Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
— Хватит! — вдруг вклинился Коннор, неожиданно опомнившись первым. — Это все может подождать! Главное сейчас — мой народ. Я не допущу, чтобы повторилось все то, что я… Все то, что… Все… это.
— Тогда едем, — Хэйтем перестал прожигать противника взглядом и повернулся, готовый направиться в сторону фронтира.
… Но Коннор вытянул вперед руку в останавливающем жесте:
— Нет. Я еду один.
— Коннор? — мистер Кенуэй растерялся. — Сын…
Шэй снова встревожился и даже перестал приглядывать за действиями Вашингтона, оставив ему полную свободу передвижения. Коннор сейчас был важнее.
— Я разрываю союз! — выдохнул Коннор. — Думаешь, я настолько глуп, отец, что поверю, что ты узнал это только что?! Ты знал об этом и молчал. Сколько лет ты молчал! А ведь я верил тебе, несмотря на то, что ты… И ты тоже, Шэй! Вы оба знали, не так ли? И молчали! Кровь моей матери на чужих руках! Но вы все, — он обвел взглядом и родителей, и Вашингтона. — Вы знали и пользовались мной! Предупреждаю, — взгляд Коннора остановился на фигуре главнокомандующего, — я убью любого, кто попытается мне помешать.
— Коннор, — Шэй почувствовал, как у него дрожат руки, а внутри словно мечется загнанная птица в клетке — так было всегда, когда Коннор делал что-то… неожиданное. И он заговорил успокаивающе, подумав, что только его, возможно, сын сейчас согласится выслушать. Никого больше. — Я согласен, предотвратить резню — это самое важное сейчас, но послушай меня! Ни я, ни Хэйтем не хотим, чтобы это повторилось. Мы знали, но…
Мистер Кенуэй перебил:
— Коннор, я знал, что деревню сожгли люди Вашингтона, но не думал, что приказ отдал лично он. Такие всегда перекладывают… делегируют подобные вещи другим, чтобы в случае чего сделать вид, что непричастны. И сейчас я удивлен не меньше твоего. В первую очередь — тем, что мистер Вашингтон, оказывается, способен на решения. Во вторую — тем, каковы эти решения. Я… я, наверное, жестокий и безжалостный, ты прав. Но даже мне не по себе от того, как легко этот человек распоряжается жизнью и смертью.
— Коннор, — Шэй рискнул подойти ближе к сыну, не обращая внимания на то, что мистер Вашингтон, не понимая сути разговора, отошел вглубь палатки, затравленно глядя на них. — Мы не просто так не говорили тебе об этом. Мы не хотели, чтобы ты стал… мстителем. Таким был я.
— И я, — беспощадно для себя произнес Хэйтем. — И меньше всего мне хотелось, чтобы это произошло с тобой.
— Так нельзя! — сорвалось с губ Коннора, но он мотнул головой. — Впрочем, к черту! Не время говорить об этом. Мне нужно успеть перехватить приказ. Он ведь отправлен недавно?
Хэйтем расправил скомканную бумагу и глянул в самый низ:
— Запись датирована нынешним числом. Ты можешь успеть.
Мистер Кормак тронул сына за плечо:
— Позволишь поехать с тобой?
Коннор несколько мгновений колебался, после чего вынес вердикт:
— Можешь поехать со мной, но только ты. А ты, отец…
— Если с тобой отправится Шэй, то я не настаиваю, — поднял руки Хэйтем. — Может, мне действительно лучше остаться здесь и проследить за тем, чтобы не было неприятных сюрпризов.
Коннор промчался по лагерю, распугивая и офицеров, и солдат, шарахавшихся от него в разные стороны, а достигнув коновязи, резко потребовал:
— Не вздумай пытаться остановить меня, Шэй. Я все равно тебя не послушаюсь.
— И не собирался, — ровно бросил мистер Кормак, взмахнув в седло. А потом и натянул ассасинский капюшон — так же, как много лет назад. — Это твое дело и твое право. Но мы не можем знать, что ждет впереди, так что будет лучше, если нас будет хотя бы двое.
Коннор на своем жеребце покосился на Шэя, но ничего не сказал — звонко, чисто по-индейски свистнул и сжал ногами конские бока, с места взяв в галоп. Шэй не отставал.
И только когда лагерь полностью остался позади, Коннор наконец нарушил молчание. Он задыхался и выпаливал соображения отрывисто, рвано:
— Придется скакать во весь опор. Лишь бы конь не подвел. Дорога плохая, много скал. Не спешивайся, Шэй, иначе мы потеряем время.
— Поеду на полкорпуса позади, — четко откликнулся мистер Кормак. — Прикажешь — выполню.
Шэй произнес это легко. Так было всегда — сначала он был учеником в Братстве, потом точно так же работал на тамплиеров… Да, это было привычно.
Да и Коннору будет не лишним убедиться, что операцией управляет именно он. В отличие от главнокомандующего, сын и в самом деле, даже в свои юные годы, умел брать на себя ответственность. Только бы не натворил того, о чем потом будет жалеть.
Коннор не соврал, дорога и впрямь была отвратительная. Никудышная дорога, чего уж там. Шэй вцепился в поводья и чувствовал, что конь с ним солидарен — ни минуты покоя, вечно приходится то вилять между деревьями, то нестись буреломом, то с ювелирной точностью преодолевать каменные выступы и скалы.
Ехать пришлось долго. Пару раз преодолевали мелкие реки вброд, иногда Шэй даже замечал живность, в страхе улепетывающую от копыт. С конской морды срывались хлопья пены, когда Коннор вдруг приглушенно бросил — и звук снесло по ветру:
— Вон он!
Шэй и сам уже видел. Мужчина в солдатской форме колонистов сидел на корточках над какой-то темной кучей. Стоило подъехать поближе — и стало видно, что лошадь курьера пала, и он теперь пытается что-то достать из седельной сумки. Но Шэй отметил это только на миг — в следующее мгновение грохнул выстрел. Мертвец завалился на тело лошади.
Коннор чуть сбавил ход; Шэй невольно его нагнал и увидел, как сын перезаряжает пистолет — прямо на ходу, в седле. Лицо Коннора было почти неподвижным, застывшим, на нем отражалась только решимость. Сейчас никто бы не усомнился в том, что Радунхагейду носит фамилию Кенуэй.
— Дальше будет труднее, — предупредил Коннор, искоса глянув. — Этот отстал, потому что лошадь пала.
— Если их много, они могут ехать толпой, — кивнул Шэй. — Но у меня тоже пистолеты под рукой.
— Если их будет много, целься в дальнего, — приказал Коннор. — А то опять в одного нацелимся, как в Тикондероге.
— Перезарядить будет некогда, — заметил мистер Кормак.
— И дорога еще хуже, — закончил Коннор и резким криком отправил коня в галоп.
Еще хуже?! Шэй не мог себе представить дорогу, которая хуже той, что осталась позади, но оказалось, что он слишком пессимистично оценивал. Проехав мимо огромной скалы по узкой тропинке, где копыта коня скользили и бедная животина громко ржала, пытаясь не грохнуться; преодолев затопленное в реке под скалой поваленное дерево; повернув на девяносто градусов по чавкающей болотной земле, Шэй пришел к выводу, что нормальному человеку, не индейцу, гонцов Вашингтона было бы нипочем не нагнать.
Но вскоре впереди появились силуэты троих всадников — и Шэй уже точно знал, что на них колонистская форма. Не ошибся, а едва окончательно убедился, как выхватил пистолет и выстрелил — как и было приказано, в дальнего. Выстрел прозвучал что-то уж очень громко — и только мигом позже Шэй догадался, что выстрелили они с Коннором одновременно. Последний оставшийся в живых курьер резко сбился с шага, лошадь отнесла его в сторону, но Коннор даже не приостановился, а молниеносно сменил курс — и, поднявшись в седле, спрыгнул чуть ли не на голову бедняге, всадив в него скрытые клинки и выбросив из седла.
И при этом на его лице по-прежнему не отразилось ничего.
Шэй даже немного позавидовал. Очевидно, гонцы Вашингтона ехали куда медленнее, а потому относительно свежий конь понес Коннора быстрее, за ним трудно было угнаться. Мистер Кормак подумал рассеянно, что надо было тоже лошадь сменить и перепрыгнуть на одного из коней, оставшихся без седока, да что уж теперь об этом думать… Задним умом все крепки.
Когда Коннор сбавил скорость, чтобы снова перезарядить пистолет, Шэй последовал его примеру и спросил, задыхаясь:
— Думаешь, их еще много?
— Думаю, мы доберемся до деревни и уничтожим всех колонистов по пути, — резко отозвался Коннор. — Сколько бы их ни было.
