Искра (СИ) - "Emerald" (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
— Ты едва не спровоцировал резню, подставив под мой удар местного лорда. — Жестко произнес он, приблизив губы к покрасневшему уху домоправителя. — Ты заставил меня обезуметь от ревности. Но самое главное!.. Из-за тебя мой супруг побывал на краю!
Теперь Иллиран уже не выл. Он тихо и надрывно скулил от ужаса, обмякнув в руках стражи, а от его тела остро пахло мочой. И Эдмир брезгливо отошел в сторону.
— Но хотя ты посмел манипулировать мной, твоя смерть окажется достаточно легкой. И знаешь почему?! — Поинтересовался наследник у домоправителя. Но тот явно ничего не слышал, сотрясаясь всем телом от осознания близкой смерти. — Потому что я виноват не меньше!
— Выкиньте его в окно, — приказал Эд гвардейцам.
Вот этот приказ достиг помутневшего сознания домоправителя. Каким-то образом вырвавшись, Иллиран попытался шмыгнуть за дверь, но два могучих воина легко скрутили его по новой и, ни на миг не заколебавшись, швырнули бывшего любовника наружу.
На какой-то миг Иллиран, нелепо растопырив руки и ноги в разные стороны и дико выпучив глаза, завис ровнехонько напротив окна. Его перекошенный от ужаса рот начал было раскрываться. И домоправитель беззвучно канул вниз, пробив телом тонкую облачную дымку, что отливала розовым перламутром в свете взошедшей Нерители. Животный вой уже долетел до принца из далекого далека, быстро оборвавшись на дне ущелья, откуда поднимался смутный гул горного потока.
Уцепившись обеими руками, Эдмир полудержался-полувисел на оконной створке, вдыхая холодную свежесть с гор. Он ведь все сделал правильно. И Иллиран еще отделался легко — за то, что сотворил домоправитель, медленно расчленяли на глазах у толпы, чтобы другим неповадно было. Тогда отчего так горько на душе?
— Ваше высочество!.. — осторожно обратился один из гвардейцев к Эдмиру. — Верховный маг приказал отнести вас в спальню.
— Вот и несите, — устало согласился принц-наследник, с облегчением повисая на крепких воинах. — Только несите туда, где сейчас мой муж.
— Но…
— И не пререкайтесь со мной, — буркнул Эд, с трудом заставляя себя переставлять ставшие вдруг тряпичными ноги. Хорошо хоть солдаты быстро дотащили его до комнаты, где до сих пор суетились целители. Правда, теперь в их суете уже не чувствовалось обреченной торопливости.
— Ваше!.. — зло начал было находившийся в спальне Итарон. Но хватило одного взгляда принца, чтобы Верховный маг, поджав губы, неодобрительно промолчал, пока гвардейцы укладывали своего командира подле уснувшего мужа.
— Как он? — Тихо спросил Эдмир, боясь прикоснуться к ставшему столь хрупким мальчику. Рэни умыли и переодели, но он все еще был бледен: не спасал даже загар. И только золотые волосы по-прежнему богато переливались на лиловом шелке постели.
— Уже хорошо, — нехотя ответил Итарон, одним взмахом ресниц выгоняя младших магов из спальни. — Вы можете его касаться… но без сексуального аспекта…
— А то я не знаю! — Буркнул Эдмир, бережно, словно хрупкую статуэтку из драгоценного маруквийского стекла, придвигая тяжело вздохнувшего во сне мужа. Итарон только скривился, наблюдая за этим… на его взгляд… запоздалым раскаянием.
— Не знаю, не знаю! — Процедил он. — Судя по тому, как вы вели себя с супругом… лишнее напоминание не помешает. Даже не знаю, чего ждать в дальнейшем от вашего брака. Я бы, например, никогда не смог простить подобное. А он… Знаю лишь одно — вам, принц, потребуется бездна терпения, чтобы наладить хотя бы дружеские отношения с мужем. Время, мудрость и терпение. Много терпения! А вот последним, к сожалению, никто из вас не обладает. И если семнадцатилетнему мальчику еще простительно отсутствие данных качеств. То вы, мой господин, давно уже претендуете на титул идиота. Ибо за шесть десятков лет так ничему и не научились. Видимо в этом и моя вина, как вашего воспитателя!
— Лорд!.. — слабо попытался возмутиться Эдмир, не привыкший к подобным нотациям. Но Итарона, что говорится, понесло.
— А уж говорить про любовь с вашей стороны верх безрассудства! Вначале вы старательно внушали мальчику, что он всего лишь временная игрушка. И не может претендовать ни на какие чувства с вашей стороны. А когда внушили, тут же стали яростно добиваться взаимности. Вот только ваша, столь внезапная страсть, к несчастью совпала со свалившимся на Рэниари богатством как магического, так и материального толка. Что он должен был по-вашему решить для себя?
— И все-таки я люблю его… — упрямо проговорил Эдмир, не поднимая глаз и прижимая к себе неожиданно легкое тело Рэни. Принцу-наследнику, пожалуй, впервые в жизни было стыдно. Так стыдно, что даже уши горели. Но он молчал, сцепив зубы и чувствуя свою вину.
Старый маг тяжело вздохнул.
— Наверное, все дело в том, что вы оба не умеете любить. Вы, Эдмир, просто не умеете. Любовь не требовалась вам в прошлом. Достаточно было ее замены на страсть, похоть, покорность, которые столь щедро предоставлял вам титул принца. А Рэниари… его просто не учили любить. Только подчиняться, как всех младших. Но в отличие от вас мальчик хотя бы пытался…
Как-то обреченно вздохнув, Итарон побрел к двери.
— Я оставлю по соседству пару целителей. Теперь принц-консорт будет под постоянным наблюдением. Пока не выздоровеет. Ему надо больше спать, есть и забыть про волнения. Да и вам не помешает помощь мага. Все-таки аура восстановится не сразу… — произнес напоследок. И вышел, даже не попрощавшись.
А Эд нежно отвел с чистого лба своей Искорки тоненькую золотистую прядку, самыми кончиками пальцев погладив заострившиеся скулы. Кожа юноши была прохладной, и принц-наследник с виноватым вздохом укутал Рэни в тепло своего тела. Так и не проснувшийся муж тут же тесно прильнул к нему и тихонько засопел в плечо.
А его высочество пытался разобраться в себе. Всегда столь властному и уверенному наследнику было сложно описать словами то, что творилось у него на душе. Иррациональный ужас, владевший им до последнего момента, именно сейчас переплавлялся во что-то новое, медленно оседая ядовитым пеплом. И всплывающие на поверхность отдельные чувства уже можно было выделить… разобрать на составляющие.
Боль… море боли и страха за едва не потерянного супруга.
Отчаяние и жгучее чувство вины… а еще злость на собственную беспросветную дурость. И горькая, проедающая сердце печаль за то, что могло быть, но не случилось…
И где-то глубоко-глубоко свернувшийся невидимой змеей холодок страха от постоявшей рядом смерти.
Уткнувшись губами в висок Рэни, Эдмир невесомо целовал часто бьющуюся голубоватую жилку под тонкой кожей юноши. Принц-наследник едва видел окружающий мир от застилающих глаза едких слез. Он плакал совершенно бесшумно, опасаясь разбудить спящего. Плакал от немыслимого облегчения и от осознания очередной потери. Он вновь сам разрушил только-только протянувшуюся между ними ниточку понимания. И не представлял теперь, как станет возвращать все на круги своя.
Наверное, маг прав — и Эдмир не умеет любить. Или умеет, но его любовь, властная, нетерпимая, самовлюбленная, причиняет только боль тому, кого принц любит.
И, словно в далеком детстве, давясь слезами от тоски и обиды на самого себя, незаметно засыпающий Эд вдруг почувствовал, как в него робко скользнула песчинка силы от мужа. Совсем крохотная… незаметная… упала в бездонную, гулкую пустоту внутри наследника, согрев на миг его замерзшую душу. Перепуганный недавними предупреждениями, принц тут же попытался было отодвинуться от юноши. Но Рэниари, прерывисто вздохнув, во сне обвился вокруг своей персональной грелки. И даже тихонько замурчал, закинув холодную ногу на бедро Эдмира.
И тот замер, боясь лишний раз дернуться. А потом так и уснул, бережно обняв свое сокровище…
…Лорд Итарон, с поклоном пропущенный секретарем в кабинет его величества, невозмутимо дождался, когда за его спиной закрылись высокие двери, и набросил магический полог на все помещение разом. После чего в несколько крупных шагов пересек кабинет и с грохотом впечатал кулаки в массивную столешницу перед вздрогнувшим королем. Тонкое лицо всегда столь невозмутимого лорда кривилось от бешенства, темные глаза метали молнии далеко не в фигуральном смысле: крошечный росчерк энергии из глубины правого зрачка Верховного мага Хилдона весьма удачно разнес вдребезги графин цветного стекла, стоявший на краю стола. К счастью пустой, а то пострадали бы многочисленные свитки.
