Дети надежды (СИ) - "Дэви Дэви" (книги хорошего качества .TXT) 📗
Дани частенько, находясь в спортзале, вспоминал этот случай. Расплывшееся тело того политика как нельзя лучше убеждало в необходимости физических нагрузок. Но в это утро упоминание об «излишествах», вопреки всякой логике, вывело Дани на мысли об Эстэли.
Он был несносен. И Дани должен был испытывать рядом с ним сильнейшее раздражение. Но испытывал веселье и легкость. Словно кто-то невидимый снимал с его плеч груз постоянного напряжения.
Может, правда, осчастливить его?..
… Как полагалось в таких случаях, Дани уведомил наставника.
— Эстэли? Сын Джала Сингха и Лилит? — суфи Гару понимающе улыбнулся. — Что ж, удачный выбор. Он постарше Вас и, насколько мне известно, уже обладает необходимым опытом. Хотя… Я бы предложил сначала попробовать с девушкой… но это спорный вопрос…
— О чем Вы? — вспыхнул Дани. — Я имел в виду…
— Да, конечно, посещение театра. Но Вы вполне можете продолжить общение с ним, в Вашем возрасте это не только естественно, но и полезно. Только не забывайте об учебе и о своем предназначении.
* * *
— Вы не любите засахаренные фрукты? Какая жалость! А я накупил для Вас столько… Клубника, апельсиновые дольки, вишенки и…
— Ну, разве что, вишенки…
Сладкое вредит здоровью, но иногда… особенно, если пахнет так вкусно и выглядит так аппетитно… Совсем немножечко… Не превратит же его пара сладких вишенок в дряхлую развалину. Такое вкусное излишество…
— Ребенок, которому не позволяют есть сладкого, — это поистине ужасно…
Дани смеется. Это же, правда, смешно — когда Эстэли пытается играть роль взрослого, умудренного жизненным опытом… Впрочем, кое-какой взрослый опыт у него есть, суфи Гару сказал…
— Я не ребенок, Эстэли. Да и Вы не считаете меня ребенком.
Эстэли покорно вздыхает.
— Вы правы, — говорит он, жадно глядя, как Дани, не торопясь, облизывает засахаренную ягоду.
… А потом они обсуждают постановку. И Дани с удивлением отмечает, что в словах Эстэли мелькают иногда проблески смысла. И даже своеобразная логика имеется. В зачаточном состоянии.
— … продал душу демону за постижение тайн мироздания… Зачем стремиться к знаниям, если они не приносят радости?
— Знание — это власть.
— Так считают Ваши учителя?
— Так считаю я. И могу обосновать, если пожелаете.
Эстэли беззаботно смеется:
— О нет, не желаю, всё равно ничего не пойму. Так что, верю Вашему амирскому слову. Но… пустоголовое дитя богемы никак не может взять в толк, зачем нужна власть, которая не приносит радости?
На это Дани пока нечего ответить. Его учили, что власть — это обязанность, тяжкий труд. О радостях ничего не говорилось. Надо будет подумать…
— Знаете, Эстэли, — Дани смотрит, чуть склонив голову к плечу, он знает уже, что Эстэли от этого в полном восторге. — Вы очень забавный. Пожалуй, я смогу уделять Вам немного времени. Иногда.
* * *
Через месяц Дани нанес визит в дом Эстэли. Сугубо деловой визит, разумеется.
Приближался всенародный праздник — День Республики, единственный государственный праздник на Элпис. Ежегодно в этот день проводится пышная церемония в большом зале Центрального Театра. Присутствует вся элита, дипломаты и гости из других государств, на сцене проходят выступления лучших артистов Флорес. В этом году впервые в число лучших попал Эстэли со своей танцевальной программой.
С тех пор, как ему вручили официальное приглашение, Эстэли пребывал в состоянии эйфории, которая периодически доходила до полной невменяемости. В одно из таких затмений рассудка он принялся настойчиво убеждать Дани, что тому необходим некий «образ», и он, Эстэли, жаждет этот «образ» создать. Специально для праздника.
Дани, вообще-то, терпеть не мог этот праздник, но спорить с Эстэли в тот момент было невозможно, легче было согласиться. Что он и сделал. После чего нанес визит к нему домой. С целью создания «образа».
… - Золотистые волосы, кожа, глаза… — суетился вокруг него Эстэли. — Теплое золото… Больше всего Вам подойдет… Бирюзовый, лазурный, все оттенки зеленого, красный… нет, пожалуй, красный для такого случая — слишком обязывающий, нужно что-то полегче…
Дани даже не пытался сделать вид, что слушает всю эту болтовню. Впрочем, Эстэли, кажется, на его внимание и не рассчитывал. Он и так выглядел счастливым.
На стене просторной гостиной висели два портрета, выполненные в старинной манере — маслом на холсте. Мужчина и женщина. Дани перевел взгляд на Эстэли — сходство обнаружилось сразу.
— Это Ваши родители?
— …белое тоже отлично подойдет… А? Да, родители. Они любят путешествовать, сейчас осели на одном из курортов Торгового Союза…
— Но… Вы так похожи… — это было удивительно. Похожие «ф-про»? Странно для богемы…
— Вы про внешность? Это не «ф-про». У них внешность полностью естественная, а у меня только цвет волос скорректирован… Так что, красота у меня от родителей. Жаль только, — вздох, — что они не передали мне по наследству талант.
Вот как… Значит, всё это — белизна кожи, яркая синева глаз, гибкое изящество тела — живое, а не «идентичное натуральному». И то неясное, неуловимое, что придает неповторимость красоте, — причудливая игра природы, без вмешательства всяких мудреных медицинских программ. Отличие живой птицы от превосходно выполненного чучела…
— Я сказал что-то не то?… Что-то, что огорчило Вас?
— Нет, всё в порядке, — Дани поспешно вернул на лицо заученную вежливую улыбку. Возможно, эти внезапные уколы сомнения были бы не столь болезненными, если бы он мог с кем-нибудь поделиться… Если бы…
— Вы слишком много думаете, — назидательно произнес Эстэли.
Это развеселило Дани, и улыбка его стала искренней и благодарной.
… В конце концов, Эстэли пришел к выводу, что лучше всего подойдет светло-зеленый. Когда изготовленная по его заказу одежда была доставлена, Эстэли позвал Дани в комнату для примерок. С ума сойти, специальная комната, чтобы наряжаться!
Дани поглядывал на зеркала, обступившие его с четырех сторон, на Эстэли, присевшего на край небольшого столика…
— Эстэли… мне… нужно переодеться…
— Да-да, мы ведь для этого сюда и пришли… С нетерпением жду, когда увижу Вас в новом… Вы что… не можете раздеться при мне?.. Но… Вы же не стесняетесь слуг?..
— Это слуги…
Эстэли заливается веселым смехом, шутливо раскланивается.
— О, благодарю! Могущественный амир считает меня выше слуг! — потом подозрительно хмурится. — Или ниже?..
Дани не считает нужным отвечать. Правда, проще раздеться, чем как-то реагировать на этот балаган. Через минуту в зеркалах отражается его обнаженное тело…
Что-то Эстэли замолчал… Дани поворачивает голову в его сторону… На белоснежной коже щек проступил румянец, грудь вздымается… Дани даже на расстоянии чувствует учащенное горячее дыхание. Волны возбуждения заполняют комнату, Дани ощущает их беспокойные всплески — кожу будто пощипывает…
Это все из-за него. Это он заставляет Эстэли так волноваться. А ведь это тоже власть. И она определенно приносит радость.
Он не торопится. Нарочно медленно тянется за приготовленным одеянием. Он наслаждается этой новообретенной властью. Даже если Эстэли привлекло в нем лишь его высокое положение, — сейчас это не имеет значения. Сейчас помутневшие от желания глаза видят вовсе не амира из рода Дин-Хадаров. И Дани это нравится. Не совсем то, о чем он мечтал, но, всё равно, приятно…
Но надо знать меру. Поэтому — хватит мучить Эстэли, пора одеваться. Потом можно будет повторить что-нибудь в этом духе, что-то столь же увлекательное…
… Накануне праздника Эстэли придирчиво оглядывал созданный им «образ».
— Чего-то не хватает, — постановил он.
«Образу» казалось, что хватает всего, но спорить он не стал. Озарение пришло к Эстэли, когда он работал над прической Дани.
