Привяжи меня! - Дэвитт Джейн (книги онлайн без регистрации txt) 📗
Стерлинг был испорченным и эгоистичным, и Оуэну повезло, что он от него избавился.
– Вот тема, которую мы должны были обсуждать, – сказала Шэйри, прерывая поток его мыслей, сунув ему в руки книгу и стопку бумаг. – В числе прочих двадцатый сонет Шекспира. Это должно быть интересно.
– Иди, – сказал Оуэн. – Иди домой. Отдохни. Я со всем разберусь.
Видимо, он был совсем выбит из колеи, потому что вспомнил о том, что Шэйри была одним из преподавателей Стерлинга, только когда она уже ушла, забив мусорную корзину в учительской промокшими бумажными платками. Это было смешно – он знал расписание Стерлинга наизусть, как свое собственное, знал обо всех его заданиях и о датах сдачи, он не раз откладывал сессии, чтобы подождать, пока Стерлинг допишет работу. Обычно тот сидел с лэптопом за обеденным столом и пил газировку со льдом из стакана, стоявшего опасно близко к компьютеру. Стерлинг говорил, что ему очень нравятся лекции Шэйри, и Оуэн пожалел, что не сможет сказать ей об этом, не вызывая подозрений.
Он взглянул на часы. Времени было достаточно, чтобы просмотреть сонет, но недостаточно, чтобы найти кого-нибудь еще на замену. Две недели назад Шэйри давала контрольную, Стерлинг был очень возмущен, потому что не готовился к ней. Наказание, которое пообещал Оуэн за плохую оценку, явно подняло ему настроение – хотя Оуэн рассчитывал на обратную реакцию. Что сказать – он оказался недальновиден. Но Оуэна не слишком мучила совесть за то, что он собирается поощрить теоретически плохую работу. Контрольная уже написана, а что сделано – то сделано, в конце концов он знал Стерлинга; в любом случае его оценка будет достойной. Он получил пять, и Оуэну пришлось заменить задуманную порку наручниками, повязкой на глаза и множеством игрушек, после которых кожа Стерлинга стала такой чувствительной, что он кончил с хриплым стоном, стоило Оуэну капнуть ледяной водой на головку его члена – это было первое прикосновение к нему за весь вечер.
После Стерлинг, все еще дрожа, свернулся рядом с ним, изо всех сил вцепившись в Оуэна.
– Боже, что вы со мной делаете, вы заставляете меня чувствовать…
Оуэн закусил губу и, пролистав книгу, оставленную Шэйри, с облегчением нашел лист с заметками на нужной странице.
Занятие проходило в аудитории, в которой он не был уже несколько лет, правда она находилась недалеко от тех, где обычно шли его лекции, так что найти ее оказалось несложно. Когда Оуэн вошел в зал, половина столов уже была занята студентами, которые несколько удивленно смотрели на него, пока он шел к кафедре. Однако они лишь тихо перешептывались, и он решил воспользоваться этими несколькими минутами до начала лекции, чтобы просмотреть заметки Шэйри.
Он никогда не преподавал Шекспира, хоть и был уверен, что на одно или даже десяток занятий его знаний хватит. Может, он и не такой специалист как Шэйри – ему нравилась короткая современная проза, – но Оуэн гордился тем, что был гуманитарием широкого профиля.
Он периодически поглядывал на часы и встал, как только минутная стрелка оказалась на двенадцати.
– Добрый день, – сказал он, когда все в аудитории посмотрели на него. – С некоторыми из вас мы знакомы – я профессор Сойер, и все вы знаете, что я не с этого курса. К сожалению, профессор Тэмпл простудилась, и сегодня вместо нее я.
В этот момент в аудиторию, сутулясь, вошел Стерлинг с виноватым выражением на лице, которое сменилось расстроенным, а потом мрачным, когда он сел на свое место.
Оуэн не обратил на него внимания. Стерлинг опоздал не так сильно, чтобы отчитывать его, а чем меньше они общаются – тем лучше. Его природная уверенность – а Стерлинг, надо признать, был не единственным нахалом в аудитории – заставляла Оуэна рассматривать предстоящий час как вызов, а не как угрозу. Конечно, очень помогало то, что он верил, что Стерлинг, даже разозленный Стерлинг, будет благоразумен.
– Профессор Тэмпл говорила, что вы разбирали сонеты. С первого по сто двадцать шестой, посвященные неизвестному джентльмену, которого он называет?.. – Оуэн заметил смутно знакомое лицо – девушка, которая была на первом курсе в той же группе, что и Стерлинг. – Мисс Бауэрс?
Она откашлялась, длинные шелковистые волосы, такие же красные, как и ее щеки, упали на лицо.
– Эмм, Юный Друг?
– Верно, – Оуэн опустил глаза на книгу у себя у руках, копии которой лежали на столах перед большинством студентов. – А сейчас, пожалуйста, откройте страницу пятьдесят четыре, меня попросили посвятить это занятие двадцатому сонету. Признаюсь, я не очень хорошо его знаю, так что, возможно, мы все сегодня чему-нибудь научимся, собственно, для этого мы здесь и собрались.
В ответ на его попытку пошутить по залу прокатился смех. Первокурсники слишком нервничали, чтобы смеяться, второкурсники и третьекурсники слишком старались казаться хладнокровными, но к последнему курсу студенты расслаблялись и наконец немного привыкали к людям, от которых могло зависеть их будущее.
– Может, кто-нибудь прочитает сонет вслух, чтобы мы все имели представление о том, какова его идея, а потом мы разберем его на отрывки и посмотрим, что кроется между строк. Это Шекспир; мало кто мог вложить столько значений в на первый взгляд простые слова, и поскольку нас разделяют время и география, нам иногда трудно понять его юмор или разгадать намек, который бы показался совершенно прозрачным любому его современнику.
Оуэн оглядел аудиторию в поисках жертвы. Он не хотел, чтобы стихотворение испортили, поэтому никто из зевающих на задних партах не подходил, и он был не в настроении выслушивать, как кто-нибудь читает сонет наизусть, просто чтобы заработать оценку, поэтому он не стал ловить взгляды сидящих в первом ряду и тянущих руки. Он остановился на парне с умными глазами, когда вдруг голос Стерлинга прорезал шелест страниц и шум двигаемых стульев.
– Лик женщины, но строже, совершенней[2], – продекламировал Стерлинг, не глядя в раскрытую книгу перед собой; Оуэн задумался, когда это тот успел его заучить. Не было смысла его перебивать… иначе всем станет ясно, что Оуэн не контролирует ситуацию. Лучше пусть дочитывает.
Стерлинг склонился над столом, продолжая, и слегка расслабился, раздвинув ноги. На третьем катрене он поднял голову и встретил взгляд Оуэна, на его губах играла надменная улыбка, в глазах ясно горел вызов. Закончив, он ликующе ухмыльнулся.
– Спасибо, – сказал Оуэн и кивнул Стерлингу, проклиная давно почившего Шекспира и микробов, которые подкосили Шэйри. Целый час обсуждать стихотворение о любви одного мужчины к другому? Это ли не самая неловкая ситуация, которую только можно придумать…
Стерлинг прочитал сонет блестяще – чисто и выразительно, вкладывая в голос тоску и томление, скрывающиеся за каждым словом, и учителю в Оуэне было больно не признать этого, но он не мог уступить даже столь крохотную победу, если хотел выиграть войну.
«Твои нежный взор лишен игры лукавой,
Но золотит сияньем все вокруг…»
О боже, да. Глаза у Стерлинга сегодня прямо горели, но это был огонь злости.
– А теперь, кто мне скажет, какова самая очевидная интерпретация темы с точки зрения современного читателя?.. – Оуэн вопросительно вскинул брови. Шэйри говорила, что этот класс достаточно сильный и проницательный, и он надеялся, что по привычке или из желания произвести впечатление на гостя они постараются.
Парень, которого он хотел попросить прочесть стихотворение, поднял руку и, когда Оуэн кивнул, нерешительно сказал:
– Эээ, поскольку мы уже не так зациклены на традиционной ориентации, мы можем утверждать, что поэт хотел другого мужчину? Но не мог просто выйти и сказать об этом прямо, по крайней мере в те времена, поэтому он пытался убедить себя, что его вполне устроит дружба, хотя на самом деле это было не так, потому что он был по уши влюблен в этого парня.
«Да, уж ты-то точно не зациклен на своей ориентации», – подумал Оуэн, что было несправедливо – ведь он не мог с уверенностью утверждать, что этот студент – натурал. Он просто косноязычен.
