Притворись, прошу! (СИ) - "MMDL" (серия книг txt, fb2) 📗
Я не успевал обмозговывать услышанное: на ментальный конвейер проблемы Отиса поступали одна за другой столь быстро, что сориентироваться в срок было невозможно. Я привязывал разноцветные нити, протягивал их между логическими узлами кропотливо и внимательно — и все равно терял добрую половину всей сути. Я хотел понять Отиса. Но не мог. Потому что…
— …капец ты сложный… — только и смог выдать я.
— Зато ты простой, как камень в ботинке, — усмехнулся Отис, с туманной улыбкой потупив взгляд. Похожую улыбку мне уже доводилось видеть: у Ларри. Вот только на лице Отиса она смотрелась куда приятнее, пусть и менее уместно.
— Я одного не понял: почему ты не хочешь пить с целью преодолеть антипатию к мужскому телу? Сара говорила что-то такое…
— Я это для Сары придумал, — пожал плечами он. — Ты же заварил эту кашу, ляпнув ей, мол, мы переспали по пьяни и потом уже сошлись. Должен же я был каким-то образом связать концы, чтобы твоя легенда и моя… антипатия не составляли вместе парадокс.
— То есть ты не против такого метода превозмогания? — Мои брови приподнялись сами собой, и на лице явственно запечатлелся пошлый намек.
— Пить, чтобы потом переспать?..
— Ну а что? Мне со страшненькими девчонками в ранней молодости помогало… Твою мать! — осенило меня. — Я — «страшненькая девчонка»?..
Смех Отиса был громким, глубоким и заразительным. Я не заметил, как мои губы растянула улыбка от уха до уха; заколдованным идиотом я глядел на хохочущего Отиса во все глаза, голодно вслушивался в его тихие придыхания между смешками…
— Завалимся в «Четыре рюмки»? Сейчас, — добавил я, и смех Отиса естественно сошел на нет.
Он всецело понимал, что скрывается в тени моего, казалось бы, невинного вопроса. Молча оценивая мою серьезность и настрой, Отис рылся в переполненных коробках «за» и «против». Искал разумный, обоснованный ответ, пока не осознал всю глупость данного подхода…
— Да… пожалуй…
========== Глава 21 ==========
В баре «Четыре рюмки», давно ставшем для нас вторым домом, было, как и положено, мрачно. Из музыкального автомата по всему залу растекался тихий плач рок-гитары, который уставшие от невзгод работяги проглатывали вместе с огненной водой. То там, то сям стучали по круглым столам бокалы, журчали хриплые беседы вполголоса, редкий кашель, шорох одежды. Казалось бы, это место должно непременно наводить тоску! — но для нас с Отисом «Четыре рюмки» всегда был, есть и будет глотком свежего воздуха, оазисом посреди раскаленной пустыни. Мы заняли свой обычный стол с высокими барными табуретами; на мягких диванах было излишне комфортно. Уют — зло, как и сытость, счастье, здравие… Все они порождают блаженную негу, нежелание думать и что-то менять. Нет, страдания куда продуктивнее, пусть и не возникает желание их переживать…
Не договариваясь с Отисом ни о чем, я направился к барной стойке за выпивкой. Он же остался за нашим столом: сел, склонился над ним, зажал голову обеими руками. Понимаю твое недоумение, дружище… Мы действительно решили сделать это?.. Я попросил у бармена что-то покрепче, чем наше с Отисом традиционное алко-меню, даже не посмотрел на протянутые мне два рокса и темную бутыль. Рассчитываться сейчас мне не нужно было: у нас с Отисом открыт в этом заведении общий счет, по которому мы платим в конце каждого месяца. Удобная система, надо только избегать глубоких размышлений об алкоголизме…
Я вернулся к Отису с устойчивым ощущением, что перепутал столик — настолько интенсивна была его аура отторжения нашей странной новой реальности. Пока я расстегивал куртку, Отис разлил выпивку по стаканам и поставил бутылку рядом с собой: не спорю, ему она нужнее — только для этого сегодня мы ведь сюда и пришли. По пути в «Четыре рюмки» мы угрюмо молчали, и хотя атмосфера была все такой же неловкой, я томился от предвкушения. Ныне от этого чувства не осталось ни капли. Меня упорно преследовало предчувствие, что мы с Отисом планируем совершить самую огромную ошибку за все годы знакомства, и я пил как не в себя, стараясь заткнуть интуицию или мандраж. В голову лезло представление того, как для Отиса выглядит сегодняшний вечер: пить-пить-пить, пока человек напротив не начнет казаться всецело привлекательным… Я гордец, у меня большое самомнение, и такой подход по отношению ко мне не может не ранить! Мы не говорили друг другу ни слова, опрокидывали потихоньку рокс за роксом, а внутри у меня кипели, поднимаясь, обида и злоба. Время от времени мне приходилось проводить пальцами по лицу, чтобы понять, не гляжу ли я на Отиса с ненавистью — которую он все равно бы не смог заметить, потому как смотрел в стол. Два осужденных, ждущих эшафота на рассвете…
Получив четвертую порцию пойла, я осознал, что не один Отис должен отслеживать свою кондицию. Его свободная рука лежала на темной полировке — я не мог оторвать от нее взгляда. Точно так же, как и не мог вообразить уместность следующего: вот я позволяю своим пальцам медленно добраться до расслабленной кисти Отиса, коснуться его кожи, накрыть его руку своей… Эта фантазия виделась странной и неуместной! Если даже такую мелочь я не могу себе позволить, то как я дальше сумею зайти?! Какой-то дурдом…
Входная дверь громко распахнулась, и в бар ворвалась излишне веселая пара мужчин. Их громоподобный гогот разбавлял пронизанный благодатной тоской воздух, отчего всем присутствующим становилось не по себе. Гости являлись таковыми не только для данного заведения, но и для нашего города, если судить по спортивным нашивкам на их блекло-бордовых толстовках. Тот, что был выше и шире, поправил кепку толстовке в тон и присвистнул, заметив помощницу бармена. Худенькая студентка колледжа с коротким хвостом пшеничных волос сперва смутилась, поддалась секундному испугу, но все же вскарабкалась на горную тропу профессионализма: на этой работе необходимо приветливо улыбаться — или мой посуду в соседней каморке, за что и зарплата будет, соответственно, меньше.
— Чего желаете? — осторожно спросила она, когда новые клиенты заняли табуреты за стойкой.
— Тебя, цыпа, в качестве закуски к пиву. Сколько сможешь простоять на коленях?
Девушка выдавила полуулыбку в ответ на эту грязь, довольные посетители переглянулись, смеясь, и швырнули измятые купюры на стойку.
— Налей чисто здешнего пива — и себе чего-нибудь.
— Мне запрещено пить на работе, — пожала плечами она, по очереди наполняя светлым пивом стеклянные кружки.
— Да ладно, — хмыкнул второй. Его короткие толстые пальцы прошлись по жесткой рыжей щетине, полный вожделения взгляд — по талии и бедрам обреченной на эту беседу. — У нас бармены всегда пьют с клиентами! Иначе как душевный разговор поддерживать, м?
Девушка растерялась, с застывшей восковой улыбкой поставила перед посетителями пиво. Рука первого проблемного клиента сцепилась вокруг ее запястья — студентка поморщилась от боли:
— Мне нужно работать, отпустите, пожалуйста…
— Господа… — громко, но без каких-либо усилий обратился к ним бармен.
Ему было лет уже под шестьдесят. Щедро покрытые сединой волосы держались на затылке в конском хвосте; овальное лицо, обтянутое тонкой серой кожей, было ценно лишь глазами, мудрыми, сдержанными и выразительными. Белая футболка да черный драный жилет не обтягивали мышцы — напугать внешним видом он бы не смог, а достучаться впечатляюще разумными речами до подобных скотов — и подавно…
— …у нас не принято дотрагиваться до персонала. Ведите себя прилично, или я попрошу Вас сейчас же уйти. — Оперевшись ладонями на полировку, бармен пристально взирал на наглых приезжих. Мощные челюсти того, кто носил кепку, двигались из стороны в сторону, как будто он перемалывал хрящи или мелкие кости. — Руку уберите от стажерки.
Мы с Отисом, все это время силящиеся чуть-чуть протрезветь и включиться в происходящее, развернулись к барной стойке вполоборота. Не мы одни напряглись, почувствовав кожей приближение грозовых ветров: глаза всех присутствующих устремились на пару у стойки. «Четыре рюмки» — общий дом для всех нас, гадить здесь непозволительно. Я понятия не имею, как эту милую девчушку зовут, однако, раз работает тут, она автоматически мне больше не чужая, как и бармен, имя которого я спрашивал за минувшее десятилетие несколько раз, но был слишком пьян, чтобы его наконец-то запомнить! — а задавать вопрос: «Как тебя зовут, говоришь?..» слишком часто не стоит… Оттого для меня он — «старик», а она — «ах да, та девчонка из-за барной стойки…»
