Разнести повсюду весть (ЛП) - Вилгус Ник (читать книги без TXT, FB2) 📗
Сейчас он выглядел так, будто находился на грани слёз, поэтому я встал, подошёл к плите и обнял его.
— Не нужно больше ничего говорить, — сказал я. — Это старьё, былое, ушло и забыто. Я ценю то, что ты это сказал, но больше не нужно ничего говорить. Я понимаю.
Он застенчиво вытер глаза.
— Я не сделаю этого снова, — сказал он.
— Чего не сделаешь?
— У меня снова есть племянница и племянник, и я больше не сделаю этого дерьма. Я не буду относиться к ним так, как относился к Ною, будто я почему—то слишком хорош для них, будто Бог хочет, чтобы я повернулся к ним спиной. Я хотел, чтобы ты знал это. Я хочу быть частью их жизни. Тот старый брат Джон в церкви Первого баптиста может поцеловать мой большой жирный белый зад, потому что я не хочу упустить ничего из жизни этих детей. Не так, как было с Ноем.
— Ты это серьёзно?
— Конечно, мелкий ты засранец.
— Я рад это слышать.
— Думаю, оба ребёнка очень милые. Честно. И я рад видеть, что вы с Джеком справляетесь, создаёте семью, веселитесь вместе. У меня такое чувство, будто прямо сейчас всё будет хорошо. Мой младший брат справился. Действительно, брат. И я не хочу, чтобы вся эта брехня вставала на пути.
— Ты сам не так плох, — отметил я. — Теперь твоя дочь будет звездой кантри-музыки и заработает тонну денег. Ты, должно быть, тоже сделал кое-что правильное.
— Наверное, это были больше действия Шелли, чем мои, — сказал он. — В любом случае, я просто хотел, чтобы ты знал. Я сожалею. Правда, Вилли.
— Всё хорошо. Я сам не был таким уж замечательным. Я тоже допустил много ошибок, всегда подначивал тебя и издевался. Я тоже был придурком. Так что… мы в расчёте.
— Ты это серьёзно?
Я кивнул.
— Я возьму твоего мальчика на улицу, и мы покидаем бейсбольный мячик. Можно?
— Валяй, — сказал я.
— Я хочу сказать, я знаю, что он не слышит меня, но он умеет играть в мяч. Верно?
— Он может делать всё, что захочет. Но он просто маленький ребёнок, так что будь осторожным.
— Не переживай об этом.
Глава 108
О, Боже
Казалось, весь Нью-Олбани — может быть, большая часть округа Юнион — собрался на ежегодном показе фейерверков в центре города. Местная госпел-группа разогрела толпу на наспех установленной сцене, и люди по-прежнему продолжали подтягиваться.
Я не осознавал, насколько важной была Мэри. Местные всегда говорили о том, что Элвис родился в Тупело, или Тэмми Уайнетт в Тремонте, но сейчас они говорили о том, что Мэри Кантрелл родилась в Нью-Олбани. Мне было тяжело воспринимать такой разговор серьёзно. Они говорили о Мэри, в конце концов, о моей любимой племяннице (ну, о моей единственной племяннице), девочке, которую я знал с того дня, как она родилась. Было тяжело поверить, что Мэри по-настоящему встала на путь становления звездой.
Но… это было так.
И ещё как.
Когда её группа поднялась на сцену и заиграла начальные риффы “Слушай музыку” после растянутого представления мэром, воздух так наэлектризовался, что им можно было выпрямить волосы.
— О, Боже! — завизжала Амелия, поднимая взгляд на меня и сияя.
Мы стояли прямо перед сценой, в VIP-секции. Пока Мэри поднималась на сцену, жена мэра шептала что-то Билли и Шелли, мама болтала с миссис Ледбеттер. Их прервали крики.
— Привет всем! — крикнула Мэри, перекрикивая звуковую систему, улыбаясь убийственной улыбкой, с видом дивы. На ней была жилетка и леггинсы, с бахромой вокруг её голых рук и ног. Её наряд был дополнен парой ковбойских сапог и ковбойской шляпой. Она всегда была симпатичной; теперь она выглядела невероятно потрясающе.
— Мы снесём эти стены или как? — интересовалась Мэри.
Мы заверили её, что ей не нужно переживать на этот счёт.
Она с важным видом прошлась по сцене, казалось, полностью расслабленная.
Я на её месте обмочился бы.
— Папочка, смотри! — крикнула мне Амелия, указывая вперёд, когда Мэри начала петь. – О, Боже! О, Боже! О, Боже!
Амелия смотрела в восторженном очаровании, пока её старшая кузина сносила стены. Песня была такой заразительной, такой счастливой, что нам не потребовалось много времени, чтобы начать отрываться, качая головами и показывая танцевальные движения.
Я прижал Тони ближе к себе. Он, казалось, не мог понять происходящее, и присутствие стольких многих людей заставляло его нервничать. Я обнимал его одной рукой, и он держался, будто чтобы убедиться, что я не отпущу. В конце песни аплодисменты были такими энергичными, что он испугался. Он, казалось, не понимал, что происходит. Он повернулся и посмотрел на меня, его взгляд был поражённым. Я поднял его на руки, усадил на своё бедро, ободряюще улыбнулся. Он обнял меня за шею, затем начал осторожно тянуть за мою бородку, игнорируя суматоху вокруг.
— Чёрт, она хороша! — воскликнул через шум Джексон.
— Она моя племянница — чего ты ожидал? — ответил я с определённой долей гордости.
— Я хочу спеть для вас всех одну из моих собственных песен, — сказала Мэри, когда толпа затихла. — Хотите?
Мы действительно хотели.
— Я так горжусь тем, что я дома. Я вижу, что там стоят мама и папочка. Привет, папочка! Там двое моих младших братьев, мой дядя Вилли, его супруг, мой племянник, моя племянница, моя бабуля. Чёрт, здесь даже родня из Бостона! И так здорово быть дома! И так хорошо, что вы все пришли и слушаете меня. Вы просто не поверите, какой у меня был год, и когда я только думаю, что лучше стать не может, Бог расходится на всю катушку, и я изо всех сил стараюсь не отставать и не отставать в том, чтобы не отставать. Но в любом случае, вы пришли сюда не для того, чтобы слушать, как я лепечу, как дурочка. Я хотела бы спеть песню, которую назвала “Мой личный штат Айдахо”. Она есть на моём новом диске, и я надеюсь, вам всем она понравится.
Песня была в умеренном темпе, хорошо прочувствованной кантри-песней.
Мэри пела:
Единственное, чего я когда-либо хотела
Единственное, о чём я когда-либо просила
Было опустить голову
На свою кровать
В своём личном штате Айдахо
Голос Мэри был заводным, но легким.
Мария будет петь так сладко
С исчезнувшими в её волосах цветами
И все мои братья и сёстры
Будут там…
С солнцем на наших лицах
Где каждому есть место
Далеко от спешки и беспокойств
Мы найдём лучшую жизнь
В своём личном штате Айдахо…
Это была довольно провоцирующая песня для аудитории кантри с не-особо-нежным отношением к геям, но они, казалось, нисколько не возражали.
Она снова завела толпу энергией песней Люка Брайана и закончила потрясающей версией “Боже, благослови Америку”, которая заставила нас всех вытирать глаза.
Мэр передал ей честь запустить первый из фейерверков, и мы сидели на корточках пятнадцать минут во время старой доброй американской традиции.
Тони сидел у меня на коленях и смотрел в ночное небо изумлёнными глазами, бормоча на взрывы света над нашими головами. Он продолжал поворачиваться посмотреть на меня, будто чтобы убедиться, что я тоже смотрю на фейерверки. Я задавался вопросом, каким ему это может казаться, за минусом грома, шума, звуков взрывов. Я даже не был уверен, понимает ли он, что такое на самом деле фейерверки.
Амелия сразу же убежала к Мэри. Они вели себя, как старые приятельницы.
Мама и миссис Ледбеттер сидели на двух складных стульях, которые мы принесли. Я хорошо осознавал, что фейерверки в Нью—Олбани мало сравнятся с великолепием тех, что будут сегодня в Бостоне, но миссис Ледбеттер, казалось, наслаждалась ими точно также.
— Как в старые времена, — сказал Билли.
— Потрясающе, — согласился я.
Глава 109
Значит, это прощание
Следующим утром мы шли по кладбищу, шагая по знакомой тропе. Знакомой для меня, по крайней мере.
Когда мы добрались до могилы Ноя, я присел на корточки и положил цветы перед надгробием.
