Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
— Вижу два окна, оба закрыты. Не разбивать же? Замерзнет ночью.
— Лучше я, — Шэй осторожно спустился на узкий карниз и, немного пыхтя, отжал раму скрытым клинком.
При этом он очень надеялся, что внизу не собралась толпа ротозеев, разглядывающих сумасшедшего, торчащего на скользком от мороси карнизе. Впрочем, с чего бы лондонцам сейчас смотреть вверх — чего они там в небе не видели, дождя?
Шэй с легким трудом протиснулся в окно и сразу отошел подальше, чтобы любовник не свалился на него. Мистер Кенуэй и впрямь не заставил себя ждать, но Шэй успел за это время осмотреться.
Комнатушка была крошечной. Шэй инстинктивно пригибался, чтобы не задеть головой потолок, хотя разумом понимал, что до потолка все-таки несколько дюймов будет. Вместо кровати — деревянный настил, стол сколочен кое-как. Грохот с крыши резонировал и почти заглушал подозрительное шуршание где-то то ли за стеной, то ли под полом… Очевидно, где-то неподалеку пировали мыши.
На настиле, застеленном грубым покрывалом из некрашеной ткани, валялись скромные пожитки Коннора: туго скрученный мягкий узелок (очевидно, с бельем), жестяная коробка с конфетами — судя по надписи, купленная еще в Бостоне, и заложенная пером книжка.
Хэйтем прикрыл за собой окно, огляделся и фыркнул:
— Надеюсь, в соседней комнате нас не ждет мистер Фолкнер с мушкетом наперевес.
— Он бы не ждал, а уже ворвался сюда, — возразил Шэй и, присев на настил, не удержался, прочел название книги. — «Школа злословия» какого-то Шеридана. В жизни о таком не слыхал.
— А следовало бы слыхать, — наставительно заметил мистер Кенуэй. — Молодой писатель, его родители из Дублина.
— А ты читал? — поинтересовался мистер Кормак, но книгу трогать не стал — все-таки это личное.
— Пока нет… — Хэйтему явно было любопытно, но он тоже проявил деликатность. — Слышал только, что в прошлом году постановка по этой пьесе в Друри-Лейн прошла с оглушительным успехом.*
— Сразу видно, что твой сын, — хмыкнул Шэй. — Может, и соберется на показ, если еще дают.
— Сразу видно, что ничего-то ты не знаешь, — парировал Хэйтем. — Конечно, Коннору нравится. Это же сатирическая комедия, на что-то большее Коннора не хватит. Одолжить у него почитать, что ли…
— Дочитает — тогда и одолжишь, — справедливо предложил мистер Кормак. — Например, по пути назад.
Неожиданно мистер Кенуэй помрачнел и не ответил язвительно, а вздохнул:
— Надеюсь, этот путь будет.
— Обсудим? — Шэй принял серьезный тон. — Я так понимаю, ты… принял решение?
— Я давно его принял, — глухо отозвался Хэйтем и уселся на подоконник, наблюдая за площадью. — Теперь только убедился в том, что иного пути нет. Предложить тебе убить меня было весьма мило. Я с трудом удержался от соответствующих комментариев.
— Ты что, всерьез думал… — начал было Шэй.
— Нет, — покачал головой Хэйтем. — Но Армитедж не успокоится. Видимо, он полагает, что тебе, перебежчику из ассасинов, в свое время было больше некуда пойти, нежели как в Орден; или ты хотел сделать карьеру; или обезопасить себя; или даже просто заработать. В общем, думает все то же самое, что и Ахиллес когда-то думал про тебя, хотя Грегори, наверное, таким сравнением бы оскорбился. Но больше всего меня тревожит то, что я не понимаю, как к этому относятся другие члены британской ложи. Мне бы побеседовать с ними, но как? Я бы мог попросить и Армитеджа представить меня, и он бы не отказал, но в его присутствии никакие серьезные разговоры будут невозможны. Если без него… Он убедится, что я строю планы — и может ударить первым. Он давно этого хочет, ему будет достаточно убедительного повода.
Шэй криво улыбнулся:
— Пару раз за ваш разговор мне казалось, что вы затеете дуэль прямо в этой чертовой «третьей гостиной». А когда я получил замечательное предложение встать на его сторону и предать тебя, то даже не сразу понял, что мне предлагают.
— Вот такой соратник Грегори и нужен, — буркнул Хэйтем. — Чтобы ни в коем случае не обошел его в искусстве интриговать.
Шэй невольно подумал, что до искусства Хэйтема интриговать ему тоже очень далеко, но тот продолжил:
— Ну и, конечно же, чтобы не имел собственного мнения. Именно так он о тебе и думает, и очень зря. Не будь у тебя собственного мнения, ты бы остался верным членом Братства и послушным учеником Ахиллеса. Но ему неоткуда об этом знать, да и вряд ли он заинтересовался бы твоими мотивами… Во всем этом хорошо только одно. Ты слышал, с какой уверенностью Грегори говорил о том, что меня отправили в колонии, чтобы навести там порядок?.. Но я отправлялся не за этим. Точнее, за этим тоже, конечно, но как раз это было не главным. Я отправлялся в колонии, чтобы найти храм Предтеч. И либо Армитедж об этом не знает, либо, наоборот, знает слишком хорошо.
Шэй поерзал и заговорил негромко, но уверенно:
— Таким доверять тайники Предтеч нельзя. Я могу понять его неприязнь к тебе. Я могу понять его неприязнь ко мне. Здесь все логично, нас Армитеджу любить не за что. И уж тем более правильно с его стороны желать убить Коннора. Коннор не только ассасин, но еще и соратник Вашингтона — по крайней мере, был им до последнего времени. Коннор — прямая угроза для его мечтаний. Но уверенность Армитеджа, что захватить мир можно силой, мне крайне не нравится. Если он дорвется до артефактов Предтеч…
— Дело не только в артефактах Предтеч, — покачал головой Хэйтем. — Дело в том, что та империя, которую Грегори так жаждет построить, нежизнеспособна. По крайней мере, не теперь. Например, Римская Империя была некогда несокрушима, Шэй. Никакие внешние силы не могли поколебать ее. Римскую Империю погубили не враги, ее разрушили некомпетентные и неэффективные политики, болезни и бедность. За мигом триумфа британского Ордена все начнет рассыпаться, и чтобы восстановить это, уйдут десятилетия. За это время… В Америке можно образовать несколько государств — или даже несколько десятков государств. Но стоит ли? Объединенная Америка, объединенные нынешние колонии — могли бы стать великой страной. Огромной. Процветающей. И при этом отлично управляемой. Поистине Новым Светом, в противовес Старому — с его вечными распрями. По крайней мере, все возможности для этого есть. Думаю, даже Коннор не стал бы сейчас с этим спорить.
— И кто бы стал управлять такой страной? — на всякий случай уточнил мистер Кормак.
— Не столь уже важно, кто на виду, — Хэйтем печально посмотрел за окно, усыпанное мелкими серебристыми капельками. — Если нам удастся победить в этой войне, то поначалу сможет почти любой, хоть Вашингтон, хоть Конгресс. Но сначала надо победить. А Грегори… он не видит открывающихся поистине потрясающих возможностей для Ордена. Да что там, он не только презирает ирландцев, шотландцев и индейцев — Англия под его началом умудрилась поссориться с Францией, Австрией, Швецией, Россией, Саксонией и тем, что называется Канада. А про Испанию я вообще молчу, Испания уже пару столетий как обиделась.
— А что с Орденом в Испании? — рассеянно спросил Шэй, обдумывая.
— Хранит нейтралитет… — вздохнул мистер Кенуэй. — Но знаешь, Шэй, в ложе Испании тамплиеры не глупее нас. А еще никому не нравится, когда кто-то лезет в отлаженный механизм, не стремясь разобраться, как он работает.
Шэй кивнул. Когда Хэйтем говорил так просто, не как на встрече с Армитеджем, он отлично его понимал, и всей душой готов был согласиться. Но один вопрос все-таки оставался:
— Почему Коннор, Хэйтем? — Шэй даже губу прикусил. — Если я все правильно понимаю, то Армитедж — опасный противник. Коннор неглупый парень, но он молод и у него нет и доли тех возможностей, которые есть у такого врага. К тому же, Армитедж находится у себя дома, на своей территории. И если я готов вступиться за тебя, не раздумывая и не спрашивая — как тамплиер и просто… как я, то… Почему ты оставляешь его Коннору?
Мистер Кенуэй отрицательно покачал головой:
— Потому что с моей стороны это не месть. Я уже мстил, и знаю, что этот процесс бесконечен. У Коннора не меньше причин желать изменить политику британского Ордена, и если я уважаю сына, то обязан признать, что это его право — и его долг. Но ты прав, Шэй, с таким соперником справиться ему будет нелегко. А чтобы он справился, мне нужно время… и немного удачи.
