Имбецил (СИ) - "Alinkina" (читать бесплатно полные книги TXT, FB2) 📗
Тур, как танк, огромный, бронированный, неповоротливый, но смертельно опасный, медленно шёл к пятящемуся к единственной комнате патлатому, игнорируя его вопли и крики, пока тот не упёрся в спиной в косяк.
- Ты забыл, откуда я тебя забрал, сучёныш?! - прорычал Тур в испуганное, бледное, но с красными пятнами на скулах лицо Тохи.
- Я не просил!
Глаза Тура опасно сузились, потемнев ещё больше.
- Значит сейчас будешь просить, патлатый, и хорошо просить, или кроме вымогательства добавится ещё пара статей! И поверь, Григорьев даже пальцем не шевельнёт для спасения нагуляного выблядка как ты!
- Ты не сделаешь этого! И я ничего не вымогал! - запинаясь, тут же огрызнулся Тоха и вскинул подбородок, который мелко задрожал.
Быков не ответил и просто шагнул к Тохе. Тот подорвался и попытался дать дёру, но Быков дёрнулся за ним, ухватив за джинсы, потянул со всей силы назад, и как только Тоха упал, придавил к полу, наваливаясь сверху и заламывая руки за спиной.
Роевский на удивление не вопил, просто сопел и вырывался.
Потянув брошенный поводок и ошейник ногой, Тур быстро зафиксировал руки Тохе кожаным поводком, а затем, приложив слегка усталого и трепыхающегося патлатого, надел с первого раза ошейник - строгач, затягивая звенья под размер и натягивая на себя, чтобы патлатый перестал сопротивляться
- Знаешь, для чего используется строгач? - прохрипел запыханно Тур, глядя на сипящего, замершего под собой и прижатого к полу патлатого.
- Для того чтобы держать собаку в узде, если она не слушается и не понимает хозяина, - тяжело дыша, проговорил Тур. - Шипы строгача давят, впиваются в шею, рвут кожу и пережимают трахею, если собака пытается сбежать с поводка. Отличный метод дрессировки и воспитания, особенно для…
Тоха под Туром от ужаса стал вырываться, причиняя себе ещё больше боли, и пришлось вновь применять силу, чтобы тот успокоился.
- …особенно для таких хитровыебанных сук как ты! - закончил Тур, выдохнув на ухо патлатому и разглядывая выбившиеся из пучка на голове красные волосы и белую длинную, жилистую шею с ошейником-строгачом.
Тоха молчал, пытаясь вздохнуть и сглотнуть. Кадык его часто и безрезультатно дёргался. Оно и понятно - задранная назад голова, строгий затянутый слегка ошейник с шипами, вывернутые и связанные сзади руки и тяжёлый Быков не давали возможности ни говорить, ни двигаться.
Через долгую томительную минуту Быков ослабил ошейник, позволяя наклонить патлатому голову и наконец-то громко сглотнуть.
- Я понял… - еле слышно, почти шёпотом вдруг проговорил Тоха в пол, как только начал нормально дышать. - Отпусти… Пожалуйста…
- Пожалуйста, - вновь повторил как эхо Тоха, только на этот раз громче.
Тур молчал долго ничего не предпринимая, но потом встал с патлатого.
- Чтобы из квартиры ни шагу, - побелевшими губами произнёс Тур и сжимая до боли кулаки, ссутулившись больше, чем обычно, вышел, покачиваясь из квартиры, чтобы потом дома дрожащими руками открыть бар, схватить первую попавшуюся бутылку и нажраться в хлам, размышляя о том, почему он его не придушил или хотя бы не трахнул.
========== Глава 24 ==========
Антон.
Шею жжёт и колет, а ошейник давит, не давая дышать нормально. Ещё и руки сзади спутаны широким поводком и поэтому занемели от неудобной позы.
- Сука… урод… тупой имбецил…
Еле просипев ругательства в пустоту квартиры, я перестал трепыхаться, только слегка ослабил поводок на руках и уткнулся устало в грязный пол.
Он знает, что на флешке, зачем мне она, и самое главное, КТО на той флешке. Не могу объяснить как, каким чувством, но я догадался об этом, когда он вошёл меня забирать в обезьянник.
Ещё унизительно для меня то, что он забрал меня оттуда, хотя мог, и имел полное право оставить. А ещё я сам ему позвонил… Сам!
Блядь, зачем я ему позвонил?
Мне просто было страшно сидеть там и осознавать, что, блядь, никто не приедет и никто не заберёт меня из той дыры, и что я на хуй никому не нужен! Но он забрал меня оттуда, как какого-то пса, нацепив ошейник и связав руки, как в прямом, так и переносном смысле…
Обида и злость на самого себя и обстоятельства, приведшие меня к моему теперешнему состоянию, захлестнули меня с головой, а на губах почувствовался солёный вкус с металлическим привкусом - крови из прикушенной губы и слёз, которые сами по себе бежали по щекам.
Если бы он трахнул меня, такого униженного, связанного, с ошейником на шее, особо жестоко, это было бы, наверное, правильно, но этот чёртов урод не сделал этого! И именно поэтому я теперь захожусь слезами и бессильно кусаю губы в кровь. Ему же от меня только трах нужен, так чего он не воспользовался?! Мне было бы теперь проще лелеять в себе отвращение к нему, злость, и чувство мщения, но я не могу… Эгоизм во мне просто вопит, что он урод и тварь, а душа рвётся на куски от обиды, жалости к себе и…. и блядской благодарности к нему, потому что он забрал меня!
Тупой имбецил! И я тупой! Сам виноват. Зачем я ему позвонил!
Полежав ещё минут двадцать и успокоившись, я попытался снова высвободить руки. На этот раз мне это удалось. Я не рвался из пут, как первый раз, а попытался аккуратно высвободиться, и у меня получилось. Встав на колени и шатаясь, как моряк после качки, я поднялся и пошёл к разворошенному, покрытому перьями дивану, по дороге снимая с шеи металлический строгий ошейник-цепь. Упав на диван, от усталости и внутренней опустошённости я провалился в вязко-серую муть сна, от которой просыпался, дёргаясь, весь мокрый, но потом тут же вновь проваливаясь в страшный, засасывающий водоворот то ли сна, то ли бреда, поэтому когда меня кто-то пихнул в плечо, я не сразу понял, где нахожусь и что происходит.
- Вставай! – чуть заплетающимся языком прохрипел Тур, обдавая меня запахом перегара, спирта и тонким ароматом какого-то одеколона.
Я во все глаза, с громыхающим от испуга сердцем, рассматривал бухого, помятого, опухшего, небритого, с красными из-за полопавшихся сосудов, с невменяемыми глазами Быкова, стоящего надо мной, и всё ещё не верил в реальность, подозревая что это сон.
- Чё уставился! - рявкнул Тур и, залепив затрещину, схватил за волосы и потянул вверх. – Не понял, что ли?! Вставай, выблядок!
Я зашипел от боли и вцепился ему в руку. Мне показалось, что он сейчас с меня скальп снимет живьём, но как только я сел на диван, волосы отпустили.
- Спайк, ко мне! – вдруг рявкнул Тур так, что меня оглушило, и из коридора тут же выбежал рот и, подбежав к хозяину и усевшись у его ног, чуть заскулил.
Почему-то именно сейчас вспомнилась история о том, что псина не любит громких разговоров и пьяных людей, хотя после того, как Имбецил обмолвился в столице, что пёс служебный, это всё могло вполне оказаться враньём. Но даже если и не враньё, то собаки не любят пьяных, а этот слушается Тура и ластится.
Я наблюдал за имбецилом, и почему-то не хотелось ни огрызаться, ни вообще что-то говорить, будто вчера из меня вынули все внутренности вместе с мозгом, заменив их каким-то подобием. Тур своей огромной лапой ласково потрепал ротвейлера по голове.
- Молодец, мальчик! – похвалил он пса, и в его голосе послышалась нежность. Рот тихо заскулил, прижимая уши-тряпочки к голове, подставляя башку под большие руки и пытаясь розовым языком дотянуться до них и лизнуть.
Я же завис от действий Тура. Показалось, что всё это не предназначено для моих глаз, а я подсматриваю. Фыркнув тихо своим мыслям, я отвернулся к окну, за которым уже было светло.
Быков резко вскинулся, словно вспомнив обо мне, и его настроение тут же поменялось. Его раскосые глаза выглядели очень жутко, а на полных губах появился оскал. Резкое движение - и лапа, которой он только что гладил пса, сжимала теперь меня за шею. В нос ударил запах перегара. Рот, подпрыгнув радостно, и зашелся лаем.
- Решил задушить? – просипел я, глядя в бешеные глаза Тура.
- Закрой рот, пока я опять не надел на тебя строгач, – захрипели мне в ответ, а его взгляд устремился мне на шею.
