Имбецил (СИ) - "Alinkina" (читать бесплатно полные книги TXT, FB2) 📗
Кто такой ОН, не нужно было озвучивать. Димон сам видел, что Тур сам не свой из-за этой флешки и уже где-то в глубине души жалеет, что показал её. Винит себя, дурак. С этим Димон был не согласен категорически. Он сам дурак – заварил кашу с этим долбанутым неформалом, теперь придётся самому и разгребать.
Ничего не бывает в этом мире на халяву: если где-то прибыло, значит где-то и убыло.
Попрощавшись с Туром, Димон заскочил на пост к медсёстрам, задержавшись там ненадолго и распрощавшись с девушками, свернул на лестницу, где и налетел, не смотря себе под ноги, на ведро с грязной водой, разливая его и подтфутболивая. Сквозь дикий грохот Димон услышал тонкий голосок сбоку:
- Ой!
Тонкие протянутые руки-веточки белоголового, похожего на одуванчик пацана, которого Димон уже видел ранее, не спасли огромного лысого бугая от не менее громкого падения. На шум вылетели медсёстры, кудахтая над Димой, как над цыплёнком. Краем глаза, из-за облепивших его медсестёр, Дима успел заметить как, пятясь задом к стене, пунцового цвета пацан юркнул в какую-то подсобку, что-то пробормотав. Что именно, из-за галдежа и причитаний лысый не услышал. Сегодня и так денёк выдался отвратный. Отшутившись и поскорее избавившись от куриц, Димон порыскал взглядом в поисках одувана, но не нашёл.
Смылся! Второй раз за день! До этого именно этот пацан мыл лестницу этажом ниже и, споткнувшись о свою же швабру, чуть не улетел назад, но поднимавшийся (залюбовавшийся скорее аппетитной попой) Димон успел его словить за зад, который аккуратно лёг в его огромные ладони. Одуван пискнул что-то, покраснел и тоже быстро смылся.
Досадливо фыркнув, Димон отряхнувшись, пошёл вниз, всё ещё вспоминая пацана и его зад.
Не задался день однозначно, а всё из-за этой красноволосой паскуды!
========== Глава 22 ==========
Антон
Я рад. Нет, не так - Я РАД! Хочется по-сумасшедшему смеяться в голос, а ещё посмотреть на перекошенные морды этих двоих тупых уродов, когда они заметят пропажу флешки. Хотелось бы посмеяться им в прямо в лица. В кулаке я крепко сжимаю свою пропажу и счастливо скалюсь. Даже не жалко порванной майки из-за такого подарка судьбы.
Выкуси, имбецил! Не знает он, где флешка! Актёр погорелого театра, сука! А ведь я даже поверил ему, уроду, когда он допытывал меня!
Да, этот грёбанный отвратный день закончился просто чудесно и великолепно.
- Ахахаха! Сука… – вырывается нервное хихиканье-всхлипывание, как только я сворачиваю на лестницу, пройдя наигранно сгорбленно и убито пост ошалевших от моего внешнего вида медсестёр и хмурого, со сканирующим взглядом, лысого придурка. Прислонившись к прохладной стене, я открываю ладонь, глядя на чёрную, с приметным серебристым рисунком, небольшую флешку.
Глаза щиплет, а сердце радостно-испуганно ухает в груди. Рядом что-то зашуршало. Подняв глаза замечаю… одувана?! Он смотрит на меня странно испуганно и хмуро, держа в побелевшей от напряжения руке швабру. Он здесь подрабатывает санитаркой?
- Чё уставился? – ухмыляюсь я и прячу флешку. Одуван молчит, как в рот воды набрав. Правильно делает.
- Ты меня не видел, - грубо говорю я и быстро спускаюсь вниз.
Прохладный воздух остужает кожу сквозь порванную майку, но не успокаивает. Меня знобит и потряхивает от пережитых ярких эмоций и унижения. Стыдно признаться, но я уже почти сдался, там, в палате с имбецилом. Мой боевой настрой, с которым я шёл сюда, сдулся как шарик. Пшик - и всё! Поздно дошло, что зря сунулся сюда…
Я элементарно зассал. Ершился до последнего, стараясь выкрутиться, но когда меня швырнул на кровать имбецил, сдался окончательно, принимая, что я лох, ведь сам пришёл, сам ляпнул, не подумав, сам сунулся, пока краем глаза не заметил, как из кармана спортивных, тонких, облегающих уже вставший член штанов Тура не выскользнула знакомая флешка, скатившись мне прямо под бок. Подарок судьбы самый настоящий и подтверждение тупости этого зажиревшего качка. Дальше действовать было проще: враньё, игра на публику, хотя я и готов был раздвинуть ноги, флешка того стоит, и как апофеоз-Быков меня выгнал. Почему? Да мне похер, главное, я теперь смогу свалить из этой дыры, а ещё закопать имбецила вместе с лысым мудаком. Григорьев никуда не денется и будет плясать под мою дудку, как последняя дрессированная цирковая шавка. Сейчас главное для меня поскорее вернуться в столицу.
На улице темно и времени начало одиннадцатого. Я несусь на вокзал, ведь могу успеть на последнюю маршрутку. Но удача как капризная целка решила повернуться вновь ко мне задницей. Маршрутка ушла. Весь остальной транспорт только утром. Даже грёбаные частники отказываются везти. Ну да, видок у меня, скажем мягко, не очень: майка порвана, сам всклокоченный, помятый и с блестящими, как у нарика, глазами. Один частник всё же соглашается довезти, но за такую сумму, что приходится его послать далеко. Столько бабок у меня нет.
Стрельнув сигарету у какого-то алкаша и выкурив её, прикинув всё, я решаюсь идти в общагу. Выбора нет. На хату Быкова дорога мне заказана. Сплюнув под ноги, я плетусь в общежитие. Там можно пересидеть до утра и переодеться.
Ничего, скоро всё это дерьмо закончится!
Общага, что удивительно, ещё была открыта, и о чудо, мне даже удалось проскочить незаметно. На вахте никого не было. К пацанам соваться я не стал и поплёлся к девкам на третий этаж, на котором также никого не было из ночных воспеток. И это странно!
В общаге ночью на этажах дежурят ночные воспитатели, как их называют здесь официально, хотя я бы сказал, что это ночные церберы. Зачем они нужны? Так элементарно! Основной поток учащихся - дети после девяти классов (после одиннадцати, как я, всего пара групп), и оторвавшись от мамок и папок, эти дети начинают творить всякие непотребства. Вот и дежурят по ночам ночные церберы, охраняя покой родителей и «деток». Ну да, именно поэтому для лучшей охраны расселение идёт по этажам и по половому признаку: третий этаж – девчонки, второй – парни, ну а на первом мастера и преподы бессемейные.
Катька-неформалка, как и остальные девки в комнате, встретили меня с распростёртыми объятиями (хоть кто-то!), с порога забросав вопросами о том, что за кипиш в общаге. Естественно, я говорить не стал, потому как не знал. Выпросив чая, который мне сделала Катька, сверкая глазами ещё немного обиженно, я напросился на переночевать. Катька, пофыркав для виду, подъебала насчёт хаты:
- Что, Тоха, уже и оттуда выперли?
- Соскучился по общаговской жизни! – протянул я в ответ, отставляя кружку чая, плюхаясь на её кровать и укладывая голову ей на колени, а руками нагло ощупывая её тело.
Неформалка, давно залипшая на мне, попыталась убрать мою голову с колен, но потом, поняв что бесполезно, да и рука моя на её бедре не давала это сделать, успокоилась, только покосилась на девчонок, которые и так поняли, что к чему, типа спрашивая добро. Комната-то общая, да и всех давно не смущало, что ночью будет происходить на рядом стоящей кровати. Главное чтобы тихо, а кому не нравится, может и прогуляться с подушкой в соседнюю комнату.
Общаговская жизнь прекрасна, не правда ли? Я, наверное, буду по ней скучать.
Спать улеглись поздно. Из-за расшатанных нервов, насыщенного дня, усталости и тесной кровати (на двоих же делим) секс неформалке обломился, мой член тупо не вставал. Катька битый час уже сосала мне, но он лежал, как старый паралитик. Мне не было стыдно или ещё что-то, я устал, мне похуй. Апатия тяжёлым грузом навалилась на меня. Я смотрел отстранённо на её какие-то механические потуги, слушал наигранные причмокивания и думал о своём. Мысли в голове бродили по кругу как заключенные: вялые, полудохлые, как этот минет, но на редкость яркие из-за имбецила. Вновь и вновь всплывало перед глазами всё, что произошло в палате. Это заёбывало, ведь флешка у меня, что ещё надо? Но видимо, что-то ускользало от меня. Я что-то не понял, не заметил. Додумать я не смог: сосать неформалке надоело. Прошипев что-то типа, какая я сука (можно подумать она не знала), девушка зло отвернулась от меня на другой бок, двинув при этом локтём в и так отбитый имбецилом и лысым бок.
