Притворись, прошу! (СИ) - "MMDL" (серия книг txt, fb2) 📗
Так, приехали, звучу как алкоголик…
Сосредоточенности на то, чтобы не просто пялиться в монитор, но и складывать буквы в слова, а цифры — в подверженные динамике показатели, у меня не было совсем, и дабы привести себя хоть немного в чувства, я оставил офисное кресло, надевшее мой пиджак, и отправился на прогулку по этажу. Такие незатейливые перерывы помогают и отвлечься, отпустить ненадолго рабочие неурядицы, и послушать, о чем жужжит офисный улей, и, элементарно, подышать свежим воздухом на балконе. Единственное, о чем следует помнить: проходя мимо начальства, надо здороваться и моментально ускоряться, будто спешишь к коллеге в окоп по рабочему вопросу. Так на тебя не успеют перед увольнением навесить ярлык «лентяй» — и могут даже отметить за завидное рвение! В свое время Отис частенько попадался начальнику на глаза — и теперь сам в определенной мере босс, поднялся немного по карьерной лестнице; вот только он не имитировал занятость, а действительно работал, метался по офису весь в мыле, исправляя ошибки коллег, мои в том числе…
У стойки секретарши я притормозил: несмотря на сомнительные (однако ныне отчасти актуальные) слухи обо мне и Отисе, с этой очаровательной особой можно было провести время за бодрящей беседой ни о чем. Но — вот жалость-то — сейчас ее рабочее место пустовало. Я посмотрел налево в надежде не столько встретить секретаршу, сколько заметить, как она удаляется, — с крайне удачного ракурса. Мой взгляд случайно встретился с приветливым, настойчивым, мужским, и к мигу, когда я сообразил, что смотрю на Ларри, мы разглядывали друг друга слишком долго, по моим личным меркам.
«О-о, нет, только не сейчас…» — подумал я, резко повернувшись на каблуках и зашагав направо. Со стороны все выглядело так, словно я искал кого-то по работе и абсолютно неподозрительно решил продолжить поиски в другом месте, а не убегал прочь от игнорируемого человека. Я не желал мозолить Ларри глаза, потому что мне нечего было ему ответить на ту пылкую речь в парке; я и сам не хотел его видеть, ведь теперь, помимо вины и дискомфорта, Ларри пробуждал воспоминания о несчастном случае после его ухода. От плача Рины, намотанного тонкой бесконечной лентой на бобину памяти, сильнее становилась головная боль, виски безжалостно сдавливало, в глазах темнело…
Ларри разговаривал с кем-то, не преследовал меня, но я, исчезая за дверью туалета, все-таки надеялся на собственную скрытность…
— Все в порядке?.. — услышал я усиленный эхом голос Отиса.
Он стоял перед крайней раковиной, коей касались полы его расстегнутого пиджака. Волосы у лба чуть потемнели, впитав случайные капли: Отис всегда прикладывает на минуту ко лбу ладонь, смоченную ледяной водой, будто от завала дел и неоднозначных решений его голова разогревается как дешевый системный блок. На фоне что светлого кафеля стен, что темных напольных плит, кожа лица Отиса казалась болезненно бледноватой: молча сверля его взором, я пытался найти зацепку, определить наверняка, мог ли я быть причиной такого его состояния, было ли окончание нашей вчерашней встречи реальным. Но, как и всегда, Отис был слишком сложной загадкой.
— Я тебе вчера случайно не дрочил? — будничным тоном поинтересовался я, привалившись плечом к стене.
Отис уперся ладонями в фаянс, взглянул на меня из-под нахмуренных бровей.
— Напился до беспамятства… — сердито проконстатировал он факт, и я кивнул, комично поджав губы. Отис глубоко вздохнул с закрытыми глазами, как если бы собирал все свое терпение в кучу, чтоб не убить меня на месте. Злится не из-за того, что я снасильничал, а из-за того, что частично об этом забыл?.. — Ты невозможен… — насупившись, проговорил он. — Займи мне денег.
Не сдержав громкий смешок, я отпустил его в звенящую пустоту под потолком туалета. Сменил тему так сменил, ничего не скажешь!
— Стоило мне залезть тебе в трусы — и ты начал сосать из меня деньги: надо же, традиционные гетеро-отношения, — ухмыльнулся я, не спуская с Отиса глаз. Я ожидал увидеть показавшиеся из земли ростки раздражения, природу которого я так и не сумел разгадать, невзирая на многословную попытку Отиса донести до меня самую суть; но он с кристально чистой усмешкой прикрыл глаза и вновь поднял веки.
— Ты доступен для крупных займов? Я решил разобраться, наконец, с жилищным вопросом… — пояснил Отис и, сам того не заметив, потер кольцо на безымянном пальце. Столько времени уже прошло с тех пор, как завязалась канитель с разводом, а он только сейчас сумел принять то, что жить с женой и дочерью больше не сможет…
— До зарплаты вполне могу одолжить тебе кругленькую сумму, — сказал я, и Отис ответил мне улыбкой, плохо замаскировавшей печаль. — Но ты ведь понимаешь: если не вернешь большой долг, я буду просто обязан, согласно мафиозным традициям, переломать тебе ноги… А потом буду ухаживать за тобой — так романтично!
— Из твоих уст это не звучит жутко, — чуть веселее отозвался Отис. Сколь бы светлым ни было в тот момент его лицо, тягучая тьма под ресницами являла ложность позитивной маски и этим вбивала гвозди в гроб моей нервной системы.
Как давно его тягостные эмоции стали задевать меня за живое?.. Кажется, с того далекого дня на озере, в изумрудных водах которого я едва не потерял Отиса: я спас ему жизнь и, похоже, ненароком тесно связал ее с собственной…
— О, так я недостаточно правдоподобен для тебя? — Мои пальцы сомкнулись на воротнике пиджака Отиса, и, словно за ошейник, я потащил его к ближайшей кабинке. Отис услужливо двигался вперед спиной, но не из стремления подыграть моей очередной блажи:
— Кэм, ты испортишь пиджак, — недовольно проворчал он. Отис попытался разжать мои пальцы, однако пока лишь уцепился за напряженную кисть. — У меня через пятнадцать минут назначена встреча с «верхушкой»: я не могу явиться в помятом пиджаке, это не презентабельно.
Отис прижался спиной к стенке по-прежнему открытой кабинки; я замер перед ним, врастая предплечьями в ту же перегородку. Устало вздохнув, Отис направил взгляд мне в глаза, стоящему столь близко к нему — необычайно близко для дружбы, связывающей нас десять лет.
— Кэм, на работе мне не до твоих глупых выходок. Хотя бы будучи трезвым, контролируй себя и не совершай опрометчивых поступков.
— «Глупых выходок»?! — вспылил я. — Знаешь что…
Скрипнула дверная ручка, за порогом раздался отстраненный сухой смех, и раньше, чем трое коллег вошли в туалет, Отис толкнул меня на унитаз и захлопнул дверь кабинки. Плюхнувшись задом на, к счастью, опущенную крышку, я до искр из глаз ударился поясницей о бачок и заменил стон боли спертым выдохом. Отис стоял спиной к дверце, в просвете под которой его ноги заслоняли мои. У писсуаров отдаленно знакомые мне голоса увлеченно спорили о букмекерских вилках, но, несмотря на слегка оглушающую громкость восклицаний коллег, мне все равно казалось, что из-за едва различимого дыхания меня могут обнаружить в туалетной кабинке с другим мужиком — как такое вообще объяснять-то?!..
«…а надо ли?» — промелькнула мысль, как только я поднял глаза на застывшего надо мной Отиса. Его губы были тонки от разделенной со мной нервозности, ладони упирались в перегородки, сосредоточенное лицо было немного повернуто в сторону переплетения журчания и голосов, словно Отис мог видеть сквозь любые преграды и внимательно следил за действиями нежелательных свидетелей.
Мои подрагивающие руки неуверенно легли на его бедра и чрезвычайно медленно, ошпаривая кожу сквозь брюки, двинулись выше, к ремню. Вчера с алкоголем в крови подобные решения давались значительно легче: тело действовало само; теперь же мне приходилось продираться чрез непроглядные колючие заросли «Нет!», выращиваемые в сознании с детства обществом и в особенности близкими людьми. Отис вздрогнул, ощутив прикосновение, в недоумении взглянул на меня. Выражение его лица было достаточно красноречивым: «Какого черта ты творишь?!» Как будто сам не понимаешь… Крепче сжав его пояс, я придвинулся к остолбеневшему Отису вплотную, и грубоватая ткань сорочки обласкала лицо. Губами я чувствовал жар его кожи, как каменеют мышцы пресса. Руки Отиса опустились мне на плечи: в таком положении сила будет на его стороне, реши он остановить меня, прижми он меня спиной к бачку, чтобы обездвижить, — но вместо этого его большие сухие ладони переместились к щекам, зашумели щетиной на них. Через несомкнутые губы я выдыхал раскаленный воздух, пульсирующий от учащенного биения обоих сердец, и чудилось, что вот-вот от него начнет плавиться одежда…
