Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
От этого мысль Шэя направилась в совершенно другую сторону. Сам он был в деревне Коннора только один раз — вскоре после того, как мелкий Радунхагейду появился в доме Хэйтема. Мистер Кормак, естественно, добирался совершенно иной дорогой: сначала морем на «Морриган», потом высадился во фронтире и отправился к поселениям могавков самым удобным путем, который подсказали местные охотники, а вовсе не самым коротким. И когда его встретила пожилая женщина — кто-то вроде вождя — с трудом объяснил ей, что он не работорговец, и даже не англичанин и не француз; что ребенка забрал отец, а не похитили злые враги; что мальчик обязательно вернется на лето; что… Нет, не так Шэй думал попасть туда второй раз.
— Мы уже близко, — предупредил Коннор. — Мой народ не помнит тебя. Не знает тебя. Я буду говорить сам.
Шэй даже отвечать не стал. Сам же согласился с тем, что сын решает, как и что делать. Но оказалось, что это еще не конец — впереди мчался еще один всадник, и мистер Кормак был уверен, что тот уже успел увидеть преследователей. Уж чего этот всадник опасался, было неясно, но он посвистывал и выжимал все, что мог, из замученной кобылы. Не помогло — Коннор пальнул еще тогда, когда Шэй только вытянул руку с пистолетом, готовясь прицелиться. И, конечно, Коннор бил без промаха — сам же когда-то обещал отцу, что научится стрелять из пистолетов Эдварда Кенуэя не хуже дедушки.
Сейчас Коннор был похож на своего отца куда больше, чем на свой народ, который так рвался защищать.
Забор — высоченный, из острых, заточенных кольев — возник впереди как-то неожиданно. Шэй окончательно перестал понимать, где находится, и с легким трудом принял осознание, что деревня ганьягэха — вот она. Он поискал глазами ворота — точнее, хитрую конструкцию, мимо которой в тот первый раз прошел трижды, прежде чем догадался, что именно это и есть «дверь» — и снова изумленно притих. Оказалось, что Коннор провел его лесами как-то так, что союзники вышли к поселению вообще не с той стороны, с которой Шэй рассчитывал. Капитан Кормак подумал, что Коннору удалось обмануть даже его, опытного путешественника, который умудрялся не сбиваться с пути в тумане Атлантики…
— Что-то не так, — проговорил Коннор, оглядев местность — видимо, он замечал что-то, недоступное взгляду Шэя. — Ганьягэха знают, что враг скоро будет здесь. Кто-то уже предупредил их.
Это Шэю категорически не понравилось. Раз их кто-то успел опередить, можно было готовиться к любым сюрпризам — и к хорошим в последнюю очередь.
— Надо идти, — Коннор направил коня к воротам и легко проскользнул внутрь.
Шэй отправился за ним. Сразу за забором и стало очевидно, что «что-то не так». В прошлый раз, когда Шэй был здесь, жизнь тут текла тихо и спокойно. Индейцы занимались простыми человеческими делами — разделывали добычу, жгли костры, мастерили стрелы, смеялись, переговаривались между собой. Носились и играли дети. Некоторые индейцы делали что-то, недоступное пониманию европейца, но тоже мирное — хоть и перья летели в самом прямом смысле.
Но сейчас деревня напоминала растревоженное гнездо. Не было видно детей, большинство женщин попрятались. Мужчины были вооружены и — Шэй чувствовал — не стреляли в него только потому, что его привел Коннор.
Коннор, кстати, уверенно направился к шалашу вождя — той самой женщины, с которой когда-то довелось поговорить Шэю. И сейчас мистер Кормак тоже увидел ее — постаревшую, сгорбившуюся. Та женщина, которую помнил он, была немолодой; сейчас же она была уже старухой. Но поразило его вовсе не это.
Рядом с Матерью Рода стоял… Шэй даже капюшон откинул. Нет, этого человека он здесь увидеть никак не ожидал.
— Чарльз Ли! — прошипел Коннор и спрыгнул с конской спины.
Шэй сразу же рванулся за ним. Конечно, он давал слово подчиниться, но нельзя же допустить убийства соратника! А Коннор сейчас в том состоянии, что убьет — и только потом подумает.
— Радунхагейду! — проскрипела старуха и залопотала что-то на своем языке.
Коннор даже слушать не стал. Подошел ближе, закрыл ее собой, и только потом обратился к врагу:
— Что ты здесь делаешь, тамплиер?
— Ну, здравствуй, — буркнул мистер Ли и повернулся к Шэю. — И тебе привет, Кормак. Ты же вроде тоже тамплиер, не так ли?
Шэй откашлялся и осторожно протянул:
— Приветствую, Чарльз. И несмотря на то, что я тамплиер, а рядом со мной — ассасин, у меня тот же вопрос. Что ты здесь делаешь, черт тебя дери?
— Приехал, чтобы принести мою деревню Вашингтону на блюдечке?! — вдруг полыхнул Коннор. — Что ж ты никак не отстанешь от моего народа?!
— Щенок! — немедленно завелся мистер Ли. — Да что ты вообще знаешь, ассасин чертов! Я приехал предупредить. Я приехал защитить! Можешь плясать под дудку своего обожаемого Вашингтона, а я давно понял, что он полный кретин! И ты не лучше, раз слушаешь его, раскрыв рот!
Обстановка накалилась так, что Шэй даже губу прикусил. Коннор в ярости, разве что скрытые клинки не обнажил. Чарльз — в затруднении, но дожидаться смерти явно не собирается — положил руку на кобуру. Сам Шэй только теперь осознал, что тоже положил руки на пояс, хотя не мог бы сказать, на кого именно здесь он готов нападать. Сын, соратник… Не на старуху же?
И тут именно эта сухонькая сгорбленная женщина удивительно вовремя произнесла с сильным акцентом — видно, чтобы и чужаки понимали:
— Мы не хотим, чтобы на наших землях проливалась кровь. Радунхагейду, разве и ты не этого хочешь?
— Я… — Коннор шумно вздохнул и сцепил руки. Это говорило о том, что нападать на Ли прямо сейчас он не собирается, готов поговорить.
Чарльз тоже убрал ладонь с пояса и хмуро произнес:
— Эй, Коннор, или как там тебя по-индейски… Я поехал к твоим индейцам еще до того, как Вашингтон отправил приказ. Слышал доклад, что твои родственники… или как их называть? В общем, твое племя вступило в сговор с британцами. Будто много от них лимонникам проку! Услышал — и сразу поехал, потому что поссорился с Вашингтоном, и слушать меня он бы не стал.
Шэй почувствовал, что шестеренки в голове щелкнули — и невольно произнес:
— Так ты из-за этого с Вашингтоном разругался?
— Не только из-за этого, — буркнул Чарльз. — Он кретин! А индейцы тут — только топливо.
Коннор оскалился:
— Мой народ всегда был тебе поперек горла!
Чарльз почти устало на него поглядел:
— Твой народ мне всегда был… до фонаря, мистер Кенуэй. Но я услышал планы Вашингтона стереть деревню могавков с земли — и понял, что если позволить этому свершиться, то в этом опять обвинят меня! Встать между тобой и твоим отцом — это похлеще, чем встать между колонистами и британцами! В плену было куда безопаснее. Кормак, хоть ты ему скажи!
— А что я ему скажу? — откровенно ляпнул Шэй. — Ну хорошо, приехал ты сюда, предупредил о планах Вашингтона. А дальше что?
Мать Рода пошевелилась, тяжело оперлась на посох и проскрипела:
— Мы хотели помогать. Не тем, кто уже приезжал с факелами. Люди Далекого Острова жестоки, но они могут защитить нас, нашу деревню, нашу землю.
Чарльз Ли повернулся к женщине и проговорил с горечью, которой Шэй вряд ли мог от него ожидать:
— Это не так, мэм. Они будут вас защищать, пока вы им нужны. Они будут вас защищать, пока им не потребуется эта земля. Они ничем не лучше тех, кто приходил к вам с факелами. Мы вообще… не лучше вас.
Коннор наконец заговорил — и в его голосе звучала неподдельная боль:
— Похоже, мой народ никогда не будет в безопасности.
— Ты прав, — бросил Ли, а потом устало скривился. — Дикарь.
Однако Шэй неплохо знал друга, а потому сказал:
— Это ведь не все, Чарльз? Ты дергаешься, как тогда, когда Хэйтем тебя допрашивает.
— Не все, конечно, — мрачно откликнулся тот. — Союз ирокезов…
— Союз Шести, — хмуро поправил его Коннор.
— Никакой разницы, — отмахнулся Чарльз. — Союз Шести раскололся. Онейда подались к Вашингтону. Могавки…
— Ганьягэха, — буркнул Коннор.
— Ганьягэха — к британцам, — насмешливо поправился мистер Ли. — Но это все для них же самих — только способ выжить. А помочь выжить можем только мы. Воины племени уже ушли подстерегать колонистов. Они не поверят никому. И они правы — потому что их обманывают все.
