Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
Шэй посмотрел на довольного любовника и вздохнул:
— Орден в бывших колониях — это ты, Хэйтем. Ты был великим магистром и остался им.
— Как и ты остался тамплиером, Шэй, — Хэйтем ласково ему улыбнулся. — И моим телохранителем.
— Я отлично хранил твое тело, — фыркнул Шэй. — Оно и сейчас доставляет мне… м-м-м…
— Чуть позже, — мистер Кенуэй вскинул бокал.— И я хотел сказать еще одно. Коннор ведь тоже не сказал мне всей правды. В его словах про Вашингтона я… узнаю руку Франклина. Их разговор с Франклином явно был куда более пространным, чем Коннор сказал нам. Я пока не знаю, в чем дело. И не знаю, зачем Коннор пытался это скрыть. Но наш сын явно что-то думает про это. Что-то, чем предпочитает не делиться, пока не придет к однозначным выводам.
— И тебя это не беспокоит? — уточнил Шэй. — Ведь это может помешать тебе.
— Не помешает, — уверенно отозвался Хэйтем. — Потому что я и теперь играю на уровень выше него. Коннор был честным только в одном — когда рассказывал мне о приглашении Вашингтона. Он предупредил, что будет честным, и потребовал того же от меня. И мы оба сдержали обещание. Так что ты можешь доверять только этой части нашего разговора.
Шэй молчал, и Хэйтем молчал тоже. Огонь хаотично лизал обугленные остатки дров в камине.
— Я горжусь им, — вдруг тихо произнес мистер Кенуэй, глядя в огонь. — Он, конечно, еще многого не умеет… Но мне приходится действовать против него почти в полную силу. Еще не в полную, хотя это вопрос пары-тройки лет. А потом… Если все будет… спокойно, то чтобы его победить, мне придется действовать на пределе возможностей. Это займет еще лет… пять-семь.
— А что будет через десять лет? — рискнул спросить Шэй.
— После того, как он по-настоящему научится? — Хэйтем перевел взгляд и посмотрел прямо в глаза. — Коннору еще потребуется время, чтобы я даже на пределе возможностей не смог ему противостоять. И к тому моменту, как он этого добьется… Мне будет не жаль умереть, Шэй. Потому что я все сделал правильно. Мы еще вернемся к этому разговору, обещаю.
Шэй тоже посмотрел в огонь. Когда Орден Америки останется без своего бессменного лидера, место Хэйтема займут двое. Мистер Кормак каждого из соратников по-своему любил и уважал. И только двое смогут противостоять одному — их сыну. Ассасину, которого они воспитали.
— Идем в постель? — Шэй встряхнулся и залпом допил то, что оставалось в бокале.
— А за этим приглашением я должен видеть что-то… большее? — Хэйтем тоже допил, у него оставалось на донышке.
— Конечно, — Шэй фыркнул. — Иначе я бы сказал «идем спать».
— Благодарю за приглашение, — насмешливо бросил Хэйтем. — Не могу отказать после тех мучений, что ты вытерпел в театре.
— Дело не в театре, — заверил его мистер Кормак и протянул руку. И добавил, когда в ладонь легли тонкие сухие пальцы. — Я просто тебя люблю, великий магистр. Кажется, настало время повторить это признание.
Комментарий к 2 июня 1786, Нью-Йорк — 2
* С 1785 по 1788 год мистер Берр выступал против рабства, но делал это не слишком успешно, потому что рабов не имел и сделать красивых жестов не мог.
* В официальном лоре Assassin’s Creed очевидная ошибка. Там сказано, что Беллек покинул Америку в 1762 году, благодаря чему избежал «чистки Кормака», но этого не может быть, потому что Шэй настиг Ахиллеса в 1760-м, а в 1762-м Шэй уже вовсю гонялся за Шкатулкой.
* Вашингтон, Адамс и Джефферсон — три первых президента Соединенных Штатов.
========== 17 сентября 1787, Стейтон Хаус, Филадельфия ==========
Шэй огляделся, ощущая нечто сродни ностальгии. Наверное, остальные участники банкета испытывали что-то схожее, поскольку, заходя в зал, приостанавливались на пороге, оглядывались, рассеянно улыбались…
В неприкосновенный Зал Независимости не допускали никого, кроме делегатов количеством пятьдесят пять штук (хотя теоретически их должно было быть семьдесят шесть), но здесь, в ассамблейном зале, приглашенных было куда больше. Еще не все делегаты успели «перетечь» из Зала Независимости, многие переговаривались и задерживались, и у мистера Кормака было достаточно времени, чтобы уделить внимание каждому.
Почти все лица были Шэю знакомы. Две трети этих рож можно было наблюдать и в Конгрессе, переехавшем в Нью-Йорк, но здесь присутствовали и иные представители. Событие, что и говорить, почти эпохальное.
— Интересно, где Коннор, — вполголоса произнес Хэйтем у самого уха. — Не мог же он сюда не явиться?..
— Вообще-то мог, — заметил Шэй. — Конституцию вполне успешно подписали бы и без него, и я не удивлюсь, если он где-нибудь на другом конце страны кого-то убивает. Или отдыхает от трудов в Дэвенпорте.
— Не полюбоваться на дело рук своих? — Хэйтем качнул головой. — Я был бы готов спорить с тобой на ящик шабли, что он придет.
— Почему именно шабли? — не согласился Шэй. — Лучше на ящик хорошего виски.
— Смотря кто выиграет, — дипломатично заметил мистер Кенуэй и вдруг слегка улыбнулся. — Спорим?
— Спорим, — охотно кивнул Шэй. — Тем более что все равно покупаем и то, и другое. Надо было на кабак спорить.
— Тебе кто-то мешает туда пойти? — фыркнул Хэйтем.
— Нет, на то, чтобы тебя туда отвести, — объяснил Шэй. — А то ты-то меня в театр таскаешь, а самого в таверну не затащишь.
— Что сделано, то сделано, — картинно развел руками мистер Кенуэй. — Раньше надо было думать.
Тут в зал зашла большая компания с Вашингтоном во главе, и Шэй отвлекся. Наблюдать здесь бывшего главнокомандующего было… странно. Тем более что ни сам Шэй, ни Хэйтем, ни — тем более — остальные члены Ордена так и не узнали, что же именно произошло между Коннором и Вашингтоном. Сын в одно из своих посещений Кенуэй-холла только коротко отрезал, что «договорились», но подробностей говорить не захотел. Впрочем, Хэйтем не оставлял надежды это выяснить — особенно теперь, когда в Соединенных Штатах появилась Конституция, а вместе с ней и надежда избежать анархии и гражданской войны.
Вашингтон узрел среди приглашенных Хэйтема с Шэем и резко сменил траекторию движения, с улыбкой отмахиваясь от тех, кто пытался его задержать.
— Доброго вечера, господа, — мягко улыбнулся мистер Вашингтон. — Как вам представление?
— Пока не началось, — хмыкнул Хэйтем.
— Да нет же, оно с мая месяца длится, — вымученно улыбнулся Вашингтон. — Самый длинный спектакль за всю мою жизнь. В трех актах: весна, лето и осень.
Шэй подумал о том, что самым длинным спектаклем Вашингтона была непосредственно война за независимость, но прикусил язык — мистер Кенуэй разговаривал уж больно дружелюбно. Не исключено, что Хэйтем желает выудить подробности сделки с Коннором, раз уж сам Коннор молчит.
— Я последнее время занимаюсь иными представлениями, — великосветски отозвался мистер Кенуэй. — Не желаете ли посетить театр, когда будете в Нью-Йорке?
— С удовольствием, с удовольствием, — рассеянно протянул Вашингтон и глянул чуть более осмысленно. — Да ведь мне говорили, что театр на Джон-стрит восстановлен, и даже называли имя мецената — ваше имя, но я не придал этому значения, простите. Столько всяких дел!..
«Как же, не придал, — про себя хмыкнул Шэй, — когда у него от фамилии «Кенуэй» скоро нервная икота начнется». А вслух вполне мирно предложил:
— Не желаете ли шампанского? Отметить достижение?
— Желаю, но чуть-чуть позже, — Вашингтон огляделся и осторожно уточнил. — А где мистер Кенуэй-младший? Он обещал… гм… обязательно явиться, чтобы поздравить меня с возвращением «ко двору».
Шэй с досадой поморщился и ляпнул:
— Плакал мой виски. Придется покупать шабли.
Хэйтем остался на высоте. Он пожал плечами и уверенно ответил Вашингтону:
— Если Коннор обещал быть, то он будет. Мой сын всегда держит слово.
— Да-да, — Вашингтон явно утратил интерес к разговору. — Прошу меня простить, мне еще столько всего нужно обсудить!.. Что же до Нью-Йорка, то я попрошу у вас контрамарку, когда буду в столице. Или это слишком нескромно?
