Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗

— А это было так заметно? — мистер Кенуэй перестал возиться с бутылкой вина и поднял голову.

— Лично мне — да, — кивнул Шэй и обернулся. — Насчет остальных не знаю. Может, расскажешь, что ты скрываешь от нового магистра и остальных тамплиеров? Это связано с Коннором?

— Нет, это не связано с Коннором, — покачал головой Хэйтем. — Хотя о Конноре я тоже постарался позаботиться.

— Это как? — Шэй дождался, пока любовник немного нальет в кружку и снова отступил к окну. Только теперь глядел не на улицу и лавку напротив, а на Хэйтема, но тот делал вид, что занят собственной кружкой, и молчал. — У меня вообще множество вопросов, — добавил Шэй. — Например, почему ты выбрал на роль магистра Роберта? Эдвард бы справился лучше, на мой взгляд. Такой же интриган, как и ты.

— Но не бездушный, — хмыкнул мистер Кенуэй.

— Это дело времени, — ответно фыркнул мистер Кормак.

Мистер Кенуэй посмотрел жестко, испытующе, но Шэй легко выдержал взгляд — и Хэйтем сдал позиции:

— Хорошо. Я выбрал Блессингтона, потому что Рутледжа нельзя было допускать до управления Орденом. Эдвард отличный дипломат, и такая деятельность ему действительно подходит, но… Но он слишком молод и позволяет эмоциям брать над собой верх. Это никуда не годится.

Шэй нахмурился:

— Ты стал магистром, когда тебе было двадцать девять. Эдварду… не помню, сколько, но точно за тридцать. А эмоции на моей памяти он проявил один-единственный раз.

— И этого раза хватило, — отрезал мистер Кенуэй, но опустился до пояснений. — Шэй, Эдвард действительно хорошо держит себя в руках, но именно в отношении Коннора он сорвался и уступил чувствам. Нельзя допустить, чтобы их конфликт перешел из личной плоскости в деловую. Мистер Рутледж не простил Коннору гибели Тарлтона, а это значит, что он, став магистром, стал бы искать конфликта с Братством. И получил бы его, потому что Коннор тоже молод, а еще не знает, чего можно ждать от Ордена, когда «старая гвардия», так скажем, осталась в тени. А я не желаю ни смерти Коннора, ни разгрома Ордена из-за личных чувств магистра ложи.

Шэй задумался. Теперь, когда завеса тайны приоткрылась, он иначе посмотрел на это назначение. И так же задумчиво ляпнул:

— Но ведь решали голосованием. Что было бы, если бы Тёрнер выбрал Эдварда?

Хэйтем насмешливо приподнял бровь:

— Он бы не выбрал. Если бы он мог выбрать Эдварда, я не допустил бы голосования и решил бы вопрос иным способом.

— Вы… договорились? — осторожно уточнил Шэй.

— Конечно, нет, — решительно отверг это предположение Хэйтем. — О таких вещах не договариваются, а если договариваются, это значит, что это не вся интрига, а только ее ничтожная часть. Но мистер Тёрнер не мог не понимать, что теперь, когда деятельность Ордена будет направлена в мирное, а не военное русло, им с мистером Рутледжем придется работать сообща. Где дипломатия, там и шпионаж. Это в военное время шпионы больше нужны среди силовых формирований… И разумеется, Тёрнер предпочел бы работать с Эдвардом на одном уровне, а не получать от него приказы. Отчасти это личное удобство, отчасти — трезвый расчет.

Шэй выдохнул дым в комнату, отпил из кружки и улыбнулся:

— Бездушный интриган.

— Если только чуть-чуть, — с достоинством кивнул мистер Кенуэй. — Опять же, назначение Блессингтона тоже… м-м-м… было разумным решением. Роберт лично общался с Коннором, когда его врач выхаживал его после Брайдуэлла. Коннор знает, что мистер Блессингтон способен держать слово и честен. Роберт, со своей стороны, знает, что Коннор не стремится к бессмысленной вражде. Если отношения между ними когда-нибудь достигнут критической точки, это точно будет не из-за эмоций или плохой осведомленности. Шэй, я смотрю вперед и думаю о будущем Америки. А будущее Америки в том числе зависит и от отношения друг к другу магистра Ордена и мастера Братства.

Вот теперь план Хэйтема — действительно простой и незамысловатый — открылся перед мистером Кормаком во всей красе. Шэй мысленно улыбнулся. Хэйтем по-прежнему контролирует Орден… Кто бы сомневался.

— А что не так с Испанией? — поинтересовался он.

— А Испания беспокоит меня по другим причинам, — Хэйтем опустился на ближайшую к окну кровать и оперся на руку. — Тут все гораздо сложнее. Когда господа тамплиеры обсуждают распределение земель, они берут в расчет только контроль над тринадцатью колониями, а у меня есть дополнительное осложнение. Я помню, зачем когда-то прибыл сюда, и теперь, спустя двадцать лет, когда война наконец-то заканчивается, мне бы хотелось заняться тем, ради чего все это было.

Он потянулся и достал из нагрудного кармана амулет, который Шэй уже видел когда-то.

— Тот самый? — кивнул на старинный металл мистер Кормак. — Который отдал тебе Берч?

— Да, — Хэйтем вздохнул и оглядел кусочек металла со всех сторон. — Ради него я убил Мико, лидера лондонского Братства…

— Расскажи, — попросил Шэй. — Об этом ты тоже не рассказываешь.

— Да что говорить? — Хэйтем убрал побрякушку обратно в карман и поднял взгляд. — Мне было жаль его убивать, он был очень неплохим человеком, хоть и ассасином. За десять лет до того я уже сталкивался с ним, и мы вступили в противоборство, в котором я лишился отцовского меча, но он вел себя честно по отношению ко мне. Поэтому… Поэтому я пощадил его, когда одержал верх. Только забрал его скрытый клинок, — Хэйтем вытянул руку, лязгнул металлом, поглядел на лезвие и спрятал его обратно в наруч. — Когда я пришел за ним в ложу «Ковент-Гарден», он сразу все понял. И мы немного поговорили. Он посетовал, что я мог бы прийти к нему открыто. Не знаю, что он имел в виду… Возможно, даже готов был отдать мне амулет добровольно, раз уж понимал, что я в любом случае его заберу. Но он понимал также и то, что я не мог допустить, чтобы в Братстве об этом знали. И когда я добрался в Америку, мне было жаль вдвойне — раз за мной гналась «Аквила», значит, в Братстве и без того узнали об этом. С тем же успехом я мог бы оставить его в живых. Но тогда, в «Ковент-Гарден», я, конечно, этого не знал, и он выразил сожаление, что жизнь сложилась именно так. Я постарался сделать это быстро и без мучений. И… пощадил ребенка, его родственника, который теперь работает на Коннора, хотя он тогда видел меня. Такая история.

Шэй постарался подавить удивление. Чтобы все настолько запуталось?..

— Как так вышло, что тот самый ребенок теперь в американском Братстве? Он что, преследовал тебя?

— Если бы он преследовал меня, то за все эти годы кто-нибудь из нас уже кого-то убил, — возразил Хэйтем. — Мне неизвестны причины, по которым он оказался здесь. Я даже не сразу узнал, что мы с мистером Литтлом, так скажем, немного знакомы. Выяснил это только тогда, когда добивался информации обо всех сторонниках Коннора, о которых мог узнать. Из официальных данных известно только то, что мистер Литтл — британский ирландец, которого выгнали из дома за то, что он отказался от католичества и принял протестантскую веру. Позже его носило по миру с миссионерской деятельностью, а потом случилось что-то, что заставило его отречься от сана. Думаю, там кроется весьма интересная история, но расследовать причины… Если бы меня было двое, можно было бы заняться.

— Если бы тебя было двое, я бы повесился, — пошутил Шэй.

— Аналогично, — хмыкнул мистер Кенуэй. — Давай вернемся к Испании.

— Давай, — поддержал мистер Кормак. — Объясни, какая связь между амулетом Предтеч и Испанией.

Хэйтем отпил из кружки и недовольно произнес:

— Я не могу четко ответить на твой вопрос. Как ты говоришь, тут без рома не разобраться. Если ты готов слушать дальше про мое прошлое…

Шэй уверенно кивнул. Обычно Хэйтем неохотно делился воспоминаниями, да и с годами они потеряли свою остроту, но узнавать об этом всегда было любопытно. Хэйтем воспринял и снова заговорил:

— Мы не знаем, откуда ассасины достали этот амулет, но кое-какие данные у нас имеются. Когда я впервые схлестнулся с Мико, он еще не был лидером Братства. Он защищал жизнь некого Лусио, которого мне предписано было похитить по приказу Берча. Лусио, в свою очередь, нужен был Ордену только для того, чтобы его мать Моника согласилась расшифровать дневник Хуана Ведомира.