Все, что захочешь (СИ) - Смирнова Наталья (читаем книги .TXT) 📗
- Здравствуйте.
- Это кто? – начальница канцелярии застыла, держа в руке кисточку от лака для ногтей. Я прыснул в кулак. Тётенька до сих пор не изменила своей привычке делать маникюр на работе. – Юра, ты ли это?
- Чуть свет и я у ваших ног, - пропел я, чувствуя, как широкая улыбка непроизвольно расползается по моей моське. Анечка, помощница, смотрела на меня так, будто её посетила любовь с первого взгляда.
- Какой ты!
- Какой?
- Взрослый! А костюм! Причёска. Блеск!
Да звиздец. Они что? Сговорились все что ли? За спиной раздались всхлипывания и частый топоток каблучков. Я отскочил от двери, пропуская невысокую темноволосую девушку.
- Что там опять не так? – дамочки с неподдельным сочувствием смотрели на плачущую девицу.
- Кофе не тот. А откуда мне знать, какой тот? Я уже и кофеварку выпросила в снабжении. Всё равно, не такой. Достал! Не могу больше.
Кажется, я понял, о ком шла речь.
- Что? Всё так запущено? – Девушка хлюпнула носом и приняла платок из моих рук. – Орёт?
- Не то слово, - в мой платок шумно высморкались. – Зверствует.
- Сколько ты тут?
- Вторую неделю.
- Пошли. Будет ему такой кофе как надо.
Секретарша засеменила рядом со мной. Вот он родной холл, дверь с табличкой «Директор», стол, весь в бумагах, нагромождение папок. Завал полный.
Я быстро засыпал зёрна в кофе-машину.
- Соль есть?
- Да. – Передо мной возникла солонка.
- Не смотри. – Щас, так я и выдам тебе секрет. Ну вот, теперь осталось выбрать режим «эспрессо». Всего одна минута. – Неси. Пусть радуется. Узурпатор.
Девушка воспряла и радостно застучала шпильками. Дверь осталась чуть приоткрытой.
- Кто варил кофе? – От этого голоса сердце вдруг перевернулось и забилось с перебоями.
- Я.
- Врёшь. Где он?
- Кто?
- Блондин с разноцветными глазами.
- Он, наверное, уже ушёл.
- Вернуть!
Дальше терпеть издевательство над несчастной девушкой я не стал. Резко открыл дверь и вошёл в «камеру пыток».
- Господин Звягинцев, прекратите измываться над своей сотрудницей.
Сотрудница по быстренькому испарилась с директорской территории, вероятно почувствовав, что дело пахнет керосином.
Миша… Мишаня… Он дёрнулся на стуле, словно хотел встать, а потом передумал.
- Юра…
- Доброе утро, Михаил Алексеевич. Вот, решил заглянуть к вам по очень важному делу.
Спокойно, Юрий, спокойно. Держи себя в руках. В кармане карточка. Не смотри ему в глаза. И на губы не смотри. И вообще, по возможности попробуй представить себе, что он тут даже и не сидит. Это просто призрак. Протяни руку и он растает.
- Забирайте свою грёбаную стипендию. Мне она не понадобилась.
Как лучше? Швырнуть ему в лицо или положить на стол? Наверное, лучше обойтись без истерик. Я аккуратно пристроил банковскую карту на краешек стола. Повернулся, чтобы выйти. Дело сделано.
- Юра! Подожди.
Чего ждать? Позволить, чтобы ты снова унижал меня?
- Юра, прости.
Прости? Вот так просто – прости? Он шутит? Я обернулся. А сердце всё грохочет с перебоями, в странном ритме, не подвластном мне. Пальцы уже трясутся от негодования. Внутри всё дрожит. Что ты знаешь о бессонных ночах, о горькой тоске, о бессилии и желании выть на луну?
- То есть, по-вашему, сначала можно выкинуть как ненужную вещь, а потом решить, что одного «прости» будет достаточно? Как же это в вашей неповторимой манере, Михаил Алексеевич, - как можно холоднее и презрительней.
- Юрка, лучше накричи на меня. – Взгляд побитой собаки, загнанной в угол.
- Зачем мне опускаться до вашего уровня? Судя по всему, орать – это ваша прерогатива. Куда уж нам до вас? - язвительно и безжалостно.
Вот тебе. Губы кусаешь? Думал, что прощу с лёту и кинусь на твою широкую грудь? Не дождёшься. Почему? Почему я не чувствую себя победителем? Почему же так ху*во-то, Господи? Никакого удовольствия, даже толики удовлетворения. Чувствую себя полным дерьмом.
- Юра, я люблю тебя.
- Не верю.
Ну, всё. Губы задрожали, кажется уже и голос сорвался. Не могу больше!
- Фак! Мерде! – со злости я стал ругаться на других языках. Но свой оказался ближе, чтобы выразить всё, что чувствовал сейчас. – Бл*дь! – в это слово я вложил всю свою гамму переживаний. Матерок в моих устах заиграл во всех красках.
Что я там схватил? Кажется, дырокол. Массивный такой. И хрясь им об пол. Миша подскочил, кинулся ко мне.
- Не трогай меня! – Вот и стул полетел в стену. С грохотом упала картина. Приплыли. Что там ещё? Взгляд заметался по кабинету, ища что-нибудь потяжелее.
- Юрка… - ненавистные и, в то же время, любимые руки схватили меня. Моё тело тут же откликнулось на его прикосновение. Словно молния прошла.
- Ну, хочешь, ударь меня.
- Заткнись.
Почему я обнимаю его в ответ? Впиваюсь в его губы с такой жаждой, будто измученный путник в пустыне, который нашёл колодец. Пить! Пить его влагу, проникать ещё жестче, глубже, терзать его рот, пока не закончится воздух. А он всё не заканчивается. Мы дышим кожей? Не могу от него оторваться. Боюсь, что всё окажется неправдой. Тяну на себя, скидываю стопки папок с его стола. Они веером рассыпаются по полу. А я уже сижу на столешнице и обвиваю его руками и ногами.
- Убивают! – дикий вопль и дверь распахнулась. Да чтоб тебя!
- Михаил Алексеевич, вы распустили своих сотрудников. Врываются без разрешения. – Надо, надо его отпустить, и не в силах. Утыкаюсь ему лбом в грудь, вдруг засмущавшись пристальных женских глаз.
На пороге застыли дамочки с вытянувшимися лицами. Вот и запалились. Змеюка безмолвно разевает рот, давится своим ядом, рожу её перекосило как на картине Пикассо.
- Я же говорила, - наконец, вырвалось злобное шипение, - пидоры.
- Не пидоры, а геи, - вежливо поправил Миша, нежно прижимая меня к себе. – Светлана Алексеевна, жду ваше заявление об увольнении у себя на столе. Остальным предупреждение в устной форме. Рита, приберись потом в моём кабинете.
Я окинул взглядом свой погром. Кажется, стул выдержал мой натиск. Картине каюк. На линолеуме вмятина от дырокола. Папки и бумаги валяются на полу. Несколько осколков когда-то были кофейной кружкой. Мда, живописно.
- А теперь прошу всех выйти. Мне нужно закончить с Юрием разговор. Ритуля, меня ни для кого нет на полчаса.
Я уже знаю, что это будет за разговор. Его причина очень красноречиво оттопыривает штаны.
Дверь аккуратно и тихо закрыли с другой стороны. Я нетерпеливо дёрнул пряжку ремня, плавно опустил бегунок молнии. И время остановилось.
От судьбы не уйдешь
- Юрка… - Мишина ладонь прошлась по моим волосам. – Где твоя шевелюра? Только чёлка немного осталась.
Да, у меня новая причёска – короткие виски, сзади под машинку, приподнятый затылок. Чёлка подстрижена по косой. Несколько прядей высветлены.
- В Кёльне оставил.
Лежу на столе. Между ног пристроился Миша. Штаны свалились на пол. Приятно ноет зад. Я потянулся к Мишане и медленно, с чувством, стал целовать его в губы. Хочу полностью прочувствовать, распробовать, а то от страсти, которая снесла шифер, не успел ни насладиться, ни напиться. Целую властно, ощущая желание покорить.
- Так я прощён?
- Почти.
Вижу мольбу в его глазах. Никогда не видел его таким.
- Ты заслужил наказание.
Миша вмиг поменялся в лице.
- Сейчас ты ответишь своей задницей за все мои страдания.
Коварная мысль защекотала мои нервы. От этого я мгновенно возбудился.
- Юрка, - во взгляде мелькнуло удивление и что-то такое, что я пока не могу распознать, - ты ведь не…
- Да, Миша, да, - прервал я его и сладко улыбнулся. – Сейчас ты слезешь с меня и ляжешь животом на стол.
Он только кивнул головой, а я снова принялся его целовать, бегло, почти невесомо, касаясь щёк, глаз, ощущая под губами пушистые ресницы. Миша! Ты первый мужчина, которого я хочу взять. Я хочу почувствовать тебя. Побыть тобой.
