видал я сволочей, но чтоб вот так… И что я им всем спокойно жить не даю?
– Вставай давай и хватит ныть!
Макс всё-таки вылез из-под одеяла, оделся, запинаясь и матерясь. Я вспомнил, что когда он только приехал, я от него матов-то и не слышал… Как давно это было, так посчитать по дням – вроде и немного, а ощущается, как сто лет. Тут поверишь, что время – относительная величина, как Игорь говорит. А как изменилось-то всё с того дня, когда мы с ним тогда стояли в туалете, рассказал бы кто – я бы не поверил, да ещё по роже бы дал рассказчику, чтоб не пиздел.
– Наследие карательной советской медицины… Что мне вчера вкололи? Галоперидол?
– Дурной, что ли? От галоперидола ты б не встал.
– Ты откуда знаешь?
– Кололи, – я поморщился, вспоминая. Если в четырнадцать лет тебе никогда не вкалывали галоперидол и сульфазин с аминазином, а потом не приматывали бинтами к кровати с резиновой простынёй, то ты никогда по-настоящему не поймёшь, как можно ненавидеть весь мир, что не существует справедливости, что жаловаться и просить помощи бесполезно, и как важно никогда, никогда, никогда не попадаться.
В коридоре в Макса тыкали пальцами, но издалека – пальцы всем хотелось сохранить целыми. Макс на это внимания не обращал, всё пытаясь проснуться, а увидев чью-то расквашенную рожу, даже повеселел. Завтракать он не стал, сказав, что его тошнит (такое от здешних успокоительных бывает), только кофе попил. Я всё смотрел, вякнет кто-нибудь что-нибудь или нет. Все молчали. Шептались, посматривали, но молчали.
Зато у Игоря голос вдруг прорезался – самый умный, блин!
– Стас, ты бы потише, а?
– Это ты к чему?
– Да ни к чему… Ты его ещё на руках таскать не пробовал?
– Да пошёл ты! – я его пальцем ткнул в шею, потому что пробовать-то пробовал. – Не неси хуйни!
– Я серьёзно. Тут не только я, последние дебилы всё знать будут.
– Мне принципиально похуй на знания наших дебилов, – я ещё раз его стукнул – уже под рёбра – и ушёл.
Ну, подумаешь, ну, сварил я и притащил кофе. Так Макс сейчас нихрена делать не в состоянии, он у него либо бы убежал, либо он его на себя пролил бы. А что больше никто кофе не пьёт, так это вообще не моя проблема!
И вообще, проблем хватает.
На уроках Азаев сидел, щеголяя новеньким фонарём под глазом и распухшим ухом. И двигался неуверенно, я ему явно что-то внутри отбил. Хорошо.
А Макс сидел и откровенно дрых.
– Веригин, может быть у вас в вашей дорогой гимназии, как в детском саду, до сих пор существует сончас, но мы здесь учимся по стандартной программе, так что, будьте добры смотреть на доску!
Макс просыпался, тихонько матерился, садился в позу «я охуенно хочу учиться, я самый внимательный мудак в этом классе» и через несколько минут снова засыпал.
– Веригин, как тебе не стыдно так себя вести? Ты что, ставишь себя выше других?
– Мне должно быть стыдно? Интересно, вот никому не стыдно: ему, – он ткнул пальцем в Азаева, – ему, – он ткнул пальцем в меня, – Вам, директору тоже, медсестре – почему-то никому не стыдно. А мне должно быть стыдно!
– При таком отношении к людям к тебе всегда будут плохо относиться.
– Это настолько абсурдно, что я даже спорить не буду.
– После урока покажешь мне свои записи… Комнин! Оставь парту в покое, пожалуйста, сам будешь свинчивать обратно! – я быстро запихал обратно болтик, который пять минут старательно откручивал, загнав в вычищенную от краски прорезь копеечную монетку.
– А чё я, оно так и было!
На физкультуре я уже психанул и отпросил Макса у Павлюка с урока. Азаев не ушёл, но сидел на лавочке.
– …да пускай, собака бешеная, за такой беспредел он у меня сам скоро получит… – донеслось до меня от Таримова. Интересно-интересно, и какой же это беспредел там Азаев творит?
На обед была печень, которую Макс не ел. Я взял только макароны, вывалил в них банку тушёнки и отнёс ему.
– Какой-то парень на меня пожаловался… Не понимаю, почему? – Макс гонял макароны по тарелке, выкладывая ими какое-то слово.
– Сегодня выясним вечером. Заодно я тебе кое-что покажу, – я заглядывал в тарелку, пытаясь разобрать, но он смешал их вилкой.
– Что-то мне подсказывает, что это будет не мультик Уолта Диснея, потому что ты так улыбаешься…
– А ты не прокисай! Как они тебя поймали?
– Не знаю… Я шёл, никого не трогал, просто впихнули и дверь закрыли. Я сначала не понял, а потом… Их много было, от двух бы я отбился, ну, от трёх… Если Азаева не считать, конечно, он же здоровый, как и ты. Не такой, конечно, здоровый…. Ну, может, с Азаевым, если один на один, – но их же пять было! Пять! Суки ёбаные! Попугать хотели? Блядь, да я чуть не поседел! Ты не представляешь… – он поглядел на меня и заткнулся. А мне захотелось его обнять так, чтоб он уткнулся в мою рубашку носом, и гладить по спине, и он бы наконец расслабился, а потом бы поспал. А я бы принёс ему кофе или сока, или там чая потом с печеньем, и разбудил бы тихонечко…
