Край Ветров: некроманс - Кусуриури Диэр (полная версия книги TXT) 📗
У Ромки из глаз покатились слезы, а потом он увидел, как во лбу незнакомца с противным звуком разрезаемого мяса открывается такой же сияющий, но совершенно бесстрастный третий глаз.
Этого он перенести уже не смог и отключился.
— Предохранитель, значит, сгорел, — рассмеялся Камориль Тар-Йер, владелец третьего глаза и прочих интересных черт лица и характера, — рано, рано! Еще даже остальные шесть не разглядел, а уже вырубился… Эх, молодо-зелено, детеныши человеческие. Ну, да ладно.
Он встал, взял паренька на руки и вышел из подвала во двор. Людей вокруг не наблюдалось, и даже никакой счастливец не курил на балконе.
— Кыс-кыс-кыс, — позвал Камориль.
Земля под его ногами зашевелилась и ему пришлось отойти в сторону. Бугры стали появляться еще в нескольких местах двора, штук девять общим счетом.
Первый мертвый кот выполз из земли и бодро подбежал к ногам Камориль, стал ластиться и тыкаться мордой в голенища лаковых сапог.
— Тише, тише, ты же грязный…
Камориль держал мальчика на руках и терпеливо ждал, пока все девять животных выберутся на свет. Один за другим скелеты кошек и котов, на некоторых из которых еще сохранилась шерсть, подбегали к ногам Камориль Тар-Йер и беззвучно открывали рты, прося еды и ласки.
— В демона-кота — стройсь!
Животные послушались неохотно. Все-таки больше, чем стать восточным демоном-котом, им хотелось именно ласки и еды.
Огромный костяной зверь принял на спину поклажу в виде связанного и бессознательного мальчика, и, получив несколько поглаживаний от хозяина, понес в ночь, в мрачный особняк Камориль Тар-Йер, совершенно черный снаружи и даже кое-где внутри.
Я проснулся на рассвете, что со мной бывает редко. Наверное, рано спать лег… Первым, что я узрел, был чужой потолок с затейливой лепниной в виде стилизованных черепков, скелетиков, летучих мышек и прочей убийственно милой ерунды. Потом я глянул налево и обнаружил довольную рожу спящего Тар-Йер, одетого в черную шелковую пижаму с золотыми гробиками, лопатками и надгробиями.
Это ж сколько мы вчера выпили? И зачем?
Говорил я себе, не напиваться с Камориль, это опасно и чревато, он-то славный парень, но может и противоестественное сотворить, начиная с детских шуточек типа выбритых бровей и заканчивая уголовно наказуемыми шалостями разной степени извращенности. Меня он, конечно, еще не трогал, — то ли бережет целостность организма для грядущих опытов, то ли боится беспощадной и не менее интересной мести, но, в любом случае, нагло врет, что испытывает ко мне нежные чувства, а оттого ему меня жалко. А вот Орту, покуда тот еще был жив, хорошо досталось… Он бы и остался жив по сей день, если б не крутил романов направо и налево. А Камориль парень ревнивый и, стоит признать, справедливый. По-своему. К тому же, собственник еще тот. А, да. Я же уже сказал, что он предпочитает мужчин? Или это и так понятно? Вообще-то, он не то чтобы совсем ненормальный, просто он уже совсем не человек. В нем от гендерных стереотипов ничего нет, людскую мораль он послал в лес, и существует так, как сам того пожелает. Даже его тело уже не располагает к каким-либо ограничениям. Кажется. В свое время он слился с каким-то пауком (паучихой?), как — мне не известно, и с тех пор опасен для своих любовников вдвойне.
Кстати, слияние с пауком имело так же свои… эстетические последствия. Кроме нескольких затянутых кожей глаз на лбу и дополнительного сустава в каждый свой длинный палец, Камориль получил «осиную» талию, тоже что-то навроде сустава, полностью покрытого хитиновым панцирем. Этакий пожизненный корсет, защищающий его печенки и прочие потроха.
Я иногда прозреваю и заново удивляюсь: какое же он чудовище! Еще хуже меня.
Кстати, мое мировоззрение и понимание «достойного» тоже многим может показаться странным. Я ни разу не маргинал и не бунтарь, но порою то, как я себя веду, вызывает у людей непонимание, а поступки мои кажутся нелогичными, неверными и даже чудными. Хоть я и стараюсь вести себя наиболее адекватным образом. В общем, я не изгой никакой и не отщепенец, я просто другой немного. Что, буду откровенен, весьма печально: быть посередке между фриками и нормальными людьми еще хуже, чем принадлежать к какой-либо из сторон.
Пока я «щелкал клювом», то есть рассматривал Тар-Йер и думал о превратностях его судьбы и своей заодно, некромант успел проснуться и жутко обрадоваться моему наличию на таком небольшом расстоянии. Он проворно заключил меня в объятия, перевил свои ноги с моими и замурлыкал:
— Мйар Вирамайна, какие сумасшедшие грезы одолевают меня этим ослепительным весенним утром…
— У-уйди, гад, — стал брыкаться я. — Напоил и теперь хочет сожрать! Знаю я тебя!
— Но ведь тебе было хорошо, — Камориль и не думал меня отпускать. — Ты спал и не видел снов, сладкий мой Вирамайна Мйар…
— Да я от той хрени вообще ничего не видел, у меня в глазах троилось! Настойка тринадцати трав, говоришь? Десять я разобрал, а что за еще три?
— Ну что за три, что за три… Солнечный укроп — раз…
— Солнечный укроп!!! Это же наркотик!!!
— Троллий чистотел — два…
— Троллий чистотел!!!
— Укроп, между прочим, не наркотик, а слабый антисептик, ну, и зависимость — это всего-то побочный эффект…
— А третье что?
— А третье…
— Ну?..
— Немного экстракта морковки аналитической…
— Афродизиак!
— Это всего лишь одно из ее свойств, на самом деле она расслабляет и успокаивает…
— Ну ты, блин, алхимик хренов, — я даже не знал, что мне теперь с ним делать, поколотить и обидеться или… или не знаю, что! Я перестал барахтаться и уставился в потолок: — Как я на самом деле слаб… Ты меня напоил, я вырубился, делай со мной, что хочешь… Проклятье, я перестаю чувствовать себя мужчиной, надо пойти и набить кому-нибудь морду!
— Можешь снова напиться, но не вырубиться и сказать: я — мужик! У меня есть член!
— Где связь?
— Хе-хе, а зачем мне логика, это, что ли, я утверждаю, что я — мужик?
— А я, как идиот, валяюсь с тобой в кровати и болтаю о ерунде!
— Ну почему, как идиот, Мйарчик, ты валяешься со мной как умнейшее и интереснейшее чудовище этого задрыпанного городка, и глубина твоей невероятной…
— А-а-а, отвали от меня, нежить! Ты чего такой горячий-то? — я снова стал отбиваться. — Ты ж обычно комнатной температуры!
— Ну дык, со мной валяется и болтает ерундой самое симпатичное чудовище, которое я когда-либо…
В общем, это могло продолжаться вечно, но тут мне в голову стукнулась мысль. Как ни странно, трезвая и даже разумная.
— Ромка!
— Кто? — Камориль даже отпустил мои руки и нахмурился. — Что за Ромка? Тот пацан, что ли?
— Что, если он ко мне домой опять приперся и что-нибудь опасное там откопал!?
— Да ну, что там у тебя опасного…
— Веретено северной колдуньи и два клинка ярости!
— Ну, не кипешуй, пацан твой таки приперся, но ничего из этих игрушек не нашел…
— Что?! Ты откуда знаешь?
— А я решил его изучить…
— Изучить? Его?
— Ну да… Собственно, я планирую заняться этим после обеда, дело-то не срочное…
— Камориль, ты его что, сюда привел?
Тар-Йер пожал плечами:
— Не сюда, а в подвалы. В подвале нашел, в подвал привел. Все логично.
— И… как это он за тобой пошел? Парень-то сметливый, небось и книжки читал всякие разные, а то и исторические из запрещенных и не уничтоженных, и просто так за маньячиной вроде тебя не пошел бы…
— Ха-ха, а кто его спрашивал…
И тут до меня все окончательно дошло. Я рывком перепрыгнул через Тар-Йер и дернул в холл, к двери под лестницей, что вела в подвалы. Костяные собаки Камориль подумали, что я с ними играю, и побежали за мной.
Некромант сейчас, наверное, лежит на кровати обиженный, все еще ненормально теплый, пригрелся об меня, паразит. А пацаненок где-то в его подвалах, в этом логове смерти, в подвалах, где и намека нет на роскошь и безопасность жилых помещений поместья.
Я нашел его в дальней обрядовой зале, полукруглой, темной, привязанного к костяному алтарю в виде перевернутой звезды. Мне пришлось расширить зрачки по максимуму, чтобы видеть хоть что-то. Я выпустил когти и разрезал веревки, которыми его привязал Тар-Йер.
