Милосердие (СИ) - "kakas" (книги бесплатно без регистрации .txt, .fb2) 📗
— Что именно?
— Не знаю, всё, — парень вымученно улыбается, несмело дернув Карла за одежду.
Они неловко молчат, но Сиддик так и не отпускает его — подростку хочется, чтобы он понял намек верно. Подумав еще немного, он все-таки подает голос:
— Лечь с тобой?
— Давай.
Карл слегка путается в ногах, взбираясь по кровати, как по Эвересту: со сбившимся дыханием и мутной головой. Он так нервничает, что ему становится стыдно за себя самого, и вообще затея поспать на диване кажется все более радужной. Не зная, куда себя деть, он напряженно переваливается на спину и устремляет взгляд в потолок. Спохватившись, мальчик вытягивает руки вдоль тела, чтобы не выглядеть как покойник в гробу. Они молчат минут десять, не шевелясь и дыша куда-то в сторону друг от друга.
— Сиддик, я так не усну.
— Почему?
— Не могу расслабиться, когда ты так близко.
— Я тоже, если честно. Такое ощущение, будто у меня паралич.
— Ага, церебральный.
В их тихом и коротком смехе угадывается облегчение. Карл уже более смело ворочается, пытаясь устроиться так, чтобы не соприкасаться с Сиддиком и миллиметром кожи. Он чувствует, как пахнут шампунем чужие волосы, и от мысли, что они теперь пахнут точно так же как и у него самого, у Карла что-то приятно скручивается в животе.
— Никогда ни с кем не спал в одной кровати.
— Серьезно?
— Да, у нас не принято.
— И… И как ощущения?
— Не очень удобно, если честно. Я сильно нервничаю.
Повернув к нему голову, Карл видит, что парень смущенно улыбается, прикрыв глаза и подтянув руку под подушку. С этими волнистыми локонами и густыми ресницами он выглядит так чудно, что Граймс никак не может подобрать слова для описания представшей его взгляду картине, от одного вида которой сердце начинает колотиться как бешеное.
— Ты всегда спишь на животе?
— Угу. А ты? Тебе удобно? Я могу подвинуться.
— Вообще-то, обычно на боку. Ты не против..? — Карл медленно переворачивается, оказавшись с Сиддиком нос к носу; недолго думая, он устраивает голову на его подушке.
Они так близко, что дышать незаметно уже не получается.
— Теперь я точно не усну. Какое счастье, что я не хирург. Господи.
— В смысле?
Сиддик опускает руку вниз и наугад дотрагивается до живота Карла — его пальцы не просто дрожат, а отплясывают канкан. Граймс накрывает его ладонь своей и крепко прижимает к себе, но даже так он чувствует крупную дрожь, которая никак не успокаивалась.
— Все хорошо, само пройдет, просто не думай об этом.
Карл подсматривает, как Сиддик едва заметно хмурится, все еще смущенный и растерянный. Подросток пододвигается вплотную и теперь их разделяют только руки. Сиддик совсем не сопротивляется, когда он мягко касается его губ, потягивая нижнюю и легонько сдавливая ее зубами. Он целует его неторопливо и совсем невинно, соприкасаясь носами и утопая в пышной подушке. Карл готов делать это хоть до самого утра, лишь бы Сиддик позволил. И тот позволяет, робко приоткрывая рот и давая углубить поцелуй. Подрагивающая рука парня, словно по наитию, скользит по гибкой юношеской талии, поднимая футболку и прикасаясь к горячей коже. Воздух заканчивается, и они замирают, с влажным звуком оторвавшись от губ друг друга. Граймс чувствует, что чужая тревога постепенно отступает: Сиддик уже не вздрагивает, а только сбивчиво дышит, глядя куда-то в сторону и сжимая мокрые губы.
— Что ты..?
Но Карл не отвечает, подтягиваясь чуть выше и закидывая ногу на чужое бедро. Футболки задрались — теплые животы приятно соприкасаются. Сиддик упирается скорее от непонимания, а не всерьез, когда Граймс зарывается пальцами в его волосы на загривке и уткыкает лицом в свою шею. Парень горячо выдыхает, еще какое-то время ворочаясь: его ладонь находит свое место на пояснице подростка, подбородок удобно устраивается в неглубокой яремной впадинке.
— Засыпай.
Сиддик послушно прикрывает глаза. Его убаюкивают ласковые прикосновения пальцев, что изучают чернявые завитушки и изредка поглаживают за ухом. Карл позволяет ему крепче вжаться в свое тело и совсем ничего не спрашивает, когда Сиддик несколько раз тревожно дергается в полудреме, а после резко обмякает, провалившись в умиротворенный сон. Он спит крепко, совсем без сновидений, как человек, который впервые за долгое время ощутил себя в безопасности.
Когда солнце показывается на тяжелом от серых туч небе, Карла будит отец. Рик внимательно рассматривает двух парней, которые сплелись под одеялом в тугой нераспутываемый клубок: Карл по-прежнему обхватывает Сиддика рукой за голову, а тот тихо дышит в его шею, зажав пальцами край сбившейся футболки. Наверняка, когда они отлипнут друг от друга, на коже сплошь останутся красные следы.
Еще одно событие, которое ты пропустил.
Граймс ласково трогает сына за кончик носа. Тот сонно щерится, приоткрывает глаз. У родителя подмышкой несколько рукописей, какие-то папки и письма. От мужчины слегка тянет потом, хотя форменная рубашка сменилась на свежую — Рик просто пренебрег душем. Судя по уставшим глазам, он не спал всю ночь, однако Карл знал, что подобная мелочь никак не повлияет на состояние отца — он действительно был нечеловечески вынослив.
— Карл, я выгулял Данца. Завтрак на столе.
— Куда ты? Разве у тебя не выходной?
Подросток осторожно ворочается и смахивает с лица рассыпавшиеся локоны. Сиддик продолжает мирно спать, даже когда Карл слегка приподнимается, отчего голова интерна сползает с шеи на грудь. Это зрелище кажется Рику почти что трогательным — он усмехается, вспоминая, как когда-то давно его самого застали в подобной ситуации.
— Мне нужно уехать по делам.
— Что случилось? Ты надолго? Куда ты?
— Меня не будет какое-то время. Так, — Граймс задумчиво трет переносицу, — ты за главного. Если хочешь, можешь поехать к Кэрол.
— Я буду дома.
— Ладно. Я починил Форд, деньги на столе на кухне. Пусть Сиддик проследит, чтобы ты нормально ел. И будьте аккуратней.
— Пап.
— Присматривай здесь за всем, — он коротко целует чадо в лоб. — Все, пока. Люблю тебя.
— И я тебя.
Рик ощущает, как встревоженный взгляд сына прожигает спину. Но мужчина прикрывает за собой дверь спальни и это чувство тут же исчезает. В коридоре Данца как-то сиротливо жмется к его ногам, легко хватая за джинсы и тихо порыкивая. Граймс мягко отстраняет собаку, а когда та продолжает упрямо льнуть к нему, резко проговаривает команду «Место!» — Данца повинуется и замирает у порога.
Бросив последний взгляд на родной дом, Рик заводит Гранаду. Он с особым удовольствием натыкается задними колесами на бордюр — автомобиль конкретно встряхивает, на бампере наверняка появилась пара царапин.
— Хорошая машина, да.
Резко развернувшись и оставив на асфальте следы шин, он выравнивает авто и то, лишь чтобы закурить, не открывая окон и пропитывая салон запахом дешевых сигарет. На сиденье валяются кропотливо отобранные за ночь бумаги: вскрытое гербовое письмо от капитана Альваро, которое Ниган, видимо, собирался вручить ему когда-нибудь потом, когда сам решит, что можно, хотя Граймс не уверен, что подобный момент вообще когда-либо бы настал.
Он не пропускает ни одной ямы или выбоины — папки на сиденье подскакивают и шлепают друг о друга. Каждое название из титульной страницы резало глаза, а ведь это были лишь капли в море, только то, что он нашел за одну ночь. «Отсутствие вины как основа манипулятивного поведения», «Поведенческая социопатия приобретенного типа», «Развития синдрома дерева и стекла в подростковом возрасте», «Криминальная универсальность», «Недостаток эмпатии и нужда в эмоциональной стимуляции у психопатических личностей»*. Очерки, мелкие записки, публикации, пара старых рукописей со свежими пометками — Ниган уделял Граймсу много внимания. Он словно искал кого-то вроде него половину сознательной жизни, а когда нашел, пустился в свое бесконечное исследование без оглядки. Кросс собирал его личность из миллиона кусочков и какое чудо, что все это вмещалось в Рика, с учетом того, что большую часть найденных заметок Ниган сделал еще в институте.
