Драконьи танцы на битом стекле (СИ) - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела"
— А какие они, карнавальные костюмы? — поинтересовался Донт, скосив глаза на Мяту, но пересекшись с девушкой взглядом, отвернулся и сделал вид, что полностью поглощен разговором с палачом.
Прекрасно понимая, что ведет себя сейчас глупо и совсем незрело, Донт не мог перебороть эту странную, незнакомую ему мальчишечью стеснительность. Поразмыслив, он решил, что все дело вовсе не в нем самом, а именно в Мяте. В её многообещающих улыбках, слишком мудрых для девушки её возраста, и детских, совсем неестественных все для того же возраста, порывах. С ней все время приходилось ощущать себя как на пороховой бочке и это не позволяло расслабиться ни на секунду. Но после того мимолетного поцелуя, и огромных, затягивающих в свои омуты глаз, ему начало казаться, что девушка прячет себя настоящую где-то очень глубоко, и если он хочет завоевать её сердце, то придется потрудиться чтобы вытащить её из глубины на свет.
— Да, мне тоже интересно, — раздался со стороны голос Миля, просунувшего голову в окно.
— Ты уже вернулся? — воскликнул Бом, самый непосредственный из бронзовых, присутствующих за столом.
— Ага. Томассо с барышней его сгрузил и сразу обратно, — горделиво выпятил челюсть черный дракон, и в соседнее окно просунулась еще одна драконья голова, но на этот раз зеленая. Кузьма, вернувшийся вместе с другом, тоже желал присутствовать при разговоре.
— Ну и до чего договорились? — полюбопытствовал он, глядя в глаза Ставраса, тот лишь коротко ухмыльнулся и развел руками, дескать, не до чего. И дракон повернул голову в сторону своего человека, — Ты спросил? — требовательно уточнил он и клацнул зубами, не для того, чтобы запугать, вовсе нет, а просто так, у него непроизвольно получилось.
— О чем? — вмешался Шельм, с хитрым прищуром глядя на Дормидонта, тот ответил твердым и решительным взглядом.
— Распространяются ли эти ваши приглашения на драконов?
— Ну, конечно, распространяются, — запротестовал Эр, сидящий рядом с Макилюнем, — Меня же Мак пригласил, да и Шельм Ставраса тоже.
— Знаешь, я думаю, — обронил Ригулти задумчиво, — Имеется ввиду не на запечатленных с масочниками драконов.
— В смысле? — не понял юный бронзовый.
— Ну, я-то теперь могу пойти, раз Мята Донта пригласила? — нетерпеливо протянул Кузьма, повернув голову в сторону девушки. Та ответила растерянным взглядом. Она не знала. И все масочники, не сговариваясь, повернулись к Шельму.
— А я что? Я ничего, — попытался по привычке отшутиться тот, но Драконий Лекарь ему не позволил. Перехватил взгляд шальных арлекиновских глаз и тихо попросил, так чтобы никто кроме их двоих не услышал.
"Они ведь ждут ответ не от Арлекина…"
"И что с того?" — Вскинулся шут и воскликнул почти жалобно, — "Я не знаю, что им ответить!"
"Ты — Вольто, ты можешь узнать".
"И что ты предлагаешь?"
"Не знаю. Ведь должен же быть способ спросить…"
"У кого?"
"У маски, наверное". — Навскидку бросил Радужный и понял, что попал в точку, когда лицо шута застыло, а глаза распахнулись, став огромными и испуганными.
— Шельм? — окликнул его Макилюнь, все остальные смотрели обеспокоенно. Но шут повернулся к палачу.
— Ставрас предлагает спросить у маски, — очень тихо, едва шевеля губами, произнес он.
— А ты?
— Я никогда, после получения маски, не делал этого.
— Получения Арлекина, ведь так?
— Да.
— В таком случае, думаю, давно пора поприветствовать и Вольто.
— Но… как ты себе это представляешь? Ведь, чтобы засвидетельствовать, нужна вся комедия масок.
— Хорошо, тогда давай считать, кого нам не хватает, — успокаивающе улыбнулся ему Мак, но неожиданно вмешался Вольф.
— Зачем нам все? Ведь можно отыграть комедию и камерным составом.
И все масочники замерли, погрузившись в раздумья, переглядываясь и не решаясь заговорить первыми. Даже палач молчал.
— Что значит, малым составом? — Бом положил голову прямо на стол, заглядывая в глаза Гиацинту. Тот немного печально улыбнулся. Скоро малыш станет совсем большим, и уже как Кузя и Тиль не сможет пролезать в двери Драконария, в то время, как бронзовый Бим всегда будет вхож в любые дома, в любые двери, ведь в отличие от друга, у него есть человеческая трансформация. Гиня часто задавался вопросом, не чувствует ли Бом себя ущербным из-за этой ощутимой разницы между ними с Бимом, но пока малыши никаких признаков разногласий на этот счет не подавали, зато все еще дулись на них с Муром за имена. Правда, оборотню, своего малыша удалось успокоить куда быстрее, чем самому Гиацинту, наверное, у Мура был просто особый дар общения с детьми.
— Да-да, что? — поддержал товарища Бим, взобравшись на мягкий стул с коленями. — Мне тоже интересно.
— На самом деле, — подал голос Мак, переглянувшись со Ставрасом, — Совет Иль Арте появился из театрализованного представления, комедии Дель Арте, которую разыгрывают на каждом карнавале все семь масок, не считая палачей.
— Театр? — изумленно уточнил Саврас и в мыслях обратился к Шельму, — "Ты мне таких тонкостей не рассказывал…"
"Не успел", — неопределенно бросил тот, и дракон всем существом ощутил, как напряжен он сейчас, как… испуган?
"Все хорошо?", — тихо уточнил он.
"Нет. Все плохо", — рыкнул в ответ Шельм, и Ригулти заволновался не на шутку. Перехватил под столом его руку и крепко сжал. Шельм тихо, незаметно для остальных выдохнул через нос и повернулся к нему.
"Мак сейчас объяснит. Не торопи меня".
"Я и не тороплю. Просто напоминаю, если ты забыл…"
"О чем?"
"Я рядом…"
— Так что там с театром и комедией масок? — светским тоном обратился Ригулти к палачу, который, как всегда, в их с шутом поединке взглядов, разгадал куда больше других.
— Ритуал получения маски ребенком, достигшим совершеннолетия, красив и сложен, — обронил тот. Посмотрел на Ландышфуки нахохленного, словно воробей, и снова перевел взгляд на Ригулти. — В ночь своего дня рождения он приходит в Дом Совета и только для него члены Иль Арте разыгрывают свою комедию. Та маска, на зов которой пойдет этот ребенок, лишенный на все время ритуала зрения, и врастает в его тело на всю оставшуюся жизнь, становясь символом, попутчиком, проводником.
— Но как же они играют перед ним, если он не видит? — взволнованно воскликнул Савелий, отчаянно косясь на Тая. Тот отвечал нарочито безразличным взглядом, и от этого Лий нервничал еще больше, силясь представить через какие ужасы ему пришлось пройти в ночь своего посвящения.
— Я сказал, что он не зряч, но видеть можно и по иному.
— Как? — уточнил Дормидонт, из объяснений палача тоже весьма плохо себе представляющий, что же там такое происходит в этом Доме Совета.
— Руками, душой, всем телом. Это трудно объяснить тому, кто никогда не переживал подобное. — Произнес Макилюнь уклончиво, — Но сейчас речь не об этом. Так как Александру в первом посвящении не позволили пойти на зов Вольто, перебив его Арлекиньим, для того, чтобы спросить разрешение у масок, он должен будет принять в себе и Вольто тоже. Поэтому я и предложил разыграть для него комедию повторно. Но так как в этом мире подобных прецедентов еще не случалось…
— Ты боишься, что в камерном составе не получится? — уточнил Вольф.
— Может, и получилось бы, но без Доктора, вряд ли.
— Я читал нерукописный свод, — перебил его юный Тарталья, — Там есть легенда о том, что изначально Доктора не входили в Дель Арте, а это значит…
— Я не смогу с Чумой, — обреченно, но окончательно, произнес Шельм и все резко замерли, пораженные его тоном, а шут продолжил, — В тот раз тоже был палач… — помолчал, но все же нашел в себе силы продолжить, сжимая под столом руку лекаря, придающие силы своим теплом. — Мне до сих пор в кошмарах снится вкус его поцелуя, — медленно подняв глаза на Мака, прошептал он.
