Фантазм (СИ) - Абзалова Виктория Николаевна (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗
Назвать причину просто, а вот справиться с ней… Почему-то казалось, что если Айсен очнется, все сразу станет на свои места и ничего плохого уже случиться не сможет. Само собой, что они будут вместе и уже никогда не расстанутся.
Хотя бы потому, что теперь не видеть юношу даже четверть часа становилось физически невозможным: что если ему стало хуже, а может, нужно что-нибудь, или сказалось пережитое и ему просто стало страшно… Целых пятнадцать минут без Айсена! Десять. Не больше пяти…
Фейран вообще не раздумывал о будущем и не строил каких-либо планов, без остатка сосредоточенный на одной мысли. О каком будущем может идти речь, когда жизнь его мальчика висит на волоске и способна в любой момент оборваться?!
А где- то глубоко в душе гнездилась неосознанная уверенность, что после такого кошмара уже ничто не способно стать между ними! Конечно, все будет -позже… Не может не быть!
Но пока главным оставалось то, чтобы сердце любимого билось ровно и уверенно. Он забылся, и ничего удивительного в этом не было…
Тем суровее стало пробуждение, и причина этой тупой саднящей боли в груди умещалась в двух словах: не ему… Рядом с Айсеном сидел Грие, первый неуверенный проблеск радости был адресован зачастившему в каюту больного торговцу.
О нет, то что чувствовал мужчина трудно было назвать ревностью! Он был бы только рад, если бы это было игрой обиженного юноши, но Фейран знал, Айсен по характеру своему не способен на мстительность и обман, не говоря уж о том, что на притворство нужны силы, а их едва хватает на то, чтобы не сорваться снова в душную бездну беспамятства.
Любовь хрупкая вещь, одно грубое прикосновение и - от прекрасного чувства остаются битые осколки. Приходилось признать, что Фейран сделал все и даже больше, чтобы убить его, но понимание своей вины мало чем могло помочь сейчас: ни унять боль, ни вернуть утраченное.
Видя насколько тягостно для Айсена его присутствие и будь ситуация несколько иной, не желая мучить ни его, ни себя, Фейран действительно ушел бы, как собирался поступить в Тулузе. Однако, не говоря уж о том, что с корабля деться некуда, для юноши еще ничего решено не было, постоянная помощь врача - оставалась насущной необходимостью.
В той степени, чтобы можно было не беспокоиться за его здоровье и спокойно предоставить заботам кого-нибудь другого, Айсен поправится еще нескоро. Юноша руки поднять не мог. Моменты ясности были редкими и краткими. Сознание то и дело туманилось от слабости, жара и боли… Фейран боялся злоупотреблять болеутоляющим, опасаясь привыкания к наркотику, и в том числе, из-за общего состояния, хотя видеть страдания любимого было невыносимо.
Самым серьезным фактором оставались ноги, как не бился над ними врач. Фейран сам знал, что уже свершил невозможное, вплотную приблизившись к тому, что можно было по праву назвать чудом! Но если говорить откровенно, то все его достижения свелись к тому, что положение улучшилось ровно настолько, чтобы его можно было охарактеризовать не кошмарным, а просто ужасным. Почти неделю Фейрана колотило в холодном поту - мерзкий оскал ампутации приблизился вплотную… Некроз, сепсис - страшные враги, против которых у него почти не было оружия! Жар подскочил снова, Айсен опять впал в беспамятство.
И даже в забытьи отворачивался от своего ангела-хранителя, отдергивал руку, отстранялся, пытаясь избежать прикосновений.
По зрелому размышлению, этому тоже следовало радоваться, поскольку было очевидно, что юноша все же ближе к жизни, чем к смерти.
Однако, что лучше - полная безнадежность или иллюзия выбора? Ждать и надеяться всему вопреки, либо решать: своими руками превратить любимого в калеку или наблюдать, как он сгорает в агонии от заражения крови и гангрены… Какой Ад мог бы сравниться с этим обреченным ожиданием?
Пожалуй, это были худшие дни, и дались они даже тяжелее, чем те, самые первые. Фейран почернел лицом, словно разом прибавился десяток лет. В глаза ему лучше было вообще не смотреть…
И все же он справился! Жар понемногу спал, зловещие симптомы сошли на нет. Вовремя, следует сказать, - нужные лекарства подходили к концу.
Однако не только в шахматах один удачный ход не обеспечивает победы в партии целиком. Фейран не давал затягиваться ранам, несмотря на то, что Айсен был измучен постоянной неутихающей болью. Приходилось все-таки прибегать к опиуму, а силы восстанавливались еще медленнее, чем могли бы, но теперь врач боролся уже за то, чтобы косточки и сухожилия срастались правильно. В противном случае Айсен, поправившись, тем не менее не смог бы владеть ногами полноценно, и кости пришлось бы ломать снова. Или смириться с хромотой и увечьем.
Слава Богу, юноша вполне пришел в себя и понимал все сам, поэтому не спорил, не жаловался и не просил ни о чем - идеальный пациент. Хотя, может быть, он просто не хотел ни о чем говорить со своим неудавшимся возлюбленным.
Совсем. Ни как с врачом, ни как с единственной сиделкой, ни как с любимым человеком. Единственный раз, когда Фейран предпринял попытку объясниться, признаться, извиниться, наконец, - его остановил такой же твердый тон:
- Не надо!
Айсен отвернулся к стене и пролежал так остаток дня. Молча. Отвечая коротким движением головы, которым отказывался от еды. И только под вечер обратился к мужчине:
- Позови кого-нибудь. Мне нужно…
Больше Фейран не пытался: Айсен болен, не время выяснять отношения. Пусть и заметил, что прежде всего как врач, не потерпит вмешательство сомнительных помощников.
Что ж, в ясном сознании, юноша не желал знать его так же упорно, как и в беспамятстве! Он ограничивался односложными безличными обращениями или просьбами, отворачивался, прикрывая глаза, - Фейрану так и не удалось добиться от него подобной роскоши, - не отвечал, избегал прикосновений сверх необходимого минимума… Очевидно, мирясь с ними постольку, поскольку ухаживать за ним было действительно больше некому.
Дело было уже не в боли: положение вполне наладилось и стабилизировалось. Никаких грозных призраков больше не маячило у постели болящего, выздоровление обещало быть долгим и трудным, но сомнений в нем не осталось. Впервые за все эти изнурительные месяцы, начиная со дня ареста Айсена, Фейран смог вздохнуть спокойно: любимый жив, свободен и ему ничего не угрожает! Это было счастье - полное, абсолютное. Однако как и все, оно тоже имело оборотную сторону.
Обратная сторона обладала конкретным обликом и носила конкретное имя: Грие. С ним - юноша вел себя по-другому. Айсен отзывался по мере своих скудных сил, улыбался, как способен только он, оживляясь при появлении торговца. Будучи не в состоянии выносить участившиеся визиты, Фейран уходил, стоял у борта, не замечая погоды, думал.
Смешно и горько было вспоминать, как он привередничал не так уж давно! Воротил нос, перебирал: стоит ли уступать своей склонности, и достоин ли ее Айсен… Сейчас - душу бы отдал, не жалея, за один теплый взгляд в свою сторону! Испортив все, что можно и что нельзя, гордыня и самолюбие почили с чувством исполненного долга, оставив мужчину утешаться тем, что он еще необходим любимому хотя бы как лекарь. Отчаянно и жалко Фейран цеплялся за эту возможность: не выдерживал, возвращался, оправдывая себя тем, что Айсену могло что-нибудь потребоваться…
Запрещать посещения было уже поздно, все равно, что подписаться под капитуляцией. Оставлять их наедине было еще хуже, чем слушать предметом мебели, как балагурит довольный торговец. Он начинал уже тихо ненавидеть Ожье: хитрый мерзавец вел себя умно. Он пересказывал письмо Филиппа, расспросами вовлекая в разговор и Фейрана, весомо подчеркивал заслуги этого Фейрана - и как лекаря, и как «няньки» при лежачем… В общем, не позволил себе ни одного дурного слова о проигравшем сопернике, прямо таки лучась уверенностью.
Мужчину неодолимо тянуло свернуть неожиданному воздыхателю шею, но он держался: Айсен нездоров, не следует устраивать при нем разбирательства. И потом, проявление знакомого норова, который и без того достаточно наделал бед, наверняка оттолкнет юношу еще сильнее, хотя кажется дальше уж некуда…
