Темный Ветер - Хиллерман Тони (лучшие бесплатные книги TXT) 📗

Тони Хиллерман

Темный ветер

Эта книга посвящается добрым жителям горы Навахо, Малой Воды, каньона Койота, Двух Серых Холмов, взгорья Сердца и перевала Боррего и в первую очередь тем, кого и ныне вынуждают покидать обители предков на земле, которой испокон веков совместно владели хопи и навахо

От автора

Читателю следует знать, что я отнюдь не претендую на глубокое знание религии хопи. Подобно полицейскому Джиму Чи из племени навахо, я чужак на месах, где обитают хопи. Мне известно лишь то, что дало долгое прилежное изучение этого вопроса, и тем из вас, кто хочет лучше разобраться в сложной метафизике хопи, советую обратиться к более сведущим авторам. Рекомендую, в частности, «Книгу хопи» моего доброго друга Фрэнка Уотерса.

Литургический год по религии хопи делится на два сезона, которые более или менее похожи друг на друга и потому предусматривают хитроумный календарь ритуальных обрядов. Эти обряды включают и те события, которые отчасти послужили фоном для моего романа; правда, я не очень точно придерживался календаря.

Время обошлось с селением Ситьятки еще более жестоко, чем сказано в этой книге, – оно было заброшено давным-давно, и остатки его развалин занесло песком.

Все действующие лица – плод моего воображения. Никто из персонажей не взят из жизни.

1

Мальчик из клана Флейты первым увидел это. Он остановился и вытаращил глаза.

– Кто-то потерял сапог, – сказал он. Хотя до сапога оставалось метров пятнадцать, Альберт Ломатева видел, что он вовсе не потерян. Его не обронили, а поставили торчком посредине тропы, носком вперед. Точно, поставили. Тут же Ломатева заприметил за сухими кустиками кроличьей травы, проросшей на тропе, голенище другого сапога. Когда они вчера проходили здесь, никаких сапог не было.

Альберт Ломатева был Посланцем. Он отвечал за все. Эдди Туви и мальчик из клана Флейты подчинялись ему беспрекословно.

– Не подходите, – сказал Ломатева. – Стойте на месте.

Бережно опустив на землю возле тропы тяжелую вязанку лапника, которую нес на спине, он подошел к сапогу. Почти новый, коричневой кожи, с цветочным узором и выгнутым ковбойским каблуком. Ломатева посмотрел поверх кроличьей травы на второй сапог. Парный первому. За вторым сапогом тропа крутым изломом огибала шершавый гранитный валун. Ломатева судорожно вздохнул. Из-за валуна выглядывала ступня. Голая ступня, и даже отсюда было видно – произошло что-то ужасное.

Ломатева оглянулся на своих спутников, которым кива поручила сопровождать его в ритуальном походе за лапником. Они стояли там, где он велел им оставаться; лицо Туви – бесстрастное, глаза мальчика горят от любопытства.

– Стойте там, – приказал Ломатева. – Здесь кто-то есть, я должен разобраться.

Мужчина лежал на боку, ноги подогнуты, левая рука выброшена вперед, правая согнута так, что ладонь покоилась под ухом. На нем были синие джинсы, джинсовая куртка, рубашка в сине-белую клетку с подвернутыми до локтей рукавами. Однако Ломатева не сразу рассмотрел одежду. Он не отрывал глаз от ступней мужчины. Кожи на подошвах не было. У белых носков кто-то отрезал нижнюю часть, а верх подвернул на манер манжет. После чего срезал кожу с подушечек пальцев и со всей подошвы. У Ломатевы было девять внуков и один правнук. Старик прожил достаточно долго, всякого насмотрелся, но такое видел впервые. Он глотнул воздух, выдохнул, потом перевел взгляд на ладони мужчины. И увидел то, что ожидал. Кожа была срезана точно так же, как и на подошвах. Лишь после этого Ломатева посмотрел на лицо.

Молодой… Не хопи. Навахо. Правда, не чистокровный. Над правым глазом – маленькая дырочка с черными краями.

Глядя на лежащего на земле мужчину, Ломатева спрашивал себя, как быть дальше. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы эта находка помешала танцу Качины Ниман. День только начинался, но уже стояла жара, в ноздри Ломатевы набилась пыль. Пыль, вечная пыль, напоминавшая ему, почему ритуал обязательно должен состояться.

Скоро год как они лишены благословенного дара дождя. Ломатева три раза прореживал свои посевы кукурузы, и все равно оставшиеся ростки грозили совсем зачахнуть из-за этой нескончаемой засухи. Источники пересыхали. Не осталось травы для лошадей. Танец Качины Ниман должен быть исполнен, как положено. Ломатева повернулся и подошел к ожидающим его спутникам.

– Мертвый тавасу… – произнес он. Буквально это означало «дуролом». Так хопи иногда презрительно называли навахо, и Ломатева нарочно употребил это слово, давая понять, как он относится к находке и что с ней делать дальше.

– Что у него с ногой? – спросил мальчик из клана Флейты. – С подошвы срезана кожа…

– Положите лапник на землю, – сказал Ломатева. – Сядьте. Нам надо поговорить.

За Туви можно не беспокоиться. Туви – уважаемый, богопослушный человек из кивы Антилопы, член общины Одного Рога. А паренек из клана Флейты – еще мальчик. И хотя он больше ничего не сказал, просто сел на тропу рядом со своей вязанкой лапника, глаза его продолжали вопрошать. «Пусть подождет, – подумал Ломатева. – Пусть учится терпению».

– Три раза Сотукнанг уничтожал Мир, – начал Ломатева. – Первый Мир он уничтожил огнем. Второй Мир уничтожил льдом. Третий Мир уничтожил потопом. Каждый раз он уничтожал Мир потому, что люди ослушивались его.

Ломатева смотрел на мальчика из клана Флейты. Он его беспокоил. Этот паренек учился в школе в Флагстаффе и работал на почте. Поговаривали, что он не следит толком за собственными посевами и плохо знает свою роль в общине Качины. На Туви можно положиться полностью, но мальчик нуждается в наставлении. Ломатева обращался именно к нему, и паренек слушал так, точно ему не рассказывали эту старую историю тысячу раз.

– Сотукнанг уничтожал Мир, потому что хопи забывали свой долг. Забывали песни, которые положено было петь, пахо, которые следовало приносить в жертву, и танцы, которые следовало танцевать. Каждый раз Вселенную поражало зло, и люди без конца ссорились. Люди становились повака, строили козни друг против друга. Хопи покидали истинную Стезю Жизни, и лишь немногие оставались верны долгу в своих кивах. Всякий раз Сотукнанг предупреждал хопи. Он задерживал дождь, чтобы люди поняли его недовольство. Они же не обращали внимания на засуху. Продолжали гнаться за деньгами, ссориться, пустословить, забывая правила Стези Жизни. И каждый раз, поняв, что Мир истощил свои возможности, Сотукнанг сохранял жизнь нескольким лучшим хопи и уничтожал всех остальных. – Ломатева посмотрел в глаза мальчику из клана Флейты: – Ты все понял?

– Понял, – ответил мальчик.

– Этим летом мы должны правильно исполнить танец Качины Ниман, – продолжал Ломатева. – Сотукнанг предупредил нас. Наша кукуруза гибнет на полях. Травы нет. Источники пересыхают. Когда мы призываем облака, они нас больше не слышат. Если мы неправильно исполним танец Качины Ниман, Сотукнанг окончательно потеряет терпение. Он уничтожит Четвертый Мир.

Ломатева посмотрел на Туви. Его лицо было непроницаемым. Тогда Ломатева опять обратился к мальчику:

– Очень скоро настанет время качинам покинуть Наземный Мир и вернуться домой, в глубины гор Сан-Франциско. Когда мы принесем этот лапник в наши кивы, то используем его, чтобы подготовиться к танцам Возвращения Домой, которые мы танцуем в честь качин. Много дней подряд люди будут очень заняты в кивах: надо продумать молитвы, изготовить пахо. Все должно делаться, как положено. – Ломатева помолчал, подчеркивая важность сказанного, потом добавил: – Все должны думать, как положено. Если мы сообщим в полицию об этом покойнике, об этом мертвом навахо, все пойдет не так. Придут полицейские-баханы, будут расспрашивать, смущать людей. Они вызовут нас из кив. Все будет нарушено. Люди начнут думать не о том. Будут думать о зле и смерти, вместо того чтобы предаваться праведным мыслям. Танец Качины Ниман будет испорчен. Танцы Возвращения Домой не будут исполнены, как положено. Никто не станет молиться.