Ринго и Солнечная полиция (ЛП) - Вилгус Ник (читаем книги TXT) 📗

Санта всегда забывал о таких детях.

– Чем ты занимаешься, кроха? – спросил Томас, заходя в гостиную и глядя на дерево.

Джереми пожал плечами.

– Должно быть, тебе нравится эта ёлка – ты так долго смотришь на неё.

– Она красивая, – сказал Джереми. – Папа?

– Да?

– Санта придёт?

– Конечно.

– Он не забудет?

– Ни шанса.

– Ты уверен?

– Уверен.

– Что, если я не был хорошим мальчиком? Он всё равно придёт?

– Ты был очень хорошим мальчиком. Почему ты так говоришь?

Джереми пожал плечами. Он не мог объяснить ощущение апатии, которое накрыло его. Взволнованность, переживание, замешательство. Для него в этом не было смысла. От этого ему было страшно.

– Ты в порядке, милый? – спросил Томас.

– Мой папа приедет на Рождество?

В его голосе была надежда, но и страх тоже.

– Он говорил, что приедет, – осторожно ответил Томас.

– Он не забудет?

– Надеюсь, нет. Но из Алабамы ехать далеко, и он сказал, что попробует одолжить машину. Так что...

– Он придет?

– Я надеюсь на это, милый. Я знаю, что ты хочешь его увидеть.

– Мы можем поехать туда?

– Мне нужно работать. У меня куча вечеринок, потому что это праздники. Я не могу прямо сейчас взять выходные, чтобы поехать туда.

– Ты уверен, что он приедет?

– Он так сказал.

– Он не забудет про меня?

– По какой причине ему забывать о тебе?

– Он увидит, как я играю на празднике?

– Если он доберется сюда достаточно рано...

– Если я буду жить с ним, я буду видеться с тобой?

– Я буду приезжать, когда смогу.

Джереми повернулся обратно к ёлке, сжал губы.

– Что всё это значит, кроха? – спросил Томас, садясь рядом с ним, обвивая рукой плечи Джереми.

– Я не знаю, – тихо сказал Джереми, прислоняясь к нему. – У меня будет такое дерево, если я буду жить с моим папой?

– Я не знаю, какое у них есть дерево.

– Почему мой папа не может жить с нами?

– В мире все устроено иначе, милый.

– Он тебе не нравится?

– Он взрослый. У него есть собственное жильё.

– Но почему он не может жить здесь?

– Взрослые не живут с другими взрослыми. Если только они не семья.

– Он не семья?

– Он не моя семья, сынок. Он твой папа, а не мой.

– Но он не мой папа. Ты папа.

– Он твой биологический отец.

– Но ты мой папа.

– Я твой приёмный папа, но теперь ты нашёл своего настоящего папу, так что, может быть, ты будешь жить с ним.

– Что, если я не хочу?

– Мы поговорим с судьёй, и судья спросит у тебя, чего ты хочешь. Где ты хочешь жить. Так что тебе нужно будет сказать ему. Но судья должен принять решение. А Койл... он твой настоящий папа. Он был парнем твоей мамы. Он твоя кровь.

– Значит, мне придется жить с ним?

– Нам придётся делать то, что скажет нам делать судья.

Джереми опустил глаза, глядя на основание ёлки, пытаясь разобраться в этих делах.

Было тяжело представить, как можно уйти и поехать жить в Алабаму с Койлом и бабушкой. Это было очень далеко. Им понадобилось почти четыре часа, чтобы приехать туда, и четыре часа, чтобы вернуться. Было тяжело представить, как не жить с мистером Томасом. Страшно, на самом деле.

Он не мог найти в этих вещах смысла.

– Я был плохим? – спросил он, поднимая взгляд на мистера Томаса.

– Что ты имеешь в виду?

– Я вёл себя плохо, раз теперь должен уйти?

– Не говори так, сынок. Ты не плохой. Ты никогда не был плохим. Ты хороший мальчик. Но Койл твой папа, и у него есть права. Он имеет право заботиться о тебе. Так что судья должен принять решение.

Джереми слышал эти слова, но они не имели никакого смысла.

Разве плохих людей не отправляют в суд, чтобы наказать?

Его наказывали за то, что он был плохим?

– Я не хотел быть плохим, – тихо сказал он.

– Прости?

– Я не хотел этого.

– Не хотел чего?

Джереми не ответил. Томас был хорошим. Томас не сказал бы ничего о том, что он был плохим. Но он был плохим. Он знал это. И теперь он будет наказан.

– Хочешь снова порепетировать свою песню? – спросил Томас. – Праздник через два дня. Практика приводит к совершенству, помнишь?

– Ладно.

Глава 40

После того, как Томас поцеловал его и выключил свет, Джереми лежал в темноте.

Мама хочет поиграть...

Какие мягкие у неё были груди.

Как ему нравилось целовать их.

Он подождал, когда Томас ушёл в свою комнату, прежде чем перевернуться и прижаться пахом к кровати. Его охватило покалывание, удовольствие, электричество, которое пронзило его тело.

Томас сказал, что это личное, как например, поход в ванную, что-то, что он не должен делать рядом с другими. Это было приятно, но и плохо. Это казалось неправильным. Будто он делал что-то неправильное. Будто он был плохим.

Его психолог, мисс Андреа, продолжала спрашивать его об этом. Будто это было плохо. Будто с ним было что-то не так.

Он не мог ничего с этим поделать.

Его разум был заполнен мыслями о матери, и он тёрся о кровать, пока не пришло облегчение.

Он провалился в беспокойный сон. Ему снова снился тёмный дом с запертыми дверьми и длинными коридорами. Он бежал по коридорам. Бежал и бежал. Впереди, в тенях, в темноте, он увидел спину мужчины. Это был его папа. Он продолжал бежать, пытаясь добраться до папы, потому что знал, что будет в безопасности.

Он был очень высоко. На расстоянии полутора километров, как казалось. Здесь и там появлялись окна, в которых не было видно ничего, кроме звёзд и пустоты. Он знал, что должен догнать мужчину, если хочет быть в безопасности. Если хочет выбрать из тёмного дома. Раз двери были закрыты, он не мог пройти через них. Не мог достать до ручек. Не мог открыть их. Его единственной надеждой было продолжать бежать.

Но...

Мужчина впереди него бросился за угол и исчез.

Джереми побежал за ним.

Когда он повернул за угол, запыхавшийся, уставший, напуганный, его тело казалось лёгким, но и тяжёлым, он увидел спину мужчины. Мужчина просто стоял там.

Он попробовал крикнуть: "Папа!"

Попробовал, но слова не вышли.

Кот съел его язык.

Мужчина вдруг обернулся.

Это был не папа.

Это был Койл.

И Койл усмехнулся и злобно рассмеялся.

Джереми развернулся, желая пойти обратно туда, откуда пришёл, но коридор исчез, и не было ничего, кроме пустого пространства. И звёзд. Так много звёзд. И была долгая дорога в эту черноту.

Он не хотел идти с Койлом.

Где папа?

Он огляделся, переводя взгляд с одного окна на другое, к дверям, коридорам, но идти было некуда, бежать было некуда.

Когда Койл пошёл к нему, он закричал.

Глава 41

– Ему снились кошмары, – сказал Томас двумя вечерами позже, наливая Рэнди шот "Бейлис Ирландские Сливки".

– Как ты можешь пить это дерьмо? – спросил Рэнди.

– В этом доме это традиция. Один шот за праздники тебя не убьёт.

– Это напоминает мне шнапс, а хуже шнапса только вино в коробке. Та обычная бурда в картонной коробке. Так расскажи мне о тех кошмарах.

– Он говорит, что он в тёмном доме высоко в небе. Бежит и бежит. Это всё, что он помнит. Он не может открыть никакие двери, чтобы выбраться.

Рэнди нахмурился.

– Ты будешь это пить? – спросил Томас.

Рэнди поднёс шот к губам, опрокинул его и сморщился.

– Ты единственный, кого я знаю, кому не нравится "Бейлис", – сказал Томас.

– Слишком сладко. Этот кошмар снится ему каждую ночь?

– Не каждую. Но достаточно часто. Уже пару недель. С тех пор, как мы съездили в Алабаму.

– И он в тёмном доме?

– На небе. Знаю, в этом нет смысла.

– Ну, может и есть, в каком-то смысле. Дом – это символ жилища. Где ты живёшь. Где живёт твоя семья. Может, есть в его доме "двери", которые он не может открыть. Или двери, которые он не хочет открывать.