Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
— Тебе хотя бы такая обстановка нравится, — попенял ему мистер Кормак. — Игристое вино, интриги и лучшее общество. А вот что я там делать буду…
— Есть, — усмехнулся Хэйтем. — В таких местах всегда неплохо кормят.
— А в армии опять не хватает снабжения, — тонко намекнул Шэй. — Не хватает еды, одежды, боеприпасов…
— А ты не путай личное снабжение главнокомандующего со снабжением армии, — фыркнул мистер Кенуэй.
— А колониальные билеты по стоимости наконец достигли той планки, когда дешевле ими подтереться, чем купить газету, — закончил мысль мистер Кормак.
— Справедливости ради, они с самого начала не многим дороже были, — вздохнул Хэйтем. — Сейчас послушаем, что на этот счет думает наш уважаемый главнокомандующий.
В сумерках крепкий, но не слишком большой особняк миссис Форд казался почти сказочным. Он был беленький, аккуратный, а под снежной шапкой выглядел довольно таинственно. А еще в окнах было полно огней. И легко было представить, как там светло и тепло. Шэй сменил руку на поводьях и грел теперь под мышкой вторую.
Подъездная дорога к дому оказалась расчищена, а у предполагаемой конюшни шевелились темные тени. Мелькнул фонарь, и кто-то вышел гостям навстречу.
В первый момент Шэй едва не шарахнулся в сторону — на него из сумерек вышел человек без лица, но мигом позже на темном провале обнажились два ряда белых зубов, и густой голос произнес:
— По приглашению, господа? Позвольте ваших лошадок.
Мистер Кенуэй спешился первым и отдал поводья рабу. Шэй последовал его примеру и поинтересовался:
— Нас встретит миссис Форд?
— Хозяйка занята, сэр, — слегка поклонился негр. — Вас встретит горничная, Адель, или мисс Бетси, молодая хозяйка.
— Спасибо, — суховато проговорил Хэйтем и направился ко входу в дом — тут перепутать было нельзя. Как в большинстве подобных особняков, уличная дверь находилась точно по центру.
Проходя по двору, Шэй отметил, что здесь просто огромное количество охраны. Кто-то мерз под деревом или у забора, некоторые бродили, утаптывая снег… У двери тоже торчали двое, но они посторонились, стоило Хэйтему властно назвать свое имя. Имени Шэя после такого «представления» даже не спросили.
Оказавшись в гостиной, Шэй отметил, что дом вообще какой-то уж очень симметричный. Но это быстро отошло на второй план, потому что даже в холле было натоплено, и мистер Кормак только сейчас почувствовал, как расслабляются окоченевшие пальцы.
Навстречу новоприбывшим гостям тут же вышли молодая девушка в чепце и переднике и юноша лет шестнадцати-семнадцати на вид. Девушка приняла пальто и шляпы, а юноша поспешно представился:
— Тимоти Форд.
— Хэйтем Кенуэй, — повторил Хэйтем.
— Шэй Кормак, — машинально назвался Шэй.
Юноша очень стремился походить на взрослого, но… Слишком хилый, костюм сидит, как будто с чужого плеча. Дело осложнялось яркими прыщами и жидкими усиками. Шэй невольно подумал, что в его возрасте уже хлебнул столько дерьма, что ему бы и в голову не пришло лелеять на своей роже это… недоразумение.
— Все уже собрались, — информировал юнец. — Я провожу вас в салон.
Проводить — проводил, но с гостями не остался. Видимо, хозяева дома скромно укрылись по своим спальням, пока сильные мира сего решают проблемы мирового уровня.
Салонное помещение было довольно обширным. Пожалуй, на более «камерном» вечере здесь можно было бы устраивать даже танцы, но народу собралось немало. Все говорили и говорили, а Шэй, вместо того, чтобы провести рекогносцировку, отметить знакомых людей или, наоборот, подозрительных, только рассеянно заметил, что камин, конечно, пылает, но — дабы избежать духоты — окно чуть-чуть приоткрыто. Почти незаметно, но оттуда немилосердно сквозит ледяным ветром.
На вошедших повернулись все, и только теперь Шэй успел заметить, как недовольно исказилось лицо Вашингтона. Недовольно, но не удивленно. Мистер Кормак машинально просчитал: знал, что мистер Кенуэй должен прибыть, но, не дождавшись его к условленному часу, вознадеялся, что тот не появится. А вот хрен.
Вслед за Вашингтоном Шэй начал узнавать и другие знакомые лица. В самой глубине комнаты, у клавесина — Блессингтон. В новой форме, выглядит немного встревоженным и смущенным, общается с какой-то незнакомой супружеской четой. Недалеко от камина, с бокалом чего-то красного — мистер Штойбен. Усы лихо подкручены, круглая немецкая рожа раскраснелась от жара. На самых удобных местах — нескольких диванчиках — небольшая кучка французов. Шэй узнал их не только по синим мундирам, но еще и по… Да по всему! После долгих лет работы во Франции он эти рожи научился отличать так же ясно, как негров от белых. А среди кучки французов… Сюрприз. Вот только Шэй не знал, приятный или неприятный.
— О-ла-ла! — нарушил наступившую тишину незнакомый француз. — Мсье Кенуэй, я вас узнал! Мне о вас говорил наш общий друг Франсуа де ла Серр. Я — женераль ла Люзерн, а это мои друзья, дипломатические персоны. И ваш соотечественник, мсье Рутледж, вы вроде бы тоже знакомы?
— Знакомы, — невольно сорвалось с губ у Шэя.
— Мсье Кормак? — француз произносил фамилию Шэя с неправильным ударением. — Про вас я слышал тоже, вы герой… э-э-э… Семилетней войны.
Мистер Кормак подавил желание фыркнуть. Дипломат, мать его. Мог бы и честно сказать: франко-индейской.
— Доброго вечера, господа, — ровно произнес Хэйтем. — Мсье ла Люзерн, рад познакомиться с вами… Надеюсь, Франсуа в добром здравии. Мистер Вашингтон, мое… почтение.
— Рад, что вы почтили этот дом своим присутствием, — не менее ровно отозвался главнокомандующий. — Правда, вы припозднились…
— Прошу прощения, — невозмутимо откликнулся мистер Кенуэй. — Мы несколько сбились с пути.
— О! — сразу включился в разговор ла Люзерн. — Это неудивительно. Нас сопровождали солдаты, а то мы бы в жизни не добрались в эту глушь. Я пока не понял, в чем стратегическая ценность этого места, но премилая пастораль!..
Шэй наконец захлопнул за собой дверь, а Вашингтон куда мягче проговорил, обращаясь к французским делегатам:
— Вы и сами видите, уважаемые господа, что сюда трудно добраться, не зная дорог. А я и мои подручные их знают. Отсюда можно быстро добраться и до Нью-Йорка, и до Филадельфии, удобно переписываться с Конгрессом и присматривать за врагами.
— Но ваше снабжение идет по Гудзону, основной жиле Америки, — энергично возразил француз. — Мы добирались как раз от одной из гаваней — и это долго и неудобно.
— Простите мне мою прямоту, но это неудобно именно вам, — благодушно и терпеливо парировал Вашингтон. — Не сравнивайте Францию и Америку, мсье посол. У вас дороги, холмы и пейзане. У нас бездорожье, скалы и дикие племена.
Шэй вздрогнул. Вспомнил, как Коннор оплакивал гибель ни в чем не повинных «диких» людей — и мрачно поглядел на главнокомандующего. А тот, проигнорировав взгляд, радушно предложил:
— Вина, господа? Порвейн, херес, мадера? Или желаете что покрепче? Знаю-знаю, эта обязанность обычно за хозяйкой вечера, но Марта не любит шумные вечера, она просила ее извинить.
Хэйтем вежливо кивнул и непринужденно влился в собравшееся общество. Шэю ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Это был как раз тот случай, когда пить не хотелось — а какая в этом радость, когда нужно держаться прилично, соблюдать этикет и строго следить, чтобы не ляпнуть что-то лишнее?.. Да еще и закуски были мистеру Кормаку не по душе. Вот, например, то ли гусиные, то ли индюшачьи крылья. Как их вообще есть в приличном обществе? Хватать зубами, а потом вытирать уши салфеткой? Проще воздержаться.
— Роберт! — выбрав бокал с хересом, Хэйтем устремился к клавесину и извинился перед супружеской парой: — Вы позволите ненадолго отвлечь мистера Блессингтона?
— Конечно, мистер… Кенуэй, — проговорил мужчина. — Мистер Блессингтон как раз рассказывал о том, что много лет сотрудничал с вами, а вы — близки главнокомандующему.
— Простите, — гораздо мягче проговорил Хэйтем. — А с кем имею честь?
