Драконьи танцы на битом стекле (СИ) - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела"
— Так я когда-нибудь от тебя услышу хоть что-нибудь конкретное? — рыкнул лекарь приглушенно, не желая мириться с неизвестностью.
Шут вздохнул и отвернулся от умиротворенных мальчишечьих лиц к окну. Черная дракониха, все так же лежавшая между Таем и Лием, повернула в его сторону голову на длинной шее.
— В общем, это очень близкое к тому, что у вас называется брачным полетом.
— Да? Я думал у вас это называется обменом масками.
— Узы между мужчиной и женщиной, готовящимися создать семью и завести потомство, скрепляют обменом масками. Но есть чувства, сильнее любви.
— Неужели? У людей считается, что выше любви ничего быть не может. И именно ради любви они готовы на такие безумства, на которые, возможно, никогда бы не решились, не будь они влюблены.
— А у драконов?
— Я бы не сказал, что у диких драконов, не связанных с людьми, существует понятие о чем-то настолько сложном и непонятном. Есть инстинкт продолжения рода, которому мы так или иначе следуем, но любовь пришла к нам от человека.
— А у нас любовь вторична, — тихо произнес шут и, согнув одну ногу в колене, притянул её к груди. — Нас с детства учат, что в этой жизни есть три составляющих бытия, без которых наше существование в этом мире было бы блеклым подобием настоящей жизни. Семья, друзья, возлюбленные. Родство, дружба, любовь.
— По нарастающей?
— Нет. По убывающей. Для нас нет ничего важнее семьи, потом идут друзья, настоящие, преданней которых не сыскать, и только после всех любимые.
— Значит, я у тебя после всех? — тихо уточнил Драконий Лекарь, замирая у него за плечом.
— Нет, — помотал головой Шельм, — Ты в первую очередь стал для меня другом, и лишь потом уже…
— Кем?
— Любимым, но… — шут, произнося такие, казалось, простые слова, был напряжен, как тетива. Ставрас видел это и не понимал, что его так напрягало в этом, в сущности, простом разговоре. — Я бы хотел, чтобы ты стал и семьей тоже, — наконец произнес Шельм после недолгой паузы и поднял на него глаза.
"Если бы не малыши", — с улыбкой обронил дракон, не размыкая губ, — "Я бы поцеловал тебя, скрепляя наш союз, но сейчас…"
"Дело ведь не в поцелуе", — отозвался шут с печалью и опустил взгляд. Вздохнул и поднял руку. Лекарь сразу же вложил в его ладонь свою. Они переплели пальцы, и, наблюдая, как мальчишки, не сговариваясь, одновременно заворочались, Шельм произнес уже и для них тоже.
— Теперь у них уже нет пути назад. Если Лия ранят, то точна такая же рана передастся Таю, и наоборот. Теперь им все предстоит делить пополам.
— И любовь? — настороженно уточнил лекарь, сжимая его пальцы.
— Нет. Любить можно разных, но жить слишком далеко друг от друга они уже не смогут. На самом деле, если верить нерукописному своду, этот обряд был создан для того, чтобы в клан можно было приводить тех, кто масочниками от рождения не был, и таким образом магия масок защищала их от воздействия чужой масочной магии.
— Значит, — хрипло уточнил приподнявшийся на локтях Лий, — Мы теперь вместе, да? — и повернулся к Таю. Тот спрятал взгляд.
— Я просто хотел, чтобы тебе больше никогда не было больно из-за меня… по моей…
— Глупости? — поинтересовался лекарь с улыбкой.
— Нет! — возмутился юный Арлекин. — Я не дурак, к вашему сведению!
— То что не дурак, я помню, но порой силу вы рассчитываете. Особенно, это касается арлекинов.
— Неужели и я? — нарочито кокетливо поинтересовался Шельм, стрельнув в его сторону глазами.
— И ты. — Фыркнул Ставрас, — Ладно, вставайте, а то…
— Где она? — раздалось от двери и все дружно повернули головы в сторону ворвавшегося в комнату Дормидонта.
— Кто? — опешил Ставрас.
— Мята, — ехидно протянул Шельм и встретился глазами с капитаном королевских гвардейцев. Тот стоически вытерпел его насмешливый взгляд, и шут, сжалившись, сладким голосочком пропел, — Вторая дверь по коридору налево.
Дормидон по-военному четко развернулся на каблуках и скрылся в коридоре.
— Что это все значит? — вопросил у кузена уже вскочивший на ноги Тай.
— Не волнуйся, братец, думаю, они там и без нас разберутся, — бросил Шельм, переглянувшись со Ставрасом. — Кстати, а не пора бы нам собрать военный совет?
— Зачем это? — пробурчал вставший за Таем Лий, взявший на руку призывно курлыкнувшую малышку. — Разве мы собираемся с кем-нибудь воевать?
— Собираемся или нет станет известно после разведрейда Томассо, он как раз собрался проводить наших гостий до Верлиньи, но я думаю Шельм имел ввиду предстоящий карнавал. Действительно, не мешало бы собраться всем вместе и обсудить, кого мы еще собираемся пригласить, и нужно ли это. А так же, если я правильно представляю себе все действо, не мешало бы уже сейчас озаботиться пошивом карнавальных костюмов, не так ли?
— Так! — радостно воскликнул просиявший Тай, и повернулся к Лию в предвкушении потирая лапки, — Ну готовься, я тебя в такой костюмчик обряжу!
— Костюм? — ощутимо занервничал Лий и замялся.
Ставрас строго и осуждающе посмотрел на юного Арлекина, тот даже проникся.
— Да ладно, — зачастил Тай, обходя кровать, чтобы оказаться к Савелию и драконихе поближе, — Я ведь пошутил. Красивый я костюм тебе выберу, не сомневайся. Все девчонки твоими будут.
Но Савелий на это лишь немного кривовато улыбнулся и снова отвел глаза, сильнее прижимая к себе маленького дракончика. Тай занервничал, просто не понимая, что в его словах, в которых не было ни капли злой насмешки, могло спровоцировать подобную реакцию.
— Лий, — протянул Шельм задумчиво, — Знаешь, по-моему, вы со Ставрасом меня плохо слушали.
Лекарь на это лишь вопросительно изогнул бровь, и смущенный мальчика поднял глаза и уточнил.
— Почему плохо? Я все понял, насчет боли и ран на двоих…
— А о том, что человек, удостоившийся ритуала дарения со стороны масочника автоматически становится членом его семьи?
— Но разве можно так, ведь у меня своя семья есть.
— Есть и никто её у тебя не отбирает. Но знаешь, это как замуж выйти, вроде как одна семья уже есть, но теперь ты входишь и во вторую.
— Я же не барышня замуж выходить, — пробурчал Савелий, окончательно смутившийся от такой аналогии.
— Не барышня, конечно. Но ты у нас теперь вроде как тоже Икуф, поэтому все расходы семья возьмет на себя, как приглашающая сторона.
— Нет, я не… — с жаром начал Лий, но его неожиданно дернул к себе Тай, строго посмотрел в глаза и произнес так, что даже Шельм с трудом подавил в себе желание поежиться от такого тона брата:
— Не смей отказываться. Я сделал это только для тебя, прошел через это, а ты хочешь отвергнуть?
— Нет! — воскликнул Савелий, но резко осекся и посерьезнел, — Но и у меня есть гордость.
— И у меня. Но я через свою для тебя переступил.
— Когда это?
— Ты… спрашиваешь? — очень тихо уточнил Арлекин и попятился от него, не разрывая контакта взглядов.
— Я… — выдохнул Лий и, неожиданно метнулся к нему, впихнув дракончика в руки растерявшегося лекаря.
Арлекин вкинул взгляд. Человек застыл перед ним, а потом очень медленно протянул руку и коснулся щеки.
— Я… знаю, но это так много для меня, — прошептал Лий едва слышно.
— Чего много? — растерянно сморгнул масочник.
— Тебя, — одними губами произнес Савелий и шагнул совсем вплотную.
Они стояли, почти соприкасаясь друг с другом носами, и смотрели в глаза, не в силах оторваться. Их действительно за столь незначительный промежуток времени в жизни друг друга было слишком много и к этому "слишком" еще предстояло привыкнуть.
— Мне страшно, — неожиданно и для себя и для Тай признался Савелий. — Я слишком слабый для тебя…
— И мне страшно. — Вторя ему признался масочник, в этот момент не замечая никого, кроме мальчишки, что стоял напротив, — Я совсем тебя не понимаю порой, но мне… так хочется понять…
А Саврас и Шельм стояли в стороне и не могли оторвать от них пораженных взглядов, на их глазах масочник и человек пытались научиться говорить друг с другом, понимать и доверять. И, кажется, они шли по верному пути.
