Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
— Можешь, Коннор, — кивнул Хэйтем. — Как обычно — уйти нужно будет тихо, очевидных следов не оставлять.
— Это понятно, — откликнулся тот.
Шэй встал и, не поворачиваясь, бросил сыну:
— Поднимайся в свою комнату, Коннор, я приду чуть попозже. Если ты не против, конечно.
— Я… — Коннор с сочувствием посмотрел на то, как мистер Кенуэй устало поднимается с кресла. — Конечно, я буду рад поболтать с тобой, Шэй. Если отец не против.
— Лучше вы оба напьетесь здесь, чем в городе, — язвительности у мистера Кенуэя не убавилось, а в плед он завернулся, как патриций в тогу. — У меня сейчас нет сил нести мистера Кормака до постели.
— Ты обещал, что в следующий такой раз я буду спать на коврике у двери, — улыбнулся Шэй и поддержал, несмотря на раздражение любовника.
В спальне Хэйтем довольно небрежно разделся и улегся в постель, напоследок напутствовав:
— Шэй, если ты с Коннором все-таки наберешься, не буди, ложись на коврик.
Шэй подоткнул одеяло и, склонившись, коснулся губами его виска:
— Если Коннор скажет что-то важное, передам.
— Иди, — обессиленно произнес Хэйтем, его явно клонило в сон. — Если сумеешь не набраться, можешь уснуть у меня на плече.
Шэй улыбнулся и удалился, плотно затворив за собой дверь. Из-под двери сына был виден свет, и это был единственный свет на этаже, а зайдя в бывшую детскую, мистер Кормак убедился, что Коннор отлично подготовился — на тумбочке поблескивали пара бутылок бренди и прихваченные из гостиной стаканы, а кресло для Шэя было удобно пододвинуто и стояло прямо напротив кровати. Сам Коннор устроился на кровати, сложив ноги по-турецки. Он был почти раздет, в одном нижнем белье, и, видимо, из-за этого волосы его растрепались и торчали во все стороны. Но сыну это ни капли не мешало.
— Садись, — Коннор поерзал. — Если хочешь, на кровать.
Шэй охотно воспользовался приглашением — в кресле он уже насиделся. Плюхнулся на нижний край постели, забрался с ногами и устроился так же, как Коннор. И глубокомысленно спросил:
— Ну?
Коннор вздохнул и глубокомысленно произнес:
— Ты ведь уже все понял, да?
Шэй принял из его рук наполненный почти до краев стакан и помотал головой:
— Я понял только то, что ты чертовски хочешь что-то сказать, но не могу понять, почему не говоришь. Если это из-за Хэйтема, то говори. Если по другой причине, тоже говори, сейчас со всем разберемся и все решим.
Коннор наплюхал бренди и себе, после чего немного потянулся вперед и даже предложил тост:
— За понимание, Шэй, — а едва стаканы со стуком соприкоснулись, как немного помрачнел. — Да, я в основном пришел из-за этого. Хотел с тобой поговорить. Про Анэдэхи.
— Эта мысль у меня тоже мелькала, — Шэй отсалютовал и со вкусом отпил. — Не томи уже, рассказывай. Что у вас там случилось? Ее племя тебя прогнало? Или она ждет от тебя ребенка?
— Шэй! — Коннор даже голос возвысил, но быстро поник. — Нет, ни то, ни другое. Я просто… Я просто не знаю, как мне все это понимать!
— Что понимать-то? — добродушно спросил мистер Кормак.
— Я с начала начну, — засопел Коннор. — Тогда, в сентябре, я поехал в племя онейда. То есть не очень в сентябре, потому что поехал в сентябре, но в Дэвенпорт, а когда добрался до онейда, был уже октябрь.
Шэй понял, что такими темпами разговор получится слишком долгим — настолько, что ночевать точно придется на коврике.
— К черту историческую точность, — фыркнул он, перебивая сына. — Давай по смыслу.
— А по смыслу… — Коннор свел брови и сосредоточился. — Я приехал в ее деревню. На меня там смотрели косо, но приняли. Раньше ведь уже принимали! Я рассказал, что отправил обозы на север в помощь пострадавшим племенам. И хотя эти племена были теперь онейда враждебными, это здорово помогло. Потом… Я задержался. Не хотел уезжать, и меня не гнали. Я всем сказал, что хочу дождаться ответа с севера, ведь мне бы вряд ли кто-то стал писать в Дэвенпорт, я не афишировал, откуда помощь. А охрана обозов как раз была из их племени, я же их позвал… Так вот. Анэдэхи сначала в деревне не было, она с отрядом была занята лазутчиками британцев на Гудзоне. Ко мне относились странно — как к белому, наверное. То есть кормили, устроили в доме, но… Как будто я был вообще не знаком с их обычаями. Может, я действительно не слишком разбираюсь в обычаях онейда, но не настолько же! Так что когда Анэдэхи вернулась, сразу стало проще. Мы ходили вместе на охоту. Много говорили, но… ничего такого не было, Шэй.
Мистер Кормак внимательно вслушивался в рассказ. Индейское «окружение» здорово сбивало с толку, но, в общем, все укладывалось в одну систему. Но пока Коннору сказать было нечего, и Шэй произнес понимающе:
— Вы проводили много времени вместе. Но дальше ведь еще что-то было?
Коннор нервно отхлебнул бренди и торопливо произнес:
— Мы действительно много времени проводили вместе. Я даже пару раз ходил с ее отрядом как рядовой воин. Мне… Шэй, мне с ней настолько же легко, насколько трудно.
— Я… понимаю, — глухо проговорил мистер Кормак — ему мгновенно, от одной этой весьма точной фразы, вспомнилось знакомство с Хэйтемом и начало их общения. — В чем с ней легко — не знаю, но это твое дело. А в чем трудно?
— Я не могу объяснить! — Коннор отчаянно пригладил волосы свободной рукой и сбил косичку на сторону. — Она… приветлива со мной. Когда мы несколько раз рисковали вместе, она рассказывала мне такое, что, наверное, не рассказывают тем, кто не близок. Не думай, не про что-то непристойное! Просто о переживаниях, о боли, о порывах аверьяса… А мне… Мне было трудно не показать, что она мне — про мечты о будущем племен, а я думаю только о том, чтобы не видно, что… Ну, ты же понимаешь, Шэй!
Мистер Кормак даже поправил торчащую дыбом косичку и уверенно проговорил:
— Ничего, Коннор, разберемся. Да, я понимаю. Это неловко, когда тебе — про прекрасное будущее, а ты вынужден следить за штанами.
— Это не всегда, но, в общем, да, — Коннор шумно выдохнул и снова присосался к стакану. — Так довольно долго продолжалось, я не хотел уезжать, хотя у меня были дела. Потом пришло послание от онейда, которые остались на землях колонистов, но выжили. Те охранники, что доставляли обозы, разумеется, в первую очередь заботились о родственных племенах. Во вторую очередь — наверное, в благодарность — о ганьягэха… Могавках. И родичи клана Анэдэхи писали, что в их деревнях почти все выжили, кроме стариков и раненых. И… Шэй, она была такая счастливая! Конечно, скорбела о тех, чьи жизни можно было бы сохранить, но все-таки знакомые имена тех, кто жив и здравствует, привели ее в самое светлое расположение духа. Она… Она обняла меня, Шэй. И я чувствовал, как стучит ее сердце.
Мистер Кормак подавил вздох. О чувствах некогда увиденной им индейской девицы он пока не знал ни черта, но то, что сын влюблен — это вне всяких сомнений. Даже если он сам начнет это отрицать. Щеки Коннора раскраснелись, а в уголках губ засела неистребимая, но мечтательная улыбка.
— Но ведь это тоже не все? — почти утвердительно произнес Шэй.
— Да, — Коннор запнулся, и улыбка слегка погасла. — Потом она представила меня своей семье. Отец ее погиб пять лет назад. Про мать она не хотела особо говорить, и я понял, что отношения у них… не очень. Во многом потому, что Анэдэхи стала воином. А еще у нее есть три брата. Оказалось, я с ее братьями уже в отряде вместе ходил, только не знал, что они братья, они мне ничего не сказали… В общем, она меня представила. Как друга. Так и сказала, что я — кровь ее крови, близкий друг, который помог. Я уже многих ее родственников знал, в племени нельзя отгородиться, и они ко мне относились нормально, но тут… Они как будто что-то поняли, а вот я чего-то не понял, наверное. Они не очень обрадовались. Я стоял под взором Матери Рода и не знал, что сказать.
Шэй собрался было перебить, но Коннор взмахнул рукой и немного громче продолжил:
— Они меня… почти допрашивали, Шэй. Кто я, из какой семьи, где жил, кто мои мать и отец. Не знаю, для чего. Или это ритуал, которого не было у ганьягэха, или это… приобретенное. Война ведь… Шэй, я не нашел в себе сил лгать. Я отвечал честно. Сказал, что моя мама погибла, когда я был маленьким. Что у меня есть отец — из белых и колонистов. Что у меня есть… ты. Я нарушил слово, Шэй. Я рассказал про вас.
