Дети надежды (СИ) - "Дэви Дэви" (книги хорошего качества .TXT) 📗
Пока искал Тито, Яромир всё надеялся, что это не всерьез, что Бешеный просто повыделываться решил, что этот вызов — очередная его безумная выходка. А когда нашел… Сдохли эти надежды, едва Яромир увидел взгляд Тито — спокойный, отрешенный какой-то. Не было в черных глазах и тени прежней насмешливости, не издевался Бешеный, не подкалывал, он был серьезен, он всё для себя решил. Глаза — как черные провалы…
Яромир сел рядом с ним и тоже закурил. Некоторое время оба молчали.
— Ты вызов, как положено, сделал? — заговорил, наконец, Яромир. — Начальству доложил?
— Угу.
— Значит, не откажешься?
— Нет, — Бешеный даже не смотрел на него.
Яромир первый не выдержал, взорвался.
— Да что за фигня происходит?! На кой хер тебе это надо, Бешеный?!
Тито будто очнулся, резко повернулся к нему, тоже заорал.
— Блядь, Волк! Я же не спрашиваю, какого хуя тебе втемяшилось в башку непременно офицером стать?! Зачем ты все десять лет жилы рвал, чтобы этого добиться?! А у меня, представь, та же цель! И свои резоны имеются. Если ждешь, что я вот так просто откажусь…
Да, глупо было ждать, что откажется. Бешеный борется до конца. Только зачем же…
— Зачем насмерть?..
Тито орать перестал, застыл опять, голос снова стал спокойным и равнодушным. Будто он этим равнодушным тоном отгородиться пытался от страшного слова «насмерть».
— А как же ещё, Волк? У меня нет другого выхода. По итогам обучения, ты — лучший командир, по всем статьям лучший… Я могу только через победу в поединке занять твое место. А что насмерть… Скажи честно, Волк, если б ты обычный поединок проиграл, ты б смирился, а? Стал бы мне потом подчиняться?
Яромир прислушался к себе.
— Нет, — ответил он. Тито просил честно…
— Ну, вот, — Бешеный был, как будто, уверен именно в таком ответе. — И мне жизни не будет, если ты меня на лопатки уложишь. Не из таких мы, Волк… Не умеем проигрывать.
Яромир подумал вдруг, что впервые за десять лет у них с Бешеным возможность выпала поговорить по-человечески. Только говорить больше не о чем.
— Ясно, — сказал Яромир. Поднялся, отбросил сигарету. Прежде, чем уйти, оглянулся, посмотрел в черные провалы.
— Это моя мечта, Волк, — Бешеный словно бы извинялся. Смешно. — Это моя мечта, и ради неё я на все пойду…
— До завтра, — больше Яромир не оглядывался.
… - Что решил, Шоно? — спросил его Батя. — Ты можешь отказаться от вызова, ты ничего не теряешь.
Как же, не теряет! Авторитет командира должен быть непререкаем, доверять ему должны так… так, как и себе не доверяют… А если он сейчас вызов Бешеного не примет — хрен потом отмоешься от подозрений в трусости! Да и вообще… «Слабак!» — скажут, — «Кишка тонка!» Словом, нет у него выбора, кроме как принять этот чертов вызов.
— Значит, завтра в восемь. На плацу, — буднично проинформировал Батя, услышав его ответ. Утвердительный ответ.
Яромир козырнул.
— Разрешите идти?
— Постой-ка, Шоно, — Батя смотрел на него изучающе. — Вас ведь после выпуска на Зоэ отправят. Так что… сам понимаешь…
Яромир понимал. Он знал уже, они все уже знали… Первое задание, которое выполняют новички на Зоэ, — казнь пленных. Через месяц они будут на Зоэ… через месяц все станут убийцами.
«Когда из чужой глотки свежей крови напьется…» Яромир был к этому готов. Но одно дело — полудикие бородатые повстанцы, неграмотные, с разными варварскими обычаями, вроде как и не люди совсем… А Бешеный — это ведь… это…
… Яромир не мог заснуть. Знал, да, что нужно спать, силы завтра — ох, как понадобятся, а не шел сон, и трясло его всего, будто от холода, только холод этот не снаружи был, а внутрь проник и там всё вымораживал.
Мысль о том, что он должен убить Тито Летича, никак не помещалась в сознании, расползалась большим темным пятном, жирным, вязким. Он всё хотел увидеть Бешеного, которого терпеть не мог все десять лет, стычки их постоянные, гнусную издевательскую ухмылочку… А видел Тито, его черные глаза — смеющиеся, яростные, удивленные, его сломанную переносицу — а ему даже идет, его тело… словно чувствовал под рукой — мокрое, упругое… Твою мать, да что за фигня!
А утром, едва взглянув на Бешеного, Яромир понял, что тот тоже не спал всю ночь…
… На плацу красным отчертили большой круг.
Толпа вокруг, гул голосов, возбужденный блеск в глазах… Года четыре назад, помнится, он и сам в такой толпе стоял, и его глазенки тоже поблескивали — как же, зрелище! Тогда двое старших ребят тоже что-то серьезно не поделили. Настолько серьезно, что вышел из круга на своих двоих только один, а второй — остался лежать с перерезанной глоткой. Яромир тогда поставил, как выяснилось — на победителя, выиграл пару пачек сигарет и несколько порций вполне сносного пойла… Поединок тоже был интересным, хоть и коротким. Всегда ведь интересно, если только не ты сам в этом кругу…
Их обыскали — проверили, нет ли какого скрытого оружия или защитных приспособлений. Убедились, что все чисто, и только после этого выдали ножи…
На тот, давний, чужой поединок они всем отделением ходили смотреть. Малыша только не было, его тянули с собой, но он бросил что-то вроде: «Вот отправимся на войну, там и насмотрюсь!» И не пошел. А сейчас тут, стоит вместе со всеми ребятами из Яромирова отделения. Только остальные подбадривают всячески своего командира, давай, мол, разделай этого побыстрее, а Малыш молчит. И смотрит так, словно это ему сейчас в круг выходить. Чудной он…
Они вступили в круг, и один из преподавателей, назначенный следить за ходом поединка, дал отмашку:
— Начинайте!
Несколько… минут? Секунд?.. ничего не происходило. Они просто стояли друг напротив друга, смотрели ошалело — на толпу, на серые тучи… вот-вот опять дождь заморосит, на булыжник плаца, на ножи в своих руках… Только друг другу в глаза старались не смотреть…
Бешеный первым бросился. Простейшая связка из двух ударов, прямым хватом… Яромир уклонился автоматически, и так же автоматически контратаковал… Тренировочных боев позади столько было, что тело само реагировало, мгновенно… Никто никого не задел, но начало было положено.
И всё пошло, как на тренировке. Ну, почти… Тот же азарт появился. И взгляд — глаза в глаза, чтобы увидеть начало очередной атаки. Как на обычной тренировке… Выпады, контратаки, колющие и режущие удары ножом, отвлекающие удары руками и ногами…
Дождь, всё-таки, пошел — противная такая морось. И… то ли из-за дождя Яромир зазевался… Короче, не успел он правую ногу убрать, и атаковавший Тито, в очередной раз сменив хват ножа, полоснул его снизу вверх по внутренней стороне бедра.
Сперва даже и не больно было. Яромир мельком глянул вниз — плохая рана, глубокая, с такой ему не долго прыгать осталось, и штаны как быстро от крови намокают…
И снова — вспышкой в памяти — тот давний, чужой поединок. Разрезанное горло, лужа натекшей крови, в черный пластиковый мешок засовывают остывший уже кусок мяса, некогда бывший человеком…
Это мгновенное воспоминание изменило все.
Сперва чувства вдруг обострились, резануло острой болью, в ноздри ударил тошнотворный запах крови… Глубоко внутри заворочалось — темное, страшное… Яромир знал, что это, и знал, что с этим делать. «Я не хочу умирать, не хочу стать просто куском мяса, запакованным в черный пластик!» ОНО пришло в движение… Яромир скармливал ЕМУ свой страх, свою боль, он отпирал все засовы, открывал все двери, выпуская на волю свое чудовище. Взгляд затягивало кровавой пеленой, сознание тонуло в черной мути и снова, как когда-то давно, пульсировало в висках: «Убить! Уничтожить! Разорвать на куски!!!»
Чудовище вырвалось наружу с диким ревом, Яромир бросился на… на ВРАГА! Он резал, колол, снова резал — силы будто удесятерились, он доставал, он наносил раны… И его тоже доставали, вроде, руку ещё порезали… Но он не чувствовал сейчас боли, ничего вообще, кроме поглотившей его бешеной ярости. Он даже не почувствовал победы, когда загнал, наконец, нож в печень Бешеного, он не понял, что пора остановиться, когда оружие выпало из ослабевшей руки Тито. Чудовищу было мало, оно ещё не насытилось… И Яромир, отбросив нож, навалился на Бешеного, и, схватив за волосы, бил его головой о булыжник, бил до тех пор, пока… пока…
